В конце времен - Мансуров Дмитрий Васимович. Страница 73
Обидно.
Но это мелочи.
Куда важнее в данный момент сам граф и проводимые под его руководством поиски неведомого мне предмета.
Именно в этот день граф решил дать мне одно задание. По его словам, оно было на самом деле важным и значительным. Я привык к тому, что он снова пошлет меня на поиски дальних родственников какого-нибудь барона, жившего в столице двести пятьдесят лет назад. Почему-то все интересовавшие графа люди бывали во дворце и что-то в нем делали. Не пойму никак: он хочет составить полный список тех, кто был на приеме у царя, и объявить себя тысячным или еще каким юбилейным посетителем? Иногда мне становилось страшно от того, что для обнаружения слабых мест графа мне придется потратить годы жизни. Но иного выхода у меня не было: за три месяца он раскрыл восемь тщательно спланированных против него покушений, и при этом ни разу не случилось такого, что он остановил покушения в последний момент. Нет, он с непостижимой для человека логикой и просчетом возможных вариантов развития событий предугадал и раскрыл их в предпоследней стадии, когда команды теоретически подготовились к решающему броску, собрав необходимые инструменты и оружие, но еще гадали, как именно покушение будет происходить. Мне кажется, он играл с заговорщиками в кошки-мышки, наслаждаясь тем, что отчетливо и в полной мере видит все, что творится за его спиной, и останавливает противников именно тогда, когда они еще считают себя в полной безопасности. Именно поэтому я и решил бить его наверняка.
Он поручил найти мне старый сундучок небольших размеров, сантиметров пятьдесят на двадцать на двадцать.
Основным отличием сундука было то, что его невозможно было открыть ни одним ключом, существующим на белом свете…»
У Кащея отвисла челюсть.
«Так это что, граф – замаскировавшийся Бог?! – потрясенно подумал он. – Чего это на него нашло: поменять амплуа и стать злодеем? Решил покуролесить под конец существования Вселенной или просто противопоставил себя мне, воспитанному и вежливому в меру своих сил и возможностей? Тогда получается, что священники-вампиры – его рук дело?! Но как он попал в прошлое на три года назад, если отменил магические способности не только мне, но и себе? Зачем это ему? Считает себя слабее меня и решил перестраховаться? Не может быть, он на такое не пойдет! Ему было бы проще с самого начала нас уничтожить, а не начинать этот балаган. Господь, где ты затерялся, что за игру ты ведешь?..»
Доминик прервал чтение дневника и посмотрел на теряющегося в догадках Кащея.
– Однако, – сказал он, – вокруг твоего сундука творится немало странного. Змейго, похоже, пришло самое время рассказать нам о себе и своих поисках. Этот граф заранее сидит у меня в печенке, а то, что он ищет то же самое, что и ты, наводит меня на мысль о том, что ты знаешь о происходящем больше, чем нам говоришь. Я прав или не прав?
– Частично! – кивнул Кащей. Он залпом допил остатки чая из кружки советника, взялся за свою, выпил всю и излишне резко поставил ее на тумбочку. – Давай сначала дочитаем дневник?
– Нет, – не согласился Доминик, – сначала я хочу выслушать твою историю и узнать, насколько это связано с тем, во что мы влипли по самые уши. Кроме того, я устал читать, а при свете свечи трудновато рассматривать стремительный почерк и разбираться с буквами.
Он положил дневник на тумбочку. Волки внизу недовольно забурчали, явно требуя продолжения истории.
«Определенно, они разумные! – думал советник, не веря тому, что мог подумать о подобном, и одновременно с этим сожалея, что поговорить с волками не удастся в силу разницы культур и интеллекта. – У них свои правила, свои требования и явное отсутствие тезиса „не ешь тех, с кем разговариваешь на одном языке“. Волки не говорят по-человечьи, но понимают людскую речь, раз уж начали возмущаться. И ведь это потом не помешает им всей стаей напасть на нас и расправиться за считаные секунды! Ой, что я несу?! Господи, попадешь в такие приключения, во что только не поверишь! Но всё-таки жаль, что волки не говорят по-человечьи…»
– Не хотел сейчас говорить, ну да ладно! Слушайте и верьте каждому моему слову! – Кащей не особо весело усмехнулся: всё идет совсем не так, как задумывалось, и это не самым лучшим образом сказывается на нервах. – История эта началась много лет назад, когда я теплым летним вечером отдыхал на берегу моря и ловил рыбу…
На собственный монолог у него ушло не менее часа. Кащей живо рассказывал о том, как восприняла появление Бога Баба Яга, что делала золотая рыбка и почему Бог придумал запутанный план решения их совместных проблем. Подробно описав, что к чему, и в то же время сократив кое-какую часть, Кащей продемонстрировал шпагоплеть, растягивая и уменьшая ее в размерах. Показал и то, как ловко режет меч-кладенец, вырезав в полу не особо ровную квадратную дыру. Изрезанная со всех сторон часть пола соскользнула вниз и заставила броситься врассыпную волков, стоявших поблизости. Сердитое рычание и нервная дрожь морально пострадавших хищников давали о себе знать в течение получаса.
– … вот такая история! – закончил он свое повествование и сел на кровать. – Что скажете?
– Ну ты даешь, Змейго… или все-таки Кащей? – спросил Доминик. – То-то я думаю, что тебе почти ничего не страшно. Послушаешь наших сказок, так злее тебя зверя нет, а на самом деле я еще ни разу не слышал и не видел от тебя ничего такого, что могло бы хоть как-то намекнуть на твою легендарную злость. Скорее ты самый великий шутник из всех, кого я когда-либо встречал!
– А ты сам-то слышал, какие о тебе сказки рассказывают?
– Приходилось.
– Между прочим, как профессионал-сказочник, могу сказать, – Ларриан показал язык обалдевшему Доминику, – что сказки о тебе не особо старые! Им всего лет сорок, и они появились после того, как кто-то из путешественников побывал на севере и увидел там не похожий ни на одно известное строение замок. Еще никто из людей не сумел дойти до него, потому что на пути то и дело встречались неведомые животные. И чем дальше на север, тем страшнее они становились. Путешественники решили, что раз обитающие здесь существа становились всё страшнее и страшнее, то и хозяин замка должен являть собой настоящее воплощение ужаса. Кто назвал его Кащеем Бессмертным, я не знаю – это имя появилось как-то сразу и без особых изменений распространилось по всему миру. Каждый добропорядочный человек должен был убить того, кто носит такое имя, и я до сих пор удивляюсь, что тебя не пристрелили прямо тогда, у леса, когда ты воевал с разбойниками.