Герой - Мазин Александр Владимирович. Страница 95

Движением колен хузарин послал коня навстречу ромею. Ромей полетел на него. Рахуг выпустил стрелу, когда между ними было всего двадцать шагов. Два удара сердца. Стрела должна была прошить ромея насквозь: никакие доспехи не спасли бы…

Но когда Рагух отпустил тетиву, ромей упал с коня.

То есть Рагуху показалось, что ромей упал. На самом деле Анемас соскользнул с седла, нырнув коню под брюхо И через два мгновения снова оказался в седле.

Вторую стрелу Рагух выпустить не успел. Не успел и взяться за саблю. Клинок возникшего ниоткуда Анемаса чиркнул хузарина по шее. И всё.

Арабский скакун унес Анемаса к новому врагу, а прошедший через сотни битв хузарин понял: конец.

– Барух ата адонаи… – успел произнести Рагух, но тут силы покинули его, и «белый» хузарин в первый и последний раз в жизни упал с коня.

Его смерть стала смертью всех его воинов. Некому было скомандовать отступление. И подоспевшая на зов трубы конница ромеев вырезала всех.

Лишь троим удалось уйти. Эти трое поведали Святославу, что ромеи уже рядом. В четверти поприща.

И тогда Святослав поступил так, как и положено не знавшему поражений полководцу.

Нет чести в том, чтобы отсиживаться за стенами, объявил он своему войску. Нет доблести в том, чтобы прятаться от врага. Только в настоящей битве приумножается слава. Потому княжья русь встретит врага в чистом поле.

Однако в том, чтобы пресечь смертоносный разбег ромейской конницы, ничего худого нет. Поэтому заостренные колья, ямы и прочие ловушки, которые нетрудно спрятать в траве, уже готовы.

Выезжая из города во главе своей дружины, Духарев вспомнил, как без малого три года назад он впервые увидел этот город и это поле. Какие грандиозные планы были у них тогда… А теперь? От пятидесятитысячного войска осталось меньше половины. Сколько добрых воев сложили головы!. За что? За золото? За то, чтобы князь Святослав назвался хаканом булгарским? Рагух, старый товарищ, за что погиб он? А тысяча его хузар? Они могли бы стать щитом своей собственной родины, которой нынче ой как нелегко, а легли здесь, на чужой земле.

Но эти мрачные мысли никак не отражались на лице Духарева. Любой, кто взглянул бы на него в эти минуты, решил бы: воевода Серегей выезжает на поле битвы, чтобы победить.

А сын критского эмира Анемас уцелел. Один из семидесяти шести воинов, оставшихся от полуторатысячного авангарда.

– Ты снова мой телохранитель, – сказал ему василевс.

Анемас не спорил. Другого за подобную беспечность василевс наказал бы намного суровее.

Василевс Иоанн смотрел с холма на выстроившееся на равнине войско россов. Их было меньше, чем он ожидал. Но Сфендослав – противник, которого рискованно недооценивать. Линия больших красных пехотных щитов, щетина длинных копий. А где же скифская конница? Вот она, на флангах. Интересно, почему на флангах, а не впереди? Ведь обычная тактика россов: налететь, осыпать стрелами – и отойти. Нападать, не вступая в ближний бой, держа дистанцию. И только в критический момент отойти под прикрытие пехоты. Здесь вполне достаточно места для такой тактики. Перед шеренгой россов – ровная земля, поросшая свежей зеленой травой. Почему тогда конница в отдалении, на флангах?

– Ударь их всей силой, мой повелитель! – воскликнул стратопедарх Петр. – Наши катафракты уничтожат жалких скифов!

– А что скажешь ты? – Иоанн обернулся к магистру Варде Склиру, командовавшему лучшими (не считая «бессмертных», конечно) воинами империи, ветеранами восточных войн.

Магистр Склир ответил не сразу. Среди стратигов Цимисхия у Варды Склира был наибольший опыт войны с россами. И он уже атаковал пехоту россов латной конницей…

– У россов было время подготовиться, – сказал магистр Склир. – Они стоят так, будто приглашают нас атаковать их катафрактами. Уверен: в траве – острые колья, веревки, железные «ежи» и прочая дрянь. Пойдем в лоб – потеряем людей и коней.

– Согласен, – кивнул василевс. – Вперед пойдет тяжелая пехота. С ней – лучники и пращники. С флангов их прикроет легкая конница. А катафрактов мы побережем для решающего удара.

– Кесарь придержал катафрактов, – заметил Икмор. – Хитер!

Великий князь и те из его воевод, которые в этом бою должны были командовать конницей, стояли на небольшом холме в полукилометре от пехоты. Над ними струились знамена, а позади застыли в готовности конные дружины.

– Они достаточно умны, чтобы не наступать дважды на одни и те же грабли, – сказал Духарев.

Святослав промолчал. Он смотрел, как приближается пешее войско ромеев. Ровном шагом, неторопливо. Впереди доспешных воинов – лучники и пращники. Пока не стреляют – далеко. А на флангах гарцует легкая конница. А позади, в трех-четырех стрелищах – главная сила. Катафракты. Над ними значки ромейских воевод, а золотые значки самого кесаря поблескивают еще дальше.

Когда ромейская пехота оказалась в половине стрелища от спрятанных в траве ловушек, Святослав сделал знак сигнальщику. Тот трижды дунул в рог. Пехота русов стронулась и подалась назад. Неторопливо, сохраняя строй, но всё же это выглядело как отступление. И ромеи купились. С шага перешли на бег… И наткнулись на колышки, «ежи» и «растяжки». Сначала бегущие впереди лучники и пращники, уже готовившиеся осыпать русов стрелам и снарядами, потом – тяжелая пехота…

Зато русские лучники не оплошали. Пошла первая волна стрел, потом вторая, третья… Четвертая – с паузой, уже после того, как первая волна накрыла ромеев.

Особенно досталось легкой пехоте. Среди тяжелой потерь было немного. В основном пострадали воины первых шеренг.

Но ромеи всё равно отступили. Русы отбили первую атаку, причем с блеском.

Однако это была еще не победа. Так, проба сил с обеих сторон.

Снова забили барабаны, завыли гнусаво ромейские трубы, и пехота снова двинулась в атаку.

Теперь они двигались с большей осторожностью. Пращники и лучники прятались за латниками и били навесом, через головы своих. Эффективность такой стрельбы была меньше, чем у русов, но зато и ромейских стрелков было раза в три больше.