Малышка и Карлссон-2 - Гурова Анна Евгеньевна. Страница 91

– Николаи Иванов… Возможно, я не совсем правильно говорю его имя. Ваш соотечественник. Человек, которого вы обнаружили в бессознательном состоянии позавчера возле Скансена. Вы понимаете, о ком идет речь?

– Да,– Катя сообразила, что речь идет о Коле Голом.

– Есть проблема,– сообщил полицейский.– У него…

В это время дядюшка Ниссе решил произнести тост. Голос у дядюшки был преизрядной мощности, перекрывающий все прочие звуки.

– Простите, что вы сказали? – проговорила Катя.

– У вас что-то не в порядке? – осведомился полицейский.– Вы можете говорить?

– Вполне,– ответила Катя.– У нас тут маленький праздник… Презентация… Банкет.

– Так вот,– продолжал полицейский,– у вашего друга есть проблема…

Проблема, как выяснилось, состояла в том, что Коля Голый, которого поместили в шведскую больницу, несмотря на все усилия медиков, всё еще пребывал в бессознательном состоянии. Никаких перспектив на скорое выздоровление. И, что особенно печально, сумма его медицинской страховки, уже не перекрывала стоимость пребывания в клинике. Но выкинуть больного, пусть даже и чужестранца, не позволяло шведское законодательство. По крайней мере Катя именно так поняла то, что сказал полицейский.

«Не может ли Катя забрать своего соотечественника?» – поинтересовался полицейский.

«Не уверена, что у меня есть такая возможность»,– уклончиво ответила Катя. Но она знает, что мистер Иванов – вполне обеспеченный человек. И у него найдутся средства, чтобы оплатить лечение.

В таком случае не могла бы мисс Малышева подъехать в клинику и поговорить с финансовым директором?

Могла бы, ответила Катя.

В таком случае ее собеседник готов прислать за ней машину. По какому адресу?

– Точного адреса я не знаю,– сказала Катя.– Стремгатан, кажется. Могу выяснить. Это отель «Шератон».

– Ничего выяснять не надо,– ответил инспектор.– Где находится ваш отель, я понял.

В его голосе прибавилось уважения. Или Кате показалось?

– Когда прислать машину? Как долго продлится ваша презентация?

Катя поглядела на столы. На столах осталось немного. Тролли кушали очень хорошо, вернее, очень быстро.

– Думаю, уже через полчаса я могу уехать,– сказала она.

– Чего ему надо? – спросила Лейка, когда Катя закончила разговор.

– Коля Голый. Он всё еще в больнице. Без сознания. Надо ему помочь.

– Чем, интересно, мы можем ему помочь? – усомнилась Лейка.– Это же Швеция. Тут в больницах всё есть.

– Вот поеду и посмотрю,– сказала Катя.

– Поедем,– тут же уточнила Лейка.– Поедем все. Всё равно тут делать больше нечего. Ну эти тролли и жрать…

Глава сорок третья

Руна смерти

Машина, вопреки Катиным ожиданиям, была не полицейская, а самая обыкновенная. И управлял ею, как выяснилось, не полицейский, а служащий больницы.

Поехали втроем. Катя, Лейка и Карлссон. Дима тоже рвался, но его не взяли.

– Пить надо меньше,– назидательно сказала Лейка.

По дороге Карлссону стало нехорошо. Он как-то посерел и обмяк.

Даже водитель заметил, что дело неладно.

– Что с вашим другом? – спросил он у Кати.

– Болен.

– Я могу позвонить, чтобы нас встретил доктор и ему оказали помощь,– предложил водитель.– Чем он болен?

– Болезнь крови,– соврала Катя.– Очень редкая. Помощи не надо. Это приступ. Скоро пройдет.

Катя очень надеялась, что так и будет.

Однако к тому времени, когда они приехали, Карлссону легче не стало. Поэтому пришлось оставить его на скамейке в больничном парке. Кате стоило большого труда уговорить водителя, что медицинской помощи в данном случае не требуется. Это только представить, что будет, если у Карлссона, допустим, возьмут анализ крови…

В вестибюле их встретил представитель администрации. Сообщил, что больной в сознание не приходил. Но в целом состояние пациента улучшилось. То есть сначала имел место отек легких, отек мозга (если, конечно, Катя правильно поняла то, что сказал врач) и куча всяких мелких «неисправностей», но сейчас всё прошло, причем прошло удивительно быстро. Однако больной по-прежнему в коме, и энцефалограмма у него очень-очень плохая. В полицейском отчете этого нет, но специалисты полагают, что у больного, возможно, была остановка сердца. Причем достаточно длительная, чтобы мозг претерпел необратимые изменения. Не может ли госпожа Малышева внести ясность в этот вопрос?

– Нет,– ответила Катя.– Не могу. А можно нам посетить больного?

Оказалось, можно.

В палате было три койки. Две пустовали. На третьей лежал Коля. Его бритый череп успел прорасти белесой щетинкой. Борода вроде тоже отросла и выглядела неплохо. Сам Коля тоже выглядел неплохо. Дышал сам. Никакого кислорода. Но – в коме.

Катя решительно уселась на стульчик у кровати, положила руку на гладкий лоб между нашлепками датчиков.

– Что ты делаешь? – удивилась Лейка.

Катя не ответила. Закрыла глаза, попыталась прислушаться непонятно к чему…

Ничего не произошло. И ничего не привиделось.

Катя открыла глаза, посмотрела на Лейку. Лейка утирала слезы. Ей было жалко Колю.

Катя жалости не чувствовала. Только острое разочарование от того, что не удалось помочь.

– Скоро его друзья придут,– сказал шведский врач.– Сначала они лежали вместе, но потом друзьям стало лучше, и их выписали. К сожалению, они совсем ничего не помнят. И понять их трудно. Даже нашему переводчику. Я сожалею.

– Я тоже,– сказала Катя.– Пойдемте к вашему менеджеру. Лейка, ты останешься?

– Я тут посижу,– сказала Лейка.– Боже мой, как жалко! Какой мужик…

С администратором договорились быстро. Шведская сторона берет на себя доставку больного в Россию, причем если провести это по шведской схеме, то стоить это будет всего десять тысяч крон. Но ответственность за возможные осложнения Катя должна взять на себя. Кстати, кем она приходится больному?

– Сестра,– ответила Катя. Подумала и добавила: – Сводная. Деньги – сразу?

Нет, сразу платить было не обязательно. Главное, Катя должна подписать документ о том, что принимает на себя ответственность за последствия.

Катя подписала. Наверно, это было неправильно. Наверно, надо было посоветоваться с Колиными друзьями. Наверняка у Коли в Питере были друзья, родственники… Но Катя чувствовала себя ответственной за то, что произошло.

Выйдя из кабинета менеджера, она открыла сумочку, достала серебряную цепочку, которую подарила (как давно это было!) Коле на день рождения. Красивая цепочка. И руны получились тоже красивые. Райдо, руна Пути, и эйвас, руна Перехода. Руна Смерти, сказал баньши. Нет, ну такого просто не может быть. Это просто совпадение…

В палате Коли народу прибавилось. Пришли Шурин с Бараном.

А Лейка уже не плакала, а строила глазки. Но скорее – по инерции. Мордочка у нее была печальная.

Катя сказала, что подписала документы для отправки Коли домой.

– А чё – ты? – набычился Баран.

– А кто еще? Ты, что ли? – осадил его Шурин.– Ты уже с этими докторами побазарил. Чуть полицию не вызвали. Всё правильно, Малышка. Спасибо. Говори, чего надо. Мы всё сделаем.

– Да я пока сама еще не знаю, как и что…– Катя смотрела на Колю. Неужели, это всё-таки она виновата? Эта гравировка…

– Что лекаря говорят? Когда он очнется? – спросил Шурин.

– Ничего хорошего. Говорят, может, он вообще… Никогда. Говорят: возможно, что в мозгу необратимые изменения.

– Чё-то я не въехал. Это чё значит – необратимые изменения? – спросил Баран.

– Значит, что кончился наш Колян,– буркнул Шурин.– Абзац.

Лейка всхлипнула.

– Фигня! – мотнул башкой Баран.– Не верю! Голый встанет. Я его знаю. Он должен встать! Это, слышь, как в «Бригаде». Там этот, который каскадер, тоже лежал-лежал, а потом – о-па, очнулся!