Разбуженный дракон - Мазин Александр Владимирович. Страница 68

Ночью, вернее, за час до наступления темноты пират снялся с якорей и на парусах двинулся к побережью. Когда до береговой линии осталось три мили, шекка убрала часть парусов и бесшумно подошла к скалистому берегу, черной громаде в триста локтей высотой. От южного края бухты его отделяло не больше четверти мили.

Последние отблески угасли на горизонте, и все вокруг погрузилось в непроглядную темень.

С палубы корабля, ощупью, потому что даже собственной руки не увидишь в таком мраке, спустили плоский кожаный каик [23].

На дне его лежал, продев руки в специальные отверстия, натертый черной краской разведчик.

Молясь богам, чтобы поблизости не оказалось хищников, разведчик, гребя ладонями, бесшумно обогнул скалу и, определяясь по звездам, заскользил в глубину залива.

Ему повезло. В этот сезон косяки рыб, а значит и акулы,– далеко от берега. Через каждые двадцать гребков разведчик опускал в воду грузило лота. Множество раз выполнял он подобное и научился безошибочно определять расстояние в полном мраке. Когда глубина стала недостаточной для шекки, разведчик все равно продолжал плыть, до самой песчаной отмели, до тех пор, пока кожаное днище каика не легло на дно, а впереди не замаячили темные туши вытащенных на берег рыбачьих плоскодонок. Только после этого разведчик повернул назад и двадцать минут спустя тихим стуком в борт сообщил о своем возвращении. Сверху тотчас спустили два троса, поднявшие лодочку и человека на палубу.

Спустя еще десять минут закутавшийся в теплый халат разведчик, прихлебывая подогретое вино, докладывал капитану.

Да, шекка может подойти к берегу на восьмую часть мили, то есть на две трети глубины залива. Шлюпки пройдут еще локтей двести пятьдесят-триста. Дальше дно неровное, но глубина – два с половиной – три локтя, меньше, чем по грудь, пустяки.

Для капитана этот рейд был не первым, даже – не десятым. И ему не понадобилось много времени, чтобы составить план нападения.

Основа успеха морского набега – внезапность. Помедли – и жители успеют изготовиться к бою. Хуже того – отослать женщин и припрятать все ценное. Десяток-другой израненных мужчин – не добыча.

Рассвет на юге столь же стремителен, как и наступление темноты. Но еще до того, как огненный край светила показался над горизонтом, парусник выбрал якоря и, подгоняемый ударами весел, пошел вперед. Шесть узких лодок с вооруженными пиратами двигались за ним. Несколько минут спустя шекка обогнула утес, похожий на выпрыгнувшую из воды рыбину, и вошла в залив.

Первым его увидел чинивший сеть рыбак (будь сейчас другой сезон – рыбак этот был бы давно в море).

Оскаленная фигура на носу – голова хуруга – ясно говорила о принадлежности корабля.

Истошный вопль заставил весь поселок съежиться от ужаса:

– Омбам!

Длинные весла вспенили воду, шекка рванулась вперед, обогнав лодки, и под истошные вопли пиратов понеслась к берегу.

В четырех сотнях локтей от него корабль сбросил ход, четко развернулся и выплюнул из баллист два огневых снаряда.

Оба попали в цель. Из вспыхнувших хижин, вопя, выбежали люди. Следующий залп – и бросившиеся к воде солдаты маленького воинского отряда отпрянули назад. Еще две огненные стрелы упали на поселок.

Переполненные лодки неслись к берегу. Пять дюжин омбамту, распаленных предчувствием боя и жаждой убийства. С раскрашенными лицами, красными выкаченными глазами, потрясая тяжелыми боевыми топорами, передовые готовились перемахнуть через борта, а их собратья на веслах, надрывая глотки ревом, со сверхчеловеческой силой гнали лодки вперед.

Молодой светлорожденный был единственным нормальным человеком в этой команде безумцев. Со спокойным вниманием он изучал берег. Пара минут потребовалась малым судам, чтоб заскрести деревянными килями по каменистому дну. Кое-что, замеченное северянином, заставило его насторожиться.

На берегу царила паника: пылали хижины, беспорядочно метались женщины и дети. Солдаты стражи, жалкая горстка, не смели подступить к воде из-за непрестанно падающих огненных снарядов.

Но группки мужчин, налегке, без женщин, без детей, без всякого груза, бежали наверх, к окружавшим бухту скалам.

Омбамту в наркотическом опьянении могло показаться, что конгаи ошалели от ужаса. Но как же должен испугаться мужчина, чтобы бросить собственную семью? Да, один-двое могли обезуметь от страха, но не все же!

Лодки остановились, и разгоряченные пираты посыпались в воду.

Светлорожденный было помедлил, но, получив по спине рукоятью топора, счел за лучшее перепрыгнуть через борт. Ноги его коснулись дна и заскользили по сплошному слою мохоподобных водорослей, которыми обросли камни. Потеряв равновесие, воин с головой окунулся в соленую воду и обнаружил, что скользит по ровной поверхности в сторону берега.

Призвав на помощь всю свою ловкость, молодой человек ухитрился встать, но продолжал съезжать вниз. Он был не одинок. Все покинувшие шлюпки пираты скатывались по наклонной плоскости до тех пор, пока спуск не закончился грудой камней. Омбамту вдоволь наглотались воды, и яростный их рев сменился удивленными воплями. Было довольно мелко, не глубже двух с половиной локтей. И, хотя беспорядочно нагроможденные камни тоже обросли скользким слоем зелени, через них можно было перебраться. Пираты воспряли духом.

Светлорожденный не рвался в первые ряды. Он предпочел остаться среди камней и наблюдать, как более яростные преодолели еще три десятка локтей.

Нагромождение валунов кончились. Но тут под ногами омбамту вместо песчаного берега оказались обросшие водорослями, идеально подогнанные каменные плиты. Ловушка тем более совершенная, что обнаружить ее с моря практически невозможно.

Две дюжины пиратов ожесточенно рвались вперед, помогая себе топорами, пытаясь ухватиться за коротенькие слабые пучки водорослей. Лежа на животе, они могли проползти пять-шесть локтей, но потом неизменно скатывались вниз. До вожделенного берега – рукой подать, но он – недосягаем.

Уже и на шекке поняли: что-то не так. Баллисты прекратили стрельбу. Дым от горящего огненного зелья черной шевелящейся стеной висел над берегом. И из этого дыма выскочили солдаты и принялись почти в упор расстреливать застрявших на мелководье пиратов.

С шекки возобновили огонь, и солдаты отступили. Но прозрачная вода уже окрасилась кровью. Кровью Омбама. Взгляды уцелевших устремились в сторону лодок. Лишь наиболее свирепые продолжали штурмовать скользкую поверхность, раз за разом беспомощно скатываясь вниз.

Шесть опустевших шлюпок чуть покачивались на короткой волне.

Из дыма вновь вынырнули арбалетчики, и снова полетели стрелы.

Часть пиратов в панике полезла назад, но для вооруженного воина отступление было так же невозможно, как недосягаем берег.

Светлорожденный и кое-кто из пиратов посообразительней попрятались за выступающими из воды камнями.

Молодой воин напряженно искал выход. Со стороны моря верхние края плит были примерно в полулокте от поверхности. Этого хватало, чтобы задержать нагруженную людьми лодку. Но пловцу ничего не стоило добраться до любой из шлюпок.

«И превратиться в мишень для арбалетчиков»,– подумал светлорожденный.

Теперь, когда стрельба с шекки стала из-за дыма менее точной, арбалетчики попросту стояли на берегу и посылали стрелы во всякого, кто осмеливался выйти из укрытия. Их было всего человек восемь, но для такой работы многих и не требовалось. Все же десятка полтора пиратов избавились от вооружения и одновременно бросились к лодкам. Кое-кого подстрелили, но большинству удалось укрыться за бортами. На шекке их уже ждали. Корабль подошел к берегу настолько близко, насколько позволяла осадка.

И в этот момент мужчины, ушедшие наверх, начали действовать.

Первый огненный снаряд прочертил полосу в утреннем воздухе и, перелетев через мачты пиратского корабля, с шипением погрузился в воду.

На вершинах скал, обступивших залив, был укрыт целый арсенал. Огненный ливень обрушился на шекку.