Лик в бездне - Меррит Абрахам Грэйс. Страница 54

Прислушавшись, Грейдон подумал, что их здесь двое.

– Теперь идите, Грейдон, – сказала Мать, – идите немедля. Эти двое будут сопровождать вас. Вы не умеете разговаривать с ними. Укажите на тех, кого вы хотите убить, и они убьют их. Верьте им. Они обладают разумом, Грейдон. Вам не понять, но они разумны. Верьте им. Идите.

Мать оттолкнула от себя Грейдона.

Вслед за ним повернул Регор. Он довел Грейдона до края крыши Дворца. Там он нагнулся и вытащил толстую веревку, к концу которой был прикреплен крюк. Он прикрепил крюк к карнизу и перебросил через край веревку.

– Вот ваша дорога, парень, – хрипло сказал он. – Мать хочет, чтобы никто не видел, что вы покидаете Дворец. Удачи вам! И возьмите это…

Он засунул свой длинный кинжал за пояс Грейдона. Перекинув винтовку через плечо, Грейдон схватился за веревку и скользнул через парапет. Он скользил вниз, и его сопровождало кружение крыльев крылатых змей. Грейдон добрался до земли и постоял мгновение в темноте, пытаясь понять, какой дорогой ему идти.

Он почувствовал прикосновение одного из Посланников. Тот торопил его.

Внезапно Грейдон мысленно увидел четкий, как прочерченный на карте, путь ко дворцу Лантлу.

Грейдон побежал по этой дороге, которую проследил его взгляд, когда Женщина-змея коснулась его лба. Над ним, соразмеряя быстроту полета со скоростью его бега, плыли невидимые крылья.

24. НЕВЕСТА ЧЕЛОВЕКА-ЯЩЕРА

Ночь была ясной. Грейдон легко находил путь, как будто ноги его сами узнавали каждый поворот и изгиб. Через некоторое время он перестал бежать: во-первых, чтобы сберечь силы для предстоящего, во-вторых, чтобы не привлекать внимания тех, кто ему встретится.

Он был близко к дворцу Лантлу, когда произошла первая встреча. Она доказала ему смертоносность тех живых рапир, которых дала ему в помощь Мать. Из кустов появилась группа эмеров с копьями и факелами, в которых горели не огни, а светящиеся золотые шары. За ними четыре индейца несли носилки. В них аристократ в зеленом. Рядом с носилками еще двое солдат.

Грейдон не мог ни отступить, ни укрыться в тени. Обитатель носилок взмахнул рукой, приветствуя его. Грейдон, как можно плотнее закрывая лицо плащом, кратко ответил на приветствие и постарался пройти. Такое грубое поведение, очевидно, было необычным, потому что аристократ приподнялся, отдал резкий приказ своим людям, вышел из носилок и направился к Грейдону с обнаженным мечом.

Оставалось только одно, и Грейдон сделал это. Он показал на эмеров, а сам бросился на ю-атланчи. Увернулся от сильного удара мечом, в следующее мгновение одной рукой перехватил правую руку аристократа, а другой схватил его за горло. Не время для благородства. Колено ударило вверх, в пах противника. От боли аристократ разжал руки, меч выпал. Грейдон пронзил ему сердце кинжалом Регора.

Он боялся использовать ружье, поэтому быстро нагнулся, поднял меч противника и повернулся лицом к эмерам.

Они тоже были мертвы.

Все восемь были насмерть пронзены острыми клювами крылатых змей, прежде чем смогли крикнуть или поднять хотя бы одно копье, убитые в то короткое время, которое потребовалось ему, чтобы справиться с одним.

Он смотрел на тела. Казалось невероятным, что восемь жизней можно уничтожить за такое короткое время. Услышал шум крыльев над головой и взглянул вверх. Над его головой, как будто очерченные нежными пальцами, виднелись в воздухе две алые линии. Они задрожали, и на Грейдона упали алые капли…

Крылатые змеи чистили свои клювы!

Он продолжал путь с безжалостным возбуждением в сердце. Чувство одиночества исчезло: он чувствовал себя так, будто в его распоряжении целая армия. И смело двигался вперед. Аллея углубилась в густые заросли цветущих деревьев. Он вошел в эти заросли. Остановился в самой густой тени. В ста ярдах лежал дворец Лантлу. Здание занимало, по оценке Грейдона, площадь больше акра. Оно было восьмиугольным, довольно низким, главную его часть составляли два этажа с высокими потолками. В центре здания – купол, сверкающий сапфиром и опалом; формой он напоминает тот, что был заимствован Тамерланом-завоевателем в разграбленном Дамаске и поставлен в его любимом Самарканде. К разбухшему основанию купола поднимались гирлянды маленьких разноцветных башенок, похожих на беседки, построенные гномами для своих женщин.

Стены восьмиугольника были покрыты плитками, будто лакированными, блестящими расплавленными бледными рубинами, солнечно-желтыми топазами, водянисто-зелеными изумрудами. В стенах окна, прямоугольные и овальные, створчатые, забранные решетками, с резными украшениями, из камня и металла, тонкими, словно кружева. От основания стен отходит площадка с мощеным полом, тридцати футов шириной, пол ее из белого и черного камня. По углам площадки стройные золоченые столбы поддерживают шелковые занавеси. Дверей не видно.

Грейдон прокрался на край заросли. Между ним и площадкой тянулся ровный газон, совершенно открытый; пересечь его незаметно нельзя. Грейдон не видел стражу, но из здания доносились голоса. Направо от него в ста футах деревья ближе подходили к стенам здания. Грейдон быстро пошел по краю рощи, пока не достиг зеленого выступа. Осторожно пройдя по нему, он обнаружил, что теперь от столба его отделяет не больше пятидесяти футов.

Он увидел обратную сторону дворца. На первом этаже три широких овальных окна, почти соприкасающихся друг с другом; из них исходит более яркий свет. Послышались оттуда и голоса, явно голоса аристократов, мужчин и женщин. Они долетали из ярко освещенной комнаты. Здесь, у столба, была охрана: десяток индейцев. вооруженных копьями и луками.

Не зная, на что решиться, он услышал смех и выкрики в комнате, звуки труб, исполнявших игривый мотив. Затем, покрывая голоса, смех и музыку, донесся насмешливый голос Лантлу:

– Добро пожаловать, Суарра! Приветствуем невесту! Эй, там, приведите жениха!

И снова взрыв смеха и аплодисменты.

Грейдон выпрыгнул из-за укрытия и показал на эмеров. И услышал свист рапир. На ходу снимая ружье, он побежал к дворцу. Не успел он сделать и шага, как увидел двух упавших индейцев, затем еще двух, остальные стояли, оцепенев, парализованные невидимой смертью, ударившей рядом. Да, это фехтование побыстрее, чем все, что он видел в салонах французских и итальянских мастеров. Он еще и половины из пятидесяти футов не пробежал, а все стражники уже лежали на краю площадки с пронзенными сердцами и разорванным горлом. Точные, безошибочные удары клювов-рапир достигли цели со скоростью пулеметной пули. Молча они ударили, и молча умерли эмеры.

Грейдон перепрыгнул через тело к занавешенному окну. Есть ли поблизости еще стража, он не знал, да и не думал об этом. Овальные окна также зарешечены. Он попробовал первое, но решетка не подалась. Решетка второго окна беззвучно открылась. Грейдон снял ружье с предохранителя, взял его в левую руку, правой слегка раздвинул занавес и заглянул в комнату.

В первое же мгновение он увидел Суарру – и больше ничего не видел.

Она стояла на возвышении в центре большой комнаты возле украшенной цветами кровати. Одета была в зеленое платье, сквозь которое просвечивало ее белое тело. На голове венок из алых цветов. Ноги обнажены. Руки она скрестила на груди, и на запястьях блеснули золотые наручники.

Рот ее накрашен, щеки нарумянены, и эти пятна резко выделялись на восково-бледном лице, похожем на лицо куклы. Она казалась восковой куклой, безжизненной, с закрытыми глазами, почти не дышащей. Грейдон увидел, как она вздрогнула, покачнулась и упала на край кровати.

– Невеста волнуется при приближении жениха, – учтиво и звучно заговорил Лантлу, как конферансье. – Правильно. Таков обычай. Ее девственность встревожена. Стыдливость охватывает ее. Но скоро, ах, скоро… Хо! Хо! Хо! – расхохотался Лантлу. Отовсюду ему ответил злорадный смех. Суарра еще ниже опустила голову.

Перед глазами Грейдона плясали красные точки. Гнев чуть не задушил его. Он взял себя в руки, зрение его прояснилось. Теперь он увидел, что возвышение окружает кольцо низких диванов, на них – десятка два ю-атланчи. Если замечать только красоту, то их можно принять за ангелов, но сквозь ангельские маски проглядывали дьяволы жестокости и похоти. В глазах, глядевших на Суарру, не было жалости.