Непроницаемая тайна - Берристер Инга. Страница 13

– В чем дело? – Прервав рассказ о своих теориях и методах обучения, Гриффин посмотрел на Бренду с неподдельным беспокойством.

Он встал, подбросил в огонь полено, но не вернулся в свое кресло, а подошел к письменному столу, за которым она сидела, изучая брошюры о деятельности центра.

Девушка тут же напряглась.

Гриффин наклонился над ней, одной рукой опираясь о спинку кресла, а другой – о столешницу всего в паре дюймов от ладони Бренды. Горячая волна тут же прокатилась по всему ее телу, а сердце в панике заколотилось так, что даже кровь зашумела в ушах. Она с наслаждением вдохнула запах его кожи – не слабый, едва уловимый аромат стылого утра, который он принес с собой со двора, а другой – пьянящий запах мужского тела, и ее охватил трепет.

Как ни противилась Бренда, воображение тут же стало рисовать ей одну соблазнительную картинку за другой: вот Гриффин целует и ласкает ее, вот они, нагие, сплетаются в объятиях… Кожа его блестит от жаркого пота, и пряный аромат желания манит и дразнит ее, властно пробуждая ответный жар…

– Бренда, вы не заболели? – спросил он, так и не дождавшись от нее ответа. – Лицо у вас просто пылает…

Он потянулся к ее щеке, и трудно сказать, кто из них был потрясен больше, когда она невольно вскрикнула и отпрянула, избегая его прикосновения.

– Все в порядке, – пробормотала девушка. – Ничего особенного… просто здесь очень жарко. Пока вы ходили за дровами, я стояла у камина, – солгала она.

Удивительно, но Гриффин принял это объяснение, хотя и озабоченно нахмурился.

– Для человека, у которого сложились вполне конкретные взгляды на деятельность нашего центра, вы сегодня на редкость мало спорите со мной, – сухо заметил он.

– Только не потому, что мои взгляды изменились, – заверила его Бренда, втайне радуясь перемене темы. – В теории ваши убеждения выглядят весьма привлекательно, – признала она, но тут же добавила с нескрываемой иронией: – А также благородно и высоконравственно.

– Но вы не хотите их принять, – закончил за нее Гриффин. Почему?

Бренда, забыв о предмете разговора, вновь задумалась об опасностях, которые таило в себе ее странное влечение к Гриффину. Оно с каждой минутой давало о себе знать все сильнее. Сердце ее сжималось, едва он оказывался рядом, неотступно мучил соблазн хоть разок прикоснуться к нему…

Неужели бывает так, что человек совершенно не властен над своими чувствами? – думала девушка. Наверное, я сошла с ума…

– Почему вы не хотите признать, что я действую из лучших побуждений? – продолжал атаку Гриффин, и, торопливо отогнав прочь ненужные мысли, Бренда наконец осознала, что он все еще ждет от нее ответа.

– Во-первых, потому, что ваши курсы платные, – сухо ответила она. – Альтруизмом это не назовешь, верно?

– Пожалуй, да, но в эту сумму входит и стоимость содержания самого центра, и вознаграждение услуг высококлассных специалистов…

– А также весьма недурная прибыль для вас лично, – договорила за него Бренда.

– Вот как, стало быть, вы думаете обо мне? – спросил Гриффин тихо, и она поняла, что он разозлился.

Отвлеченная дискуссия разом превратилась в разговор о личном, и Бренда ощутила себя совершенно беззащитной.

– Я совсем не думала о вас… то есть, я хотела сказать, что в моем негативном отношении к центру нет ничего личного…

– Неправда, – вздохнул Гриффин. – Когда что-то задевает ваши чувства, у вас даже тон меняется. Например, сейчас я отчетливо различил в нем презрение и ненависть… а также страх.

Неужели, когда его близость волнует мою плоть, я так же легко выдаю себя? – в ужасе подумала девушка, лишь сейчас сообразив, что имеет дело с опытным психологом, который отлично разбирается в поведении людей.

– Так что же, Бренда? – не отступал он. – Чем я вас так раздражаю, отчего вы меня ненавидите? Кто я и что, по-вашему, натворил?

– Ничего, – отозвалась она, но, вероятно, слишком поспешно, потому что глаза Гриффина опасно сузились, и взгляд, устремленный на нее, потяжелел. – Я… просто не люблю, когда мошенничают, обманывают, причиняют людям боль.

Бренда уже жалела о том, что ввязалась в этот разговор. Ей хотелось бежать от Гриффина без оглядки. Но как это сделать, не выдав себя окончательно?

– Стало быть, вы считаете, что я на это способен?

Нет! – хотела крикнуть она, но последним усилием воли сумела сдержаться и лишь судорожно сглотнула.

– Я еще не настолько хорошо знаю вас, чтобы делать такие выводы, – наконец выдавила девушка.

К ее изумлению, губы Гриффина дрогнули в легкой усмешке.

– Надо отдать вам должное, вы настоящий боец.

Бренда недоуменно воззрилась на него, не веря собственным ушам.

– Так вы хотите, чтобы я с вами спорила?

– Не совсем, но всегда приятно иметь дело с человеком, который твердо отстаивает свою точку зрения и не стесняется открыто ее высказывать. Это как катализатор в химической реакции… или желание, которое вспыхивает между мужчиной и женщиной, которых влечет друг к другу.

Это сравнение поразило Бренду, и она оцепенела, точно загипнотизированная, не сводя взгляда с лица Гриффина.

– Я не хочу сказать, что буду спорить с вами всегда и во всем, – продолжал он так легко и спокойно, словно и не говорил только что о сексуальном влечении, однако его слова продолжали звучать в ушах Бренды, сладостным эхом отдаваясь в ее пылающей плоти. – Но женщина, которая способна смириться, только чтобы облегчить себе жизнь… – Он выразительно пожал плечами.

– Насколько я знаю, мужчины терпеть не могут, когда женщины спорят с ними и отстаивают свою независимость, – поспешно возразила Бренда.

– Разве? – удивился Гриффин. – Честно говоря, я думал, что этот миф давно уже развеян. Настоящие мужчины терпеть не могут женщин, которые принимают их мнение как незыблемый закон… Ведь это то же самое, что покорно отдавать свое тело, ничего не требуя взамен.

Бренда ничего не могла с собой поделать – с каждым его словом ее, словно прилив, окатывала новая горячая волна.

– Секс, близость, страсть, – продолжал он, – все это, подобно хорошему спору, нуждается в страсти и обоюдном желании партнеров. Вы не согласны?

– Секс ради секса меня совершенно не привлекает, – ответила Бренда, стараясь, чтобы голос ее прозвучал как можно более безразлично.

– Разумеется, – согласился Гриффин. – И меня тоже. Я не понимаю, какое наслаждение можно находить в физической близости, если она не сочетается с духовной. Вероятно, именно поэтому я и веду жизнь монаха, давшего обет безбрачия… – с горечью добавил он.

Он – и монашеское целомудрие? Не может быть! Сердце Бренды бешено подпрыгнуло и забилось с такой силой, что это, наверное, можно было заметить невооруженным глазом.

– Что-нибудь не так? – услышала ока голос Гриффина.

– Все в порядке, – солгала она и поспешно добавила: – Просто мужчины… во всяком случае, многие из них, редко говорят… так откровенно… – Она умолкла на полуслове, не в силах справиться с сумятицей, царившей в мыслях.

– Думаю, они не делают этого потому, что женщины не всегда хотят слушать их откровения, – ответил Гриффин, явно догадавшись, что она хотела сказать. – Многие женщины считают, что тонко чувствующие мужчины представляют для них опасность. Эта точка зрения прививается воспитанием. Взгляните только, как мать обращается с маленьким сыном, а как – с его сестрой. Этого требует от нее общество. Когда мальчики достигают определенного возраста, их старательно отучают демонстрировать свои чувства и выдавать сокровенные желания… но они, тем не менее, есть! А каковы ваши сокровенные желания? – спросил он вдруг негромко, как всегда, застав Бренду врасплох.

Потеряв дар речи, девушка смотрела на него, медленно заливаясь краской.

– Я… я не хочу об этом говорить, – наконец выдавила она и сердито прибавила: – В конце концов, я приехала сюда вовсе не для того, чтобы делиться с вами…

– Верно, – кивнул Гриффин, – вы собирались оценить эффективность нашего метода, по крайней мере, так заявляли. Но ведь это еще не все, не так ли, Бренда? Где-то в глубинах вашей души сокрыта иная, личная, истинная причина вашего появления здесь. Что-то мучит вас, я уверен. Пожалуй, это не страх и не навязчивая идея… но что-то очень серьезное, что держит вас мертвой хваткой. Бренда резко вскочила.