Око вселенной - Михановский Владимир Наумович. Страница 10

– Боже, какой же я идиот! – воскликнул Стафо и хлопнул себя по лбу.

– Чем ты занят, Роб? – обратился капитан к роботу. Тот в ответ промычал что-то нечленораздельное.

– Чудеса продолжаются, – покачал головой Карлос Санпутер. – Впервые за годы полёта Роб не отвечает на вопрос!

Стафо, заинтригованный донельзя, вслед за капитаном подошёл к роботу. Тот, подогнув мощные щупальца, стоял перед контейнером, что-то напряжённо изучая. О трудной работе мысли говорил кустик антенны, вращающейся быстрее обычного.

Дверца контейнера была открыта настежь. Стафо нагнулся и заглянул внутрь – колба с бурым веществом лежала на месте, и штурман облегчённо вздохнул. Опасения, возникшие после разговора с капитаном, показались далёкими и нереальными.

Лицо Санпутера, однако, оставалось озабоченным. Он опустился на корточки рядом с Робом и принялся рассматривать контейнер. Провёл ладонью по месту на поверхности, на которое указал робот, и сказал:

– Гладко.

– Без оптического прибора вы ничего не увидите, – сказал Роб людям. Не сходя с места, он далеко протянул щупальце и, взяв на рабочем столе Антуанетты микроскоп, отдал его Карлосу.

Капитан приблизил микроскоп к подозрительному месту на контейнере, прильнул к тубусу и энергично завертел винты настройки.

– Что там? – спросил Стафо.

Вместо ответа капитан присвистнул и через несколько секунд, подвинувшись, уступил место у микроскопа штурману.

Штурман прильнул к тубусу. Перед ним блестела бесконечная серебристая поверхность передней грани контейнера. А посреди неё зиял глубокий кратер с рваными, как бы обожжёнными краями.

– Что это? – прошептал Стафо.

– Из контейнера произошла утечка, – бесстрастно, как всегда, произнёс робот.

– Утечка чего? – повысил голос Стафо. – Ведь колба, как мы только что убедились, в порядке: она на месте и герметично закрыта!

Роб помолчал, раздумывая.

– Это верно, – сказал он, – бурое вещество на месте, но могла произойти утечка его эманации. Вот точка, куда она упала, – показал щупальцем Роб.

Люди низко склонились над полом.

– Вмятина слишком мала. Невооружённый человеческий глаз её не различит, – предупредил Роб. – Вижу: капилляр тянется к двери.

Капитан распорядился:

– Роб, веди нас по следу. Мы пойдём за тобой.

Санпутер и Стафо, ведомые роботом, покинули отсек Антуанетты и двинулись по коридорному сектору. Роб то еле двигался, напряжённо вглядываясь в слабо освещённый пол, то возвращался назад, потеряв из виду тончайший капилляр. Найдя нужную ложбинку, Роб мчался так, что люди за ним не поспевали.

Робот остановился настолько неожиданно, что Стафо, наткнувшись на него, едва устоял на ногах.

– Что случилось? – спросил штурман.

– Я знаю, куда ведёт капилляр, – сказал Роб.

Дальнейший путь они проделали в молчании. Стафо чувствовал, что сердце, раздувшееся в болезненный ком, вот-вот выскочит из груди.

Когда они вошли в биозал, Роб сказал:

– Здесь капилляр разветвляется на множество ручейков.

– Покажи, куда ведёт каждый, – негромко произнёс капитан.

Первая трещинка в полу привела робота к двери, на которой красовалась цифра 13.

– Кто там находится? – спросил Стафо.

– Арпада, – сказал капитан.

Перед дверью соседнего отсека робот возился довольно долго, исследуя каждый квадратный миллиметр пола, раздвигая по одной ворсинке.

– Сюда капилляр не подходит, – произнёс наконец Роб.

Капитан усмехнулся:

– Этому повезло больше.

– А здесь кто? – спросил Стафо. Просто чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Этот отсек пуст, – сказал Роб.

– Пуст? – не понял Стафо.

– Здесь должен был погрузиться в анабиоз старший штурман «Ренаты», – пояснил капитан.

Стафо приник лбом к люку, за которым спала Антуанетта.

– Но почему? – прошептал он. – Почему эта проклятая эманация, или не знаю там что, протянулась сюда, а меня оставила в покое, не тронула? Почему она меня не поразила?

Робот промолчал: вопросы, на которые не знал ответа, он попросту пропускал мимо ушей.

…Какое-то время они пребывали в оглушённом состоянии. Нужно было выработать план действий, на что-то решаться, но сделать это было непросто. Сознание ответственности сковывало, подавляло.

Для начала с помощью манипуляторов смонтировали снаружи систему лучеметов, которыми пытались в упор рассеять бурые облака.

Восстановили – с помощью Роба – бегущие ленты, и теперь, как прежде, с лёгкостью могли перемещаться из отсека в отсек. И это тоже была пусть маленькая, но победа.

Пробирку с бурым веществом они уничтожили, как только покинули биозал. Распылили её в аннигиляционной камере «Ренаты». Но для капитана и штурмана это было слабым утешением.

«Электрон» оказался в гораздо лучшем состоянии, чем ожидал найти его Дор. Оставалось только сменить кое-какое безнадёжно устаревшее оборудование – и можно было идти на перехват.

Но тут Око вселенной одолели сомнения…

Некогда там, на Земле, на другом берегу времени, в Зелёном городке, люди привили Дору универсальное правило поведения: всегда, в любых обстоятельствах проявлять осторожность и уважение к жизни, в каких бы формах она ни существовала. И хоть много веков протекло с тех пор, многое из того, что происходило с Дором позже, потускнело в его памяти – навыки, привитые некогда конструктором-воспитателем Рикардо Санпутером, горели в мозгу робота ярко, огненными литерами.

Недаром в последние дни Дор в мыслях все чаще обращался к прошлому. Как только Дор начинал думать, что живые существа на чужом корабле будут уничтожены, его тело начинало перегреваться и каждая жилка вибрировала от перенапряжения, готовая лопнуть.

Когда капитан вошёл к Стафо, тот лежал в гамаке, устремив глаза в потолок.

– Ну что мы можем? Что? – сорвался на крик Стафо. – Пойми же, капитан, мы в мышеловке!

– Встать! – рявкнул капитан.

Стафо нехотя поднялся. Донельзя исхудавший, жёлтый, он напоминал мумию.

– Знаешь, штурман, есть такой афоризм: если ты не будешь убивать время, оно убьёт тебя, – уже спокойнее продолжал капитан. – Пока человек жив, жива и надежда. Пойдём-ка в отсек Арпады, ещё раз поколдуем над загадкой анабиоза.

Капитан предложил отсек Антуанетты не без задней мысли: только там Стафо немного оживлялся и приходил в себя.

Держась за поручни, чтобы не слететь с бегущей ленты, они двинулись в путь. Когда они проезжали мимо биозала, Стафо обернулся и посмотрел на массивную дверь, пока она не скрылась за поворотом. Там, над двадцатью пятью дверьми, погасшие очи биочасов так и не вспыхнули.

Карлос Санпутер, однако, ни разу не обмолвился словом упрёка. Он понимал, что творится на душе у Стафо.

– Афоризм насчёт времени, которое убивает, сам небось придумал? – спросил Стафо.

– Сам, – признался капитан.

Они надолго умолкли.

– Послушай, Карлос! – нарушил молчание Стафо. – Ты веришь, что они проснутся когда-нибудь?

– Видишь ли, Стафо, в состоянии глубокого анабиоза человеческий организм гораздо менее уязвим к разного рода воздействиям. Зачем далеко ходить? На меня же, как видишь, эманация не подействовала. Да, кстати, и на тебя тоже.

– Так, может, рискнём? – произнёс Стафо, и глаза его лихорадочно заблестели. – Черт с ней, с автоматикой! Давай сами включим механизм пробуждения.

– Я уже сказал – нет.

– Ты трус! – не сдержавшись, крикнул Стафо и тут же опустил голову: в чём, в чём, а в трусости, это знал каждый на борту «Ренаты», капитана не упрекнёшь.

…После долгого пребывания в отсеке Арпады, которое и в этот раз не пролило свет на тайну затянувшегося анабиоза, Стафо почти все свободное время проводил в биозале. Обычно он повисал в воздухе и медленно словно зациклившийся автомат, обводил взглядом тёмные циферблаты над дверьми анабиотических ванн. Чаще всего глаза его останавливались на отсеке № 13.

Что касается капитана, то он вёл обычный напряжённый образ жизни. Делал зарядку до седьмого пота, каждый день выкраивал время для тренажёра. Регулярно наблюдал картинки на экране, пытаясь доискаться в них смысла. Приводил в порядок записи в бортжурнале, классифицировал и сортировал информацию, накопленную «Ренатой» в полёте.