Шаги в бесконечности - Михановский Владимир Наумович. Страница 43

– Но химический состав Земли и Марса одинаков?

– Примерно.

– Знаешь, Ван, я в детстве любил ломать игрушки, чтобы посмотреть, что там внутри, – сказал Владимир. – Ты не можешь мне сказать, что внутри Марса?

– Новая игрушка? – засмеялся Ван. – Видишь ли, Володя, Марс и Земля

– родные брат и сестра. Потому и внутренние структуры их схожи. Раньше считали, что земное ядро состоит из железа. Потом появилась гипотеза, согласно которой земное ядро состоит из каменистого вещества, такого же, как вещество мантии, но ставшего металлоподобным под действием огромного давления.

Владимир кивнул.

– Знаю, гипотеза Лодочникова – Рамзея, – сказал он.

– Сейчас Марс спокоен? Марсотрясений не бывает? – спросил Владимир.

– Нет.

Ван кивнул.

– А куда девалась марсианская вода? – допытывался Владимир. Улетучилась, что ли, водица?

– Не улетучилась. Вода на Марсе осталась, – сказал Ван. – Во время раскопок в Восточной пустыне мы хотя и не обнаружили засыпанного древнего города, но зато нашли одну вещь, пожалуй не менее ценную…

– Что же это за ценная вещь?

– Слой вечной мерзлоты! – торжественно сказал Ван.

– Действительно, ценная находка, – пожал плечами Владимир.

– Конечно, ценная! Слой вечной мерзлоты – источник воды, – пояснил Ван. – Но разработки еще не закончены. А пока что воду на Марсе, как и на Луне, добывают из каменных пород. Научимся доставать воду из слоя вечной мерзлоты – и на Марсе будут моря!

На Марсе и роботы, и люди, с ними прибывшие, получили различные назначения.

Ван Каро, Владимир Карбенко и Энквен были направлены на спасательную базу северного полушария Марса. Откровенно говоря, Ван был расстроен, он мечтал об изыскательной партии: работая в ней, он имел бы больше всего шансов встретить Лин. Одна из грандиозных марсианских новостроек – тоже неплохо. Но спасательная база…

Его утешил Владимир.

– Стажировка на спасательной базе будет полезна Энквену, – сказал он.

– На «Пионе», Ван, спасатели будут нужней, чем строители.

– Но мы-то останемся на Земле, – пробурчал Ван.

– Ну и что? Нам тоже, грешным делом, неплохо освоить смежную специальность, – сказал Владимир. – Помнишь, как у нас в Зеленом пропали Ливен Брок и его воспитанник? Признайся, мы их искали довольно неумело, кустарно.

– Но все же нашли.

– А разве тебе не интересно, Ван, участвовать в проверке собственного изобретения? – спросил Владимир.

По решению координационного совета биопередатчик Вана Каро проходил на Марсе испытания. Хотя радиус действия передатчика был невелик, но аппарат мог передавать на значительные расстояния не мысли и образы, а сигналы – импульсы альфа-ритмов головного мозга.

Каждый человек, живущий на Марсе, был снабжен передатчиком Вана. Условия работы на Красной планете были трудны и опасны. Если человек попадал в беду, координаты бедствия определялись по сигналам передатчика: ведь у каждого альфа-ритмы головного мозга носят индивидуальный характер. Спасатели работали с энтузиазмом, мечтая усовершенствовать биопередатчик, внести в него хоть какое-нибудь конструктивное улучшение. Все знали, что по решению совета биопередатчик включен в снаряжение «Пиона».

Служба на спасательной базе пришлась Вану по душе. Его натура требовала действия, движения, а всего этого у спасателей было с избытком.

Однажды Ван дежурил. Шло время, вызовов не было, сигналы бедствия не поступали, и Ван задремал. Проснулся он, словно от толчка. На пульте лукаво подмаргивал красный глазок. В наушниках стоял комариный писк, который, собственно говоря, и вывел его из состояния легкого забытья.

Ван мигом стряхнул зевоту и по видеофону доложил начальнику спасательной станции о полученных сигналах.

Северное полушарие Марса отличается, как известно, крайне неустойчивым, капризным климатом. Среди лета вдруг может пойти сухой град величиной с кулак или ливень, в минуту образующий бурные потоки, которые все смывают на своем пути. А о страшных песчаных бурях, снискавших дурную славу по всей Солнечной системе, и говорить нечего.

В последние годы на Марсе велись большие инженерные работы: на побережье строился современный океанский порт, возводился новый космодром, закладывались многоэтажные ангары для орнитоптеров – основного вида транспорта на Марсе. Машины на воздушной подушке здесь не привились из-за песков пустыни, которые склонны при любом ветерке подниматься в воздух, образуя смерчи.

Начальник спасательной станции велел Вану уточнить координаты бедствия и немедленно вылетать.

Через несколько минут после получения сигналов орнитоптер взмыл с одного из эллингов базы в красноватое марсианское небо. Машину вел Ван. Здесь же в кабине находился остальной экипаж орнитоптера – Карбенко и Энквен. Все время улавливая сигналы бедствия, они прокладывали курс.

В нормальных условиях биопередатчик Вана молчал. Он начинал испускать сигналы лишь в том случае, если его слегка сдавливали, что и делал человек, который попадал в беду. С новой конструкцией Вану пришлось повозиться, но в условиях Марса она оправдывала всегда.

Машина набирала высоту. Внизу промелькнули немногочисленные строения базы, потом потянулась изжелта-красная однообразная пустыня. Нескончаемые барханы проплывали один за другим, похожие на вдруг окаменевшие волны моря. Косые лучи заходящего солнца скользили по верхушкам барханов.

– Красотища! – сказал Владимир. Хотя прошло уже два месяца, он не переставал восхищаться на Марсе абсолютно всем.

Изредка вдоль круглых иллюминаторов машины мелькало какое-то подобие тени и спустя некоторое время слышался глухой звук, похожий на удар палкой по днищу пустой бочки. Это проносились небольшие летучие существа, издревле населяющие Марс. Первые земляне, прибывшие на Марс, назвали их почему-то нырками.

– Володя, сейчас не время шутить! – раздраженно воскликнул Ван, когда Карбенко продиктовал ему очередную порцию цифр, связанных с курсом.

– О чем ты, Ван? – с недоумением спросил Владимир.

– Вместо координат бедствия ты подсунул мне координаты… нашего орнитоптера. Проснись!

– Все расчеты проверяет Энквен, – сказал Карбенко. Робот невозмутимо молчал.

– Ловко! Выходит, что это я даю сигналы бедствия? – возмутился Ван. – Вот что, займись наблюдением. Расчетом курса пусть занимается один Энквен.

Через несколько минут курс машины пришлось резко менять: координаты бедствия, если верить расшифровке сигналов, которую произвел робот, изменились, и, намного. Такого в практике новоиспеченных спасателей еще не случалось. Да и в рассказах старожилов базы такого случая не встречалось.

Неужели Энквен ошибается в расчетах?.. Энквен, будущий первый помощник капитана «Пиона»?

– Странно, очень странно, – пробормотал Ван, вглядываясь в стереокарту. – Координаты лежат на местности, где не ведутся и никогда не велись работы.

– Да, отсюда добрых две сотни километров до ближайшей стройки, – уточнил Владимир. – Разве что геологи…

– Марсологи, – поправил Ван.

– Вот именно. Может быть, изыскатели…

– Не может быть там изыскателей, – неожиданно произнес Энквен. – Опасная зона, повышенная радиация.

Владимир пожал плечами.

– Что же означает эта свистопляска с координатами? – спросил он.

– Прибудем – увидим, – сказал Ван.

Орнитоптер скользнул вниз, неподвижно застыв на расстоянии метра от почвы. Его огромные перепончатые крылья теперь лишь слабо покачивались, поддерживая машину в воздухе на заданном уровне.

Наскоро натянув противорадиационные скафандры, Ван и Владимир спрыгнули на красный песок. Следом выскочил Энквен.

Владимир осмотрелся.

– Где-то здесь, – сказал он.

– Включи сирену, Энквен, – велел Ван.

Высокий переливчатый звук разнесся далеко вокруг, многократно повторенный пустынным эхом.

Сирена умолкла, никто на нее не откликнулся.

Они тщательно обыскали местность, но это не дало никаких результатов.

– Я уверен в одном, – сказал Владимир. – Пеленгатор не мог ошибиться.