Мужская работа - Нестеров Михаил Петрович. Страница 11

Все, что он увидел, настраивало на размышления – но только не здесь. Он обдумает все по пути в Копенгаген. Проверок на дороге Щитомордник не опасался, местные полицейские вообще редко останавливают транспорт, а личный досмотр и обыск машин – дело довольно уникальное.

Возвращаясь с сумкой, перекинутой через плечо, вдруг поймал себя на мысли, что считает шаги. Пятьдесят – пора поворачивать, мигнул ему зеленым заплесневелым веком сероватый валун.

Как ни странно, сейчас Вадима Салныня интересовал один вопрос: под Прозорова ли готовилось оружие? Если следовать канонам спецслужб, то нет. Обычно подобная работа изобилует посредниками, второстепенными звеньями. Однако бывают и исключения, когда операция носит сверхсекретный характер, когда лишний человек – лишняя деталь. И еще одно: Щитоморднику показалось – вот только сейчас, когда под правым боком бряцало огнестрельное оружие и взрывчатка, – что тот же автомат в руках Андрея смотрелся бы естественно. Он профессиональным взглядом отметил его военную выправку, твердый голос – не командный, конечно, но не допускающий возражений. И последняя странность. Когда Вадим мысленно одел Прозорова в военную форму и дал в руки автомат, все это стало выглядеть нагромождением: Прозорову шла гражданская одежда… и оружие.

Семьдесят пять, семьдесят шесть шагов…

Щитомордник осторожно начал спускаться с холма. Остановился, когда мимо на высокой скорости проехала легковая автомашина. Скрывшись за миртовым деревом, он не смог определить ее модель.

«Что же ты за птица? – думал возобновивший спуск Вадим о Прозорове. – Его, его, – как-то торопливо скакали в голове мысли, – это его товар». Сейчас бывшему топтуну было бы в сто раз спокойней, если бы сумка была набита урановой рудой.

«На родину не тянет?» – вспомнились слова Прозорова.

Тянет, хотелось ответить.

Там хотя бы и автоматы и взрывчатка казались обычным делом. А тут? Здесь-то кого… шлепать, убирать, грохать, ликвидировать? Ни одно определение не ложилось под девственно-демократичную монаршую Данию.

Не сам Вадим загрузил себя мыслями, а наполненная смертоносным товаром сумка и маячивший перед глазами образ Андрея. Если в этом и был расчет, то он оправдался на сто процентов. Мыслей много, почти все конкретные, но связать их воедино было делом таким же гиблым, как обнаружить службой «НН» и зафиксировать место закладки или изъятия тайника.

Стоя на одном краю дороги, Вадим направил пульт дистанционного управления, нанизанный на брелок с ключами, на «Форд», стоящий по другую сторону. Нажимая на кнопку, Вадим остро ощутил в груди жалобный, тоскливый вой. Он понял, что вскоре произойдет что-то непоправимое, ужасное, но сдержать себя не мог. Словно проверяясь – последний раз в своей жизни, он пошел до конца, дабы быть уверенным во всем. Радиосигнал от пульта пошел и на «Форд», и на инициатор взрыва, лежащий в сумке, – их радиочастота по роковому совпадению была идентичной. Электродетонатор, вставленный в пластит, дал взрывчатке импульс, и Щитомордника разнесло в клочья.

Информация, которая обновлялась каждые полчаса, все четче вырисовывала картину произошедшего в восьми километрах от Нестведе. И спустя сутки, к обеду следующего дня, Антон Альбац мог в деталях воспроизвести ее содержание. Безымянный профессионал, который заставил понервничать и навести самокритику в душе, спускался с холма и задел невидимую радиочастоту. Одним словом, попался на растяжку. Действительно, как он мог заподозрить, что оба пульта работают на одной частоте? Умер Максим, ну и хрен с ним.

Однако настораживала одна деталь, которая, правда, объяснялась легко. Пульт дистанционного управления оказался без батареек – их в количестве четырех штук нашли в радиусе пятидесяти метров от места взрыва: неплохой довесок к «исполнительному механизму» в качестве предметов поражающего действия. Выходит, незадачливый киллер обезопасил себя с одной стороны, но не позаботился о другой? Не хватило времени, чтобы проверить инициатор взрыва? Обязан был провериться. Так или иначе, вина лежала и на нем, и на оперативных работниках СВР, которые обязаны были оставить закладку в полной безопасности.

В чуть насмешливые и уже спокойные мысли Антона инородным телом вклинились слова Штерна:

– Если только это был он.

– Что ты имеешь в виду?

– Кого. Профессионала. Думаешь, он сам рискнул изъять закладку? Я бы на его месте послал на гору какого-нибудь олуха и грохнул по возвращении. Плясать будешь, когда установят личность погибшего. Если он принадлежал спецслужбам, я подыграю тебе на бас-балалайке. – Зяма гнусаво рассмеялся.

Он как в воду глядел. Как так быстро сработали датские спецслужбы, уму непостижимо. И суток не прошло, как была установлена личность пострадавшего: им оказался бывший работник КГБ Вадим Рудольфович Салнынь, последнее время проживавший в городе Киле, Германия. При обыске в его квартире немецкие полицейские обнаружили профессиональное огнестрельное оружие: пистолет специальный «глок», на который не реагируют металлодетекторы, и пистолет-пулемет Стечкина «ТКБ-486», предназначенный для скрытого ношения: прямой коробчатый магазин поворачивался вперед на 90 градусов и оказывался в горизонтальном положении под стволом.

Об этом оружии образца 1955 года Альбац был наслышан, но ни разу не видел знаменитый девятимиллиметровый «стечкин», весивший всего килограмм триста граммов, длина которого сокращалась за счет складывания плечевого упора с шестисот двенадцати миллиметров до трехсот восьмидесяти; оружии, из которого можно свободно вести огонь с одной руки, «по-пистолетному».

Жаль, подумал Альбац, что детищу Игоря Яковлевича Стечкина так и не суждено было стать оружием спецназначения. Он бы расходился не хуже израильского «узи» – на русское «ура». А что, неплохое было бы названьице уникальному автомату.

Антон снял очки, подержал их у лица, сложил дужки и положил в нагрудный карман. С известием об обнаруженном арсенале в квартире бывшего контрразведчика была поставлена последняя точка. Теперь можно успокоиться, хотя бы неделю-другую чувствовать себя в безопасности, точнее, обрести былое внешнее спокойствие и внутреннюю успокоенность. Избавиться от свалившейся на голову проблемы, заняться одними неотложными делами и покончить с другими – экстренными. В частности, отозвать полную боевую готовность борта номер один.

Стало быть, никаких диверсантов, а лишь наемник, бывший комитетчик, работающий на российскую разведку.

10 декабря, вторник

Андрей Прозоров, накануне заплатив за открытие электронного адреса, снова пришел в интернет-кафе «Визит» и, поздоровавшись с Гертом Шлютером, лет двадцати с небольшим, администратором клуба, открыл свой почтовый ящик. «ГОРЯЩИЕ ПУТЕВКИ!» – бросилась в глаза реклама. «Получи в подарок CD». «Проверь почту».

Прозоров приготовил к работе шифровальный микрокомпьютер «Азимут» последней модификации – длиной в две пачки сигарет и весивший не больше куска мыла. «Азимут», который может подключаться к любым линиям и каналам связи, имел контроллер универсальной последовательной шины USB, клавиатуру с русским, латинским, служебным и цифровым набором символов. Узловая информация записана на микрочипах и уничтожается в случае необходимости за пару секунд. Обработанные шифровки в памяти компьютера не сохраняются. Вводимые с клавиатуры сообщения кодируются и раскодируются автоматически. Любое сообщение, зашифрованное «Азимутом», в случае перехвата не поддается расшифровке даже с помощью современных компьютеров.

Монитор CTX, за которым находился Прозоров, имел четыре USB-порта, так что ему не пришлось долго манипулировать, подключая кодировщик к системному блоку. Компьютер нашел новое устройство и определил его как стандартную клавиатуру. Все, теперь можно приступать к работе.

«Оставайся на месте до очередного распоряжения, – читал Прозоров. – Деньги получишь 12 декабря в кафе «Бодега» на Мимерсгэде, в Нёрребру. Выбери дальний столик. С 15.00 до 15.30 к тебе подойдет человек. Он узнает тебя по часам на правой руке и открытому журналу слева от тебя…»