Направление главного удара - Нестеров Михаил Петрович. Страница 57

Стэнфорд одним расчетливым движением выхватил пистолет и приставил его к ребрам тамила.

– Молчать! – предупредил его Вуди, кося черным глазом на телохранителя в «Мерседесе». – Откроешь свою вонючую пасть, я спущу курок! Я довольно слушал тебя. Послушай ты меня. В разведке есть такой постулат: к чему тратить десяток лет и миллиарды долларов на разработку какой-нибудь боевой машины, когда проще заплатить миллион инженеру и получить от него чертежи и документацию. Нечто подобное ты проделал со мной. Ты решил заплатить Хантеру и забрать мою долю.

– Вуди…

– Молчать! Это последнее предупреждение. Я давно понял твою сущность. Знаешь ты кто? Ты хряк со свиной духовной ориентацией. Жаль, я не смогу запихнуть твой труп в свиную шкуру. Чтобы тебе не было места ни под землей, ни там, куда ты сейчас отправишься. Не забудь спросить себя: «Я умер?»

Стэнфорд нажал на спусковой крючок, и пуля вошла тамилу под сердце. Он чуть приподнял «беретту» и повторил выстрел.

Оперативности Вуди мог бы позавидовать сам Хантер. Он в один миг выскочил из машины и, держа водителя на прицеле, быстро сокращал дистанцию с «Мерседесом». Один выстрел, другой, третий. Прозвучала целая серия выстрелов, когда Стэнфорд подошел к машине вплотную. Бокового стекла как не бывало. Водитель сидел с пробитой головой, щедро присыпанный осколками стекла.

Вуди круто развернулся и пошел назад. Заняв место за рулем, он резко тронул машину с места, сбивая мусорные баки, задевая бампером выскочившую из-за угла проститутку, выезжая с боковой площадки ресторана на проезжую часть.

«Мерседес» мчался вдоль портовой зоны. Слева за окнами пролетали башни подъемных кранов, мачты и клотики судов. Справа – шпили мечетей.

Напротив причала, к которому подходил нефтеналивной танкер и давал гудки, Стэнфорд остановил машину. Он вышел, открыл правую дверцу и вышвырнул труп Гуджрала на промасленный асфальт. Плюнув в его лицо, Вуди бросил:

– Ты умер.

Кок, Весельчак, Лолка, Тимур и остальные только сейчас, когда Весна закончила разговор и передала замолчавшую трубку Джебу, поняли одну невероятную вещь. Рядовой морпех и агент российской военной разведки только что обыграл по всем статьям зубра от британской контрразведки. Обыграл его ровно на половине дорогого для Стэнфорда слова. Полтонны отправили его в период полураспада. Назови Джеб цифру в триста, двести килограммов, игра бы не выгорела.

Кокарев многозначительно присвистнул:

– Похоже, капитан Абрамов скоро останется без работы. Прошу прощения, я хотел сказать – адмирал Школьник. Хорошая работа, Джеб.

Однако тут же понизил командира до сержанта. Он подошел к Джебу вплотную и что-то сказал ему на ухо.

Командир покачал головой:

– Ему сейчас не до технических параметров самолета.

– Уверен?

– Мы все сейчас чуточку раздражены, – улыбнулся Блинков. – Бойцы Хантера подняли тонну. Она для Стэнфорда реально существует.

– Ну все, пошли отмазки.

5

В ушах противно тенькало, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Виски ломило – не часто, но остро – пронизывающей иглой. Болело сердце – впервые Весельчак узнал, как оно болит.

Он повернулся набок, прикрылся подушкой и различил призывный шум океана. Он манил его, скалясь разверзшейся перед аквалангистом воронкой. В ней пропадают черноперые рифовые акулы, скаты, мурены, скорпены, очередь за человеком. Он кричит, противясь страшному течению… еле-еле перебирая ластами. Можно уйти от опасного края, есть силы, но нет желания. Он идет наперекор судьбе.

– Володя, проснись! Кошмар? – Рут заботливо протирает полотенцем его взмокший лоб, влажные волосы, с тревогой смотрит в его сумасшедшие воспаленные глаза.

– Да, кошмар. Все нормально. – Но кошмар преследовал его и наяву. Перед глазами плавали размытые образы подводных обитателей, людей – одни в аквалангах и в неопрене, другие совсем голые, беззащитные перед водной стихией. – Налей мне вина, – попросил он Рут. И через силу улыбнулся: – Ты моя кессонова болезнь. Теряю голову…

Он выпил вина. В голове снова зашумело, только уже по-другому; все так же маняще, но не призывным завыванием водяной воронки.

– Который сейчас час? – спросил он.

– Двенадцатый, – ответила девушка. Она сидела на краю кровати. За последние два-три часа она несколько раз будила парня. Было страшно смотреть, как он вздрагивает во сне, стонет, скрипит зубами, кричит. Ей казалось, с ним происходят необратимые процессы, и она была близка к истине. Она точно знала, что он переживает во сне, какие образы его истязают. Он видит себя на дне колодца с осклизлыми стенами, на ногах неподъемный груз, рот забит тиной, в груди последний глоток воздуха.

Дождь. Но вода не проникает через пальмовую крышу. Листья шумят и на ветру. Зябко. Похоже на голландскую осень. «Я заберу тебя хотя бы на время», – вертится на языке у девушки. Она понимает, что сказать эти слова свободолюбивому русскому парню очень не просто. Он может не принять их, сердито нахмурив брови. Тем не менее с ним легко, свободно, даже зная, что он однажды не вернется.

– Тебе понравилось в Харлеме?

– Нет.

– Нет? Почему?

– Потому что я не видел твоей спальни. Джеб видел, ему понравилось, он на радостях даже расколотил окошко. Между прочим, у тебя во дворе теперь нет ни заборов, ни калитки, заходи кто хочешь.

– Да, ты говорил. Тебе лучше?

Весельчак потянулся к трубке. Сотовая связь на Мальдивах была отменной – разве что SMS-сообщения нельзя было отсылать. Тем не менее дайверы обзавелись «спутниками» в испанском салоне связи – девятьсот евро за штуку.

– Да?

Звонил Джеб.

– Как ты, Весельчак?

– О'кей. А вы?

– Мы на острове. Все под контролем. Наутро ожидаем клиента. – Пауза. – Не хочешь решить один личный вопрос?

– Кажется, я понимаю… Да, конечно. Пришлешь за мной лодку?

– Жди Кока. Отбой.

6

Стэнфорд прилетел на Мальдивы в начале девятого утра. Двенадцатиместный самолет вылетал на остров Ган, имеющий свою взлетно-посадочную полосу, в 10.30. Вуди купил билет и стал дожидаться посадки, оглядывая через зеркальные стекла аэродром.

Он был одет в строгий костюм, в руках кейс-атташе коричневой кожи и с цифровым замком.

Он не боялся предстать один на один с группой морпехов. Во-первых, в группе произошел раскол. Большинство так или иначе займут места рядом с Весной. Тут был тонкий акцент, хорошо известный контрразведчику: обычно начальство проигрывает во внутреннем конфликте. Этакая маленькая революция. Он полагал, что уже к этому моменту на сторону Весны стали все, за исключением пары-тройки отпетых негодяев. Они понимают, что Хантер не спасет даже себя. Он окажется в ранге мертвых в тот момент, когда стильный ботинок Стэнфорда коснется мостков.

Вуди не раз был на острове Ворчащий Сад, наблюдал за тем, как ведутся работы по обустройству этого клочка суши. Завидовал ли он Хантеру? Трудно сказать. Остров казался ему крестьянской усадьбой, ранчо, на котором нужно пахать и пахать: собирать урожай кокосов, окучивать хлебные деревья, вести борьбу с вредителями…

Во-вторых, Стэнфорда воодушевляло количество опия. Всего несколько часов назад он рассчитывал максимум на четверть. Однако не мог сказать, что это ему на руку. Ему было бы спокойней иметь прежнее количество, не дергаясь при этом и мысля рационально.

Он заметил, что его слегка потряхивает. Он видел свое отражение в стекле: голова едва заметно подрагивает, словно он выпил натощак несколько чашек кофе и выкурил полпачки сигарет. С ним такое однажды случалось, но вот по какому поводу он так загрузил свой организм?..

Объявили посадку. Стэнфорд прошел терминал внутренних сообщений и оказался с десятком пассажиров в небольшом холле. Оттуда второй пилот проводил их к самолету.

Пассажиры занимали места в произвольном порядке. Вуди выбрал второе кресло и заранее пристегнулся. Через десять минут через салон деловой походкой прошел командир экипажа с полиэтиленовым пакетом в руке. Он буквально плюхнулся в кресло, пощелкал тумблерами и тут же порулил к взлетной полосе. Как на автобусе, не преминул заметить Стэнфорд.