Последний контракт - Нестеров Михаил Петрович. Страница 54

Он подумал о людях, которые окружали его. Кто они для него? Так, среда обитания, серая масса с тусклыми взглядами, и он среди них такой же бесцветный, лепящийся к чьему-то невидимому хребту. Здорово походит на телесериал: одни и те же декорации, одни и те же лица, мелькающие в повторяющихся бессюжетных сериях. Ничего определенного, законченного; тоскливо, плоско.

«Везет этому Сергею», – вдруг подумал Алексей про человека, который, как ему казалось, смотрел лишь качественное кино.

Прикончив обед, Алексей вернулся на рабочее место. Тут же принял телефонный звонок по городской АТС.

– Здравствуйте. Я потерял ключи. Возможно, в вестибюле КПП. По какому номеру позвонить начальнику охраны?

– Я начальник охраны. Пожалуйста, подойдите к стойке.

Этого лысоватого человека лет сорока в темных брюках и белом халате нараспашку Родионов знал неплохо, не раз бывал у него в лаборатории, но вот по голосу не узнал. Звали его Александром Николаевичем Егоровым.

– Привет! – поздоровался Родионов. – Это вы звонили? Надо было назваться… Кстати, почему по городской линии?

– Внутренний телефон у меня постоянно занят. К нему подключены два параллельных аппарата. Тридцать два человека работают в отделе. – Для наглядности Егоров обнажил зубы, коих было в два раза меньше положенного.

– Понятно, – фыркнул Алексей. Он вынул из папки бланк и приготовился заполнять, взяв официальный тон. Он определил, чей пропуск будет отдан Сергею Марковцеву на тестирование. – Фамилия, номер отдела, номер телефона отдела.

– Егоров. 12 – литера «Г». 31-28.

– Сколько ключей было в связке?

– Разве я говорил о связке?

– Вы говорили о ключах во множественном числе, – тут же напомнил Родионов.

– Три. То есть четыре. На колечке. Без брелока.

Алексей покивал, заполняя форму.

– В какое время обнаружили пропажу?

– Буквально после обеда.

– Был ли в связке ключ от помещений отдела? Это важно.

– Нет. Ключ от лаборатории я беру у дежурного по этажу и на колечко, разумеется, не вешаю.

– Валя, – Родионов позвал охранника стойки №3, – подойди сюда. Осмотрись повнимательней. Вот товарищ ключи потерял. Поспрашивай у уборщиц, ладно?

– Хорошо, Алексей Петрович.

– Мы свяжемся с вами в ближайшее время, – официально объявил Родионов.

В три часа, когда в холле никого не было, Алексей положил на пластиковую стойку установки по обнаружению взрывчатых веществ свою барсетку…

Зацепившись за начальника отдела 12-Г Егорова, он не мог отпустить его. В конце смены, когда служащие проходили через стойки контроля, Алексей выдрал из толпы Егорова и подозвал его к своему рабочему месту.

– Разрешите ваш пропуск, Александр Николаевич. Компьютер сбит на вашей линии, надо кое-что проверить. Раз уж вы оказались сегодня в штрафниках… – пошутил он. Однако закончил весьма профессионально: – Кстати, ключи нашлись?

– Да. Прошу прощения, что не позвонил. Понимаете, со мной такое часто бывает. Держу в руке зажигалку, шарю в кармане в поисках этой же зажигалки и не нахожу ее. То же самое и с ключами произошло. А когда я получу назад пропуск?

– Завтра утром.

Родионов был неглупым человеком, но совершенно непригодным именно для оперативной работы, что сам и заметил. Он приступил к работе, не получив соответствующих распоряжений и инструкций. Правда, об этом он подумал, когда сел сочинять письменный отчет о проделанной работе. Но опять же без допуска к самостоятельным действиям. Первая бумага, которая давала ему некую свободу действий, еще не была заполнена, не прочитана ни им самим, ни Сергеем Марковцевым. Зато заполнена форма о потере личного имущества сотрудника института, изъят его пропуск, готова к анализу кожаная сумочка самого Родионова.

«Пропуск Егорова Александра Николаевича (начальник отдела 12-Г, внутренний тел. 31-28, гор. 295-65-02). Контролер стойки №3 – Валентин Сергеевич Щипачев. …октября 2004 г. А.П. Родионов». Подпись.

Сергей забрал записку и присовокупил ее к расписке о получении денег «за информационные услуги».

Сегодня угощал Алексей. Он заказал дорогой – для него, во всяком случае – сорт пива: «Миллер». Он скручивал пробки с бутылок так, словно сроду не знал другого занятия. Стрелочка на пробке, указывающая направление движения, стала казаться клеймом для дураков. Расфасовка – самое то, треть литра, а не половина – на дне уж точно ничего не останется. Бутылка прозрачная, а не мутно-зеленого цвета. Фильтрация холодная, не «жженка». Вкусовые качества – нет слов, даже не хочется «заедать» копченой макрелью.

– Ты так и не спросил, чем занимается Егоров в своей лаборатории, – Алексей первым затронул щекотливую тему. Он пришел к единственному выводу: пропуск, фамилия охранников, в общем, все то, за что он получил деньги, – не что иное, как вступление, налаживание контактов, а основное впереди. – Только не говори, что тебе неинтересно.

– Общее направление вашего института я знаю: исследование, лабораторное испытание приборов и элементов зенитно-ракетных комплексов.

– Точно. В егоровской лаборатории исследуется то, чего не делают при практических исследованиях. За исключением исследований напряженного состояния пусковых контейнеров. Мы как-то говорили об этом. Он работает по стеклопластикам, по проблеме относительно большого внутреннего демпфирирования в сочетании с меньшей их теплопроводностью, что при действии переменных нагрузок может вызвать повышенный разогрев детали. – Алексей рассмеялся. – Забавно. Я недавно таким образом с телкой познакомился, действует сногсшибательно. Работаю, говорю, за столом и на стенде. Для каждого конкретного случая измерений выбираю размещение датчиков, оцениваю возможность применения электрического суммирования. У нее глаза на лоб!

– Представляю…

– Вообще тема закрытая, но Егоров, думаю, сможет подкинуть несколько отчетов: графики, формулы, обобщенный закон Гука. – Родионов снова рассмеялся. – Посоветуйся со своими боссами.

«О, куда тебя занесло… – Сергей сморщился, прикурив сигарету. – Открыл шлюз, и вода поперла».

– Принеси, – ответил он. – Поговорим с техническим экспертом.