Приказ обсуждению не подлежит - Нестеров Михаил Петрович. Страница 55

– Марк, мы не сделаем этого, – качал головой немец. – Я не для того здесь…

– Но ты здесь, верно? – перебил его Сергей. – Это после того, как ты фактически задавил операцию. Ты сшиб ее вчера утром. Насмерть. О чем ты думал, когда тебя брали в «Садовых воротах»? Хотя бы мысленно ты мог представить себя вот до этого момента, до своего идиотского вопроса? Сделаем так: я тебя вообще не слышал, а если слышал, то забыл.

– Это была случайность. Ты рассчитывал только на случай, Марк.

– Может быть. Только финал не бывает случайным. Напомни мне мои слова, когда мы сядем на борт вертолета. Мы будем уходить – все, точка!

Пока что они уходили южным крылом следственного изолятора. К КПП с никелированным турникетом и системой контроля.

– Когда вертолет будет в зоне слышимости радиостанций, – бросал на ходу Марк, – мы выйдем на связь. Штурману нужны точные координаты, чтобы он не рыскал, иначе собьют. Сообщим свое местоположение и отстреляемся сигнальными ракетами. Второй вариант: выйдем на связь с диверсионным катером, который уже торчит в Баниясе…

Но сам он не был уверен в надежной связи. Как и во время планирования операции он подумал, что связь – особенно с воздушным транспортом – ненадежная, как неверная жена – изменяет мужу, кому же еще? Он еще и еще раз прикидывал характеристики радиостанций, работающие в си-би диапазоне. Охват до 35 километров. Вертолет сожрет это расстояние за восемь – десять минут. Они и станут решающими. Если связи не будет, «Ариадна» вплотную подойдет к объекту.

Глава 13

ИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА

– Готово, – доложил Сергей Иваненко, закрывая оба щита – от распределительного ящика и блока системы контроля. На обратной стороне каждой дверцы имелись подробные схемы, что свело работу специалиста на нет. Он отключил систему оперативного оповещения и контроля обрыва линии передач лишь на определенном участке, что, в общем, не отразилось на всей системе безопасности, которая, судя по схемам, частично контролировалась из караульного помещения. – «Ревуны» – сирены, – пояснил Иваненко, – дублировались на несколько телефонов, скорее – начальника тюрьмы и начальников смен. Теперь пускай спят спокойно.

Также он вывел из строя систему пожарной тревоги.

– Ты снял напряжение с проволочного заграждения? – недоверчиво спросил Стофферс. – Ты, электрик! Кажется, я к тебе обращаюсь.

– Сходи проверь, – отозвался Хирург, складывая инструменты в сумку. – Нарви сырой травы и коснись проволоки. Если долбанет несильно, значит, напряжение осталось. Траву потом можешь сожрать, не боясь дисбактериоза.

«Русская мразь!» – выругался немец.

– Почему бы вам не подраться? – предложил Макс Мейер.

– Ты самый умный, да?

– Не, бля, – ругнулся белорус, – я тупей тупого. Чего ты докопался до человека?

– До кого я докопался? До человека?! Он…

– Скажите мне, когда закончите, – оборвал Марк немца. – Времени у нас полно.

Иваненко первым показал готовность, подхватив сумку с оборудованием. Оно осталось в неприкосновенности, включая несколько сигнальных ракет и инструменты для резки проволоки. Перекинув сумку через плечо, Иваненко ждал команды. На «психованного» немца – ноль внимания.

– Еще раз напоминаю всем, – Марковцев поочередно глянул на каждого, – самый трудный участок на первом этаже в отделении, где содержатся приговоренные к казни. Там на камерах решетчатые двери, узники могут в любой момент поднять шум, увидев нас. Будьте готовы убить любого, кто попытается закричать. Стофф, ты готов к этому?.. Мне что, считать до трех?

– Да, готов.

Макс остался без внимания.

– Ты заблокировал двери? – спросил Марк у Иваненко.

– Да, – ответил Хирург. – Электрические замки можно открыть только с этого пульта, – он указал на распределительный щиток, – чего нельзя сделать из караульного помещения. С этой стороны в спину нам дышать никто не будет.

– Отлично, – кивнул Марковцев. – Выходим. Я иду первым, Макс замыкает нашу похоронную процессию. Стофф и Сергей, разберитесь между собой – кто пойдет впереди, а кто сзади.

– Он впереди, – Георг кивнул на спеца по супертонким минам. – Это чтобы я не смотрел себе под ноги.

– Другого от тебя не ожидал.

Марк обернулся, окидывая взглядом помещение, которое за последние полчаса он покидал во второй раз. Максим в отсутствие товарищей успел прибраться: трупы караульных и оператора, застигнутых командиром группы врасплох, были скрыты за широкой стойкой, граничащей с блоком системы контроля и примыкающим к ней турникетом.

За крепкой дверью стояла напряженная тишина. Даже замолк собачий лай, который Сергей расслышал во время нападения на внутренний КПП.

Это затишье казалось временным, скоротечным. Что походило на истину. Лишь бы не раньше срока.

Взгляд на часы – настенные, которые показывали истинное время и остались без внимания командира. Впрочем, в то время поправить что-либо уже было невозможно. Взгляд на ручные часы, снятые с руки покойного Мурата Нагиба. До расчетного времени встречи с «Ариадной» оставалось час и семь минут.

Восточное крыло, упирающееся в дозорную башню. К ней бойцы подошли всем составом и остановились у двери, за которой – несколько ступеней, ведущих на площадку башни. В пяти метрах еще одна лестница, ведущая на первый этаж; именно по ней поднялись двое караульных, которых снял Иваненко – одного ножом, другого руками. Там, внизу, конечная цель, и там же главная опасность. Хочешь не хочешь, а, как говорил Стофферс, под ноги смотреть придется.

– Стофф, – тихо шепнул на ухо бойцу Марк, – нам лучше снять часовых на вышках сейчас или потом? Твое мнение?

Давненько никто не интересовался точкой зрения немца. Возможно, в этом он увидел первый шаг к примирению, который сделал командир.

– Потом, – тут же отозвался немец. – Не будем загодя баламутить воду.

– Хорошо. Мы с Максом идем впереди, вы с Хирургом страхуете нас. Пока не войдем в отделение смертников, работаем пистолетами.

Восточное крыло на обоих этажах было глухим, имело только один вход, по кругу его перекрывал овал башни. По сути, охранники в отделении смертников и сами были таковыми при внезапном вторжении. Отступать им некуда, разве что лезть на стену.

Диверсанты спускались по металлической лестнице бесшумно. Тише всех – Иваненко, перебирая ступени босыми ногами. В широкой темной робе и с сумкой за спиной он походил на каратиста, спешащего на тренировку. Он остановился, когда Марк подал знак. Пара секунд, и на стыке восточного и южного крыла раздались несколько выстрелов.

Макс снял часового, охранявшего вход в южное крыло, Сергей Марковцев – его напарника, сторожившего тяжелую дверь отделения особого контроля. В этот раз Максим отстрелял в середину груди охранника. Сближаясь и опуская вооруженную руку, выстрелил ему в голову. Шагнул к приоткрытой двери и оглядел длинный коридор, заканчивающийся еще одной, на сей раз решетчатой дверью. Даже различил противоположную стену, граничащую со следственным отделом. Продольных на этом участке он не заметил.

«Чисто», – Максим подал знак, закрывая дверь.

Сергей Иваненко тем временем отстегивал от пояса убитого охранника связку ключей.

Замков на этой двери было два – электрический и обычный. Первый был заблокирован в открытом положении с пульта, со вторым Хирург справился за пару секунд. В отличие от Марка Иваненко с первого взгляда определил нужный ключ. В его сумке лежали иные «ключи», миниатюрные взрывные устройства на основе пластита, которые открывали любые замки, почти не нарушая их внешнего облика.

Хирург поймал утвердительный кивок командира и открыл дверь.

Марк первым ступил в отделение особого контроля. За ним, как тень, следовал Макс. Он сместился в сторону, перешагнув порог, и едва не касался товарища плечом.

Коридор был узок. Такие же узкие и длинные камеры были расположены лишь с одной стороны – слева по ходу – и не имели окон. Двери, как было указано на плане, были решетчатыми: толстые прутья, пронизывающие расположенные горизонтально стальные пластины. Все до одной двери, включая и ту, за которой находилась охрана этого отделения. Для сравнительно небольшого участка, где содержались всего несколько заключенных, их было слишком много: одиннадцать человек. И все вооружены автоматами Калашникова. Но все они находились в одном помещении.