Рассказы и стихи - Никитин Олег Викторович. Страница 12

– Не желаете ли отведать жареной курочки?

Гарри едва не поперхнулся.

– Много лет назад, – продолжал между тем старикан, благосклонно наблюдая, как Гарри поглощает курицу, – я тоже едва не умер с голоду, находясь в одноместной ракете.

– Да ну? – изобразил удивление Гарри, желая отблагодарить Фулдофа за курицу.

– Да, да, мой юный друг, – ответствовал величественный старик. – В те давние времена у меня была своя ракета, и я пилил на ней пространство в любом из возможных направлений. А чтобы мне не было скучно, со мной летали шимпанзе Николь и старый филин Вурдалак. Однажды я решил побывать на Земле – знаете, этакая сухая планета, вроде вторая от Солнца. И вот моя развалина оказалась в горах и, представляете, я встретился там с местным жителем, неким то ли Гербертсом, то ли Генрисом; он, правда, был эмигрантом, зато жил там без малого пять лет. При посадке моя ракета едва не рассохлась, и он умело ее починил. Но, к сожалению, наше приятное знакомство несколько омрачила болезнь Николь: с нее вдруг опала шерсть, и она чахла с каждым днем. Все дело, видимо, было в том, что после климата моей ракеты условия жизни на Земле показались ей не по вкусу. А вы были на Земле, молодой человек?

– Нет, не довелось.

– То-то и оно. Сейчас мало кто там бывает, разве что всякие искатели приключений вроде меня. Ну так вот, скоро мне там наскучило, – опасности тоже надоедают – и я улетел. Но мой старый филин, не выдержав разлуки с подругой, умер, и я остался совсем один, – глаза Фулдофа засветились грустью. – Я выпустил его в космос, чтобы он вечно летал, как в молодые годы на Плутоне.

Старик налил себе «Буратино» и медленно, подавляя рыдания, выпил.

– А когда же Вы чуть с голоду не умерли? – спросил Гарри.

Старикан раздраженно взглянул на него.

– Вовсе я не умирал с голоду, – сердито ответил он, – с чего Вы взяли?

Сцена 1. Весна

Ола спросил у Мока, почему в городе никто не живет, а если не живет, то зачем он нужен и откуда он взялся. Старый учитель ничего не ответил. Наверное, не знал. А может, не хотел говорить. Это было еще весной, кажется, в первый день, когда стало тепло. Тощие змеи, вмерзшие в лед, оттаивали и, возвращаясь к жизни, неподвижно валялись в лужах, почти не обращая внимания на Олу, поддевавшего их сапогом. Первые вороны вернулись из теплых краев и охотились за костлявыми леммингами. Ола спросил, почему они не едят змей, и мама сказала, что весной те несъедобны, потому что у них одна кожа, и больше ничего.

– Мама, почему чуши приходят только ночью?

Чуши стояли в тени большого платана и на лужайке позади будки, из которой, испуганный, выбрался Хок и прижался к крыльцу.

Эта ночь была влажной и звездной. Ничего странного – вечером прошел дождь и оставил после себя блестящую лужу. В ней купались пиявки и крошечные головастики, Ола видел их сам, когда посветил в воду фонариком. Тени под деревом дышали и терлись о кору.

– Ола, принеси шарик.

Хок улыбнулся и зевнул. Когда-то давно Лиле надоели чуши, которые залезали в форточки и бродили ночью по комнатам, тихо сопя и скрипя половицами. Они питались крысами.

– А почему ты не захотела, чтобы чуши спали у нас?

– От них плохо пахнет, сынок, – ответила Лила и разбила шарик. Вздох пронесся над садом – чуши расходились.

Сцена 2. Астролог

Старый Мок жил возле самого города, в небольшом двухэтажном доме, располагавшем отдельной обсерваторией с телескопом, труба которого торчала сквозь дыру в черепице. Мок нашел телескоп, будучи еще молодым.

Ола зашел в жилище Мока и поднялся на второй этаж по трухлявой лестнице, чудом еще не обвалившейся.

– А-а-а, – со скрипом протянул учитель и кряхтя перевалился с кровати на стул, зацепив при этом бородой карандашницу в виде печной трубы, стоявшую на краю стола. Старик разразился проклятиями, состоявшими большей частью из незнакомых Оле слов.

– Папа! – воскликнула девочка, смотревшая в телескоп. – Не ругайся, ведь она не разбилась.

– Не учи меня, Хена! – осадил ее Мок. – Девчонка! Ну ладно, ладно, давай лучше есть. Ола, доставай пищу.

Ола вынул из сетки сверток.

– Это молодая кошечка, учитель. Мама ее сготовила специально для Вас.

Ола подошел к девочке и поцеловал ее в ухо.

– Ты мне нравишься. У тебя красивые волосы.

Хена покраснела и засмеялась.

– Хочешь посмотреть в телескоп? Там звезды.

– Я уже видел.

– Хена, убери руки, – прошипел, давясь, старик и отхлебнул жидкости из реторты, – и ты тоже хорош, вот скажу маме. Или Нела тебе уже не нравится?

– Учитель! – вспыхнул Ола. – Вы великий ученый, но позвольте мне самому решать, люблю я Нелу или нет.

– Дерзкий мальчишка! – взревел Мок. – М-м-м!

Он подавился и стал гулко кашлять. Ола бросился Моку на помощь и начал колотить его по спине.

– Отвяжись, змей! – он схватил Олу за шиворот и спустил его о лестницы. – И не смей больше здесь появляться, мерзкий …!

Лестница не выдержала и с грохотом обвалилась, подняв облако едкой пыли.

Сцена 3. Ночь

– Ты не ушибся? – спросила Хена.

– Чепуха, – сказал Ола, – со стариком иногда бывает.

– Где ты живешь?

Ола показал на дорогу.

– Если идти по ней полдня, то слева увидишь мой дом.

Зеленые глаза Хены чуть-чуть светились в темноте. Ола погладил, ее по щеке, она поцеловала его в ладонь и сказала:

– Куда ты пойдешь, ведь уже ночь. Оставайся, Ола.

Хок негромко тявкнул, подошел к Хене и лизнул ей руку.

– Ты и Хоку понравилась, Хена.

– Пойдем. За домом есть куча сена, папа нарезал его сам, для Морды. Сказал, что скоро придет зима и ему нечего будет есть.

Сено оказалось теплым и мягким.

– Ты как здесь очутилась, Хена?

– Папа давно жаловался, что все его забыли и ему скучно, вот мама меня и отправила. А ты у него учишься астрологии?

– Не только. Он рассказывает мне про зверей и птиц, про странных людей, которые живут на юге. Но в основном о звездах.

Ола так часто видел звездное небо в телескоп, что мог бы говорить о нем очень долго, но сейчас он чувствовал тепло Хены, и сказал:

– Ты славная. Мне даже кажется, что я тебя люблю.

– Правда? А кто эта Нела?

– Дочь Беты Хенц, что живет возле реки. Ей девять лет.

– Мне уже скоро десять. Она твоя невеста?

– Забудь о ней. Она сейчас далеко, к тому же, наверное, уже спит.

– Ты хочешь меня?

– Очень. Как ты догадалась?

Хена тихо засмеялась и поцеловала его в скулу.

– Глупый. Тебе сколько лет?

– Уже почти одиннадцать.

– А такие вопросы задаешь.

Оле стало досадно, и он отвернулся. Настоящий мужчина никогда не покажет своих желаний, тем более девчонке.

– Не сердись, Ола, я больше не буду. Я тоже тебя хочу. А Хок не будет подглядывать? – шепотом спросила она.

– Он воспитанный пес, – тоже прошептал Ола, – только почему-то говорить не умеет.

Сцена 4. Осень

Пришла осень.

– Посмотри, Ола, какая желтая вишня.

Это Хена. Оле кажется, что сейчас она улетит вместе с ветром.

Холодный осенний дождь. Мама уже не вешает белье в саду, на веревке. Продуктов должно хватить на всю зиму – урожай был хороший, и Ола с некоторых пор смотреть не мог на тяжелые, хрусткие яблоки.

– Мама, как Нела?

Лила вздохнула.

Ола гулял с Хоком в лесу и недалеко от оврага нашел мертвого чуша. Он лежал возле акации, уже опавшей и черной, с прилипшими на мягких, щетинистых боках желтыми листочками, сырыми и мятыми. Толстый волк обгладывал его заднюю ногу.

Оказывается, осенью чуши умирают, и другие звери едят их всю зиму. Вечером Ола рассказал об этом маме.