Куявия - Никитин Юрий Александрович. Страница 32

– Слухи сводим концы с концами, – объяснил Апоница. – Ты извини, что хозяйничаем в твоем доме… Но Яська прямо настаивала.

Яська мило улыбнулась, веселая, бойкая, раскрасневшаяся, похожая на резвую белочку. Иггельд с порога оглядел собравшихся, в груди болезненно екнуло. В простой комнате за длинным добротным столом сидят Ратша, Апоница, Беловолос с Чудином, они так и ходят вместе, хотя оба уже обзавелись семьями, Бофор, а во главе устроился Ортард, степенный и рассудительный, перебрался совсем недавно, здесь-де его близкие – Иггельд и Яська, быстро и ловко завладел одной из золотых жил, поставил две плавильни, сперва работал с утра до ночи сам, а теперь уже нанял работников, сам только приглядывает, вообще приглядывается ко всему, а к его осторожным и взвешенным советам прислушиваются даже воспитатели драконов.

Иггельд прошел к свободному месту за столом.

– Да какой он мой! – сказал он жалобно. – Вы его же сами построили, я пальцем не шевельнул. В нем удобнее всего проводить сборы старейшин. Или отцов города. Вот пусть и будет…

Апоница прервал строгим голосом:

– Этот дом – твой. Отец у города один – ты. И у всей Долины – ты. На том стоим и стоять будем, чтобы разброда не было. Даже чтоб возможности не было!.. Есть хочешь? Из самой Куябы привезли замечательное вино…

– А что за новости?

– Сперва поешь, – буркнул Апоница. – Отощал весь… Что мы за народ, что своего отца-основателя так морим работой?

Иггельд не понял, насмешничает или в самом деле заботится, ноздри уловили ароматы зажаренного мяса, в желудке беспокойно задвигалось, начало отдирать от позвоночника прилипший живот.

Из новостей было главным, что цены на зерно сразу взлетели впятеро. Правда, зато перестали покупать дорогую одежду, прекратили строить дома. Потеряли работу каменотесы, столяры, прибавилось работы оружейникам, кузнецам, добытчикам руды. Золотых дел мастера работали, как работали: золотые вещи легче унести, легче спрятать, чем богатый дом или несметные стада.

Не знали землепашцы, стоит ли поднимать землю плугом, хотя пришла пора, не опоздать бы. Еще на околице встречали торговцев и, прежде чем смотреть их товары, жадно выспрашивали новости, бросались ко всем проезжающим через их села и города. Никто не мог объяснить толком, что затевается, с Артанией вроде бы совсем недавно заключили вечный мир, артанские купцы пригоняют несметные стада и уже сбили цены на мясо впятеро, зато покупают втридорога шелка, богатую утварь, которую не умеют сами делать, дорогое вино, украшения из золота и драгоценных камней.

Не могло вроде быть войны и со Славией, та тоже никогда не нападала на Куявию, ей достаточно того, что из куявских войск, что вторгались в Славию, не вернулся ни один человек. Разве что таинственный Вантит, о котором знали меньше всего, решил вторгнуться в богатые земли, где есть и золото в земле, и железо, и олово, также богата мрамором, где самая жирная на свете земля, на которой растет все.

Все ждали, когда он поест, Иггельд это видел, глотал от смущения, почти не прожевывая, давился, торопливо запивал слабым вином. Ортард, поглядывая на него из-под косматых нависающих бровей, заговорил рассудительно, медленно:

– Ты ешь, ешь, не торопись, мы просто пока рассуждаем вслух… Что, мол, должны делать? И должны ли вообще?.. Понятно, что если и начнется война, что маловероятно, то до нас не докатится, это понятно. Кому мы такие бедные нужны? Но любая война требует массы людей, золота, оружия, еды… Все это гибнет, горит, исчезает. Как все мы знаем, кто-то именно на войне наживается. Хотя бы поставщики доспехов и хороших мечей.

– И конезаводчики, – вставил Ратша.

– Вот-вот. Что мы можем делать и… должны ли?

Все помалкивали, осторожно поглядывали друг на друга. Иггельд торопливо запил вином и хотя голод еще не утолил, но неловко заставлять себя ждать таким уважаемым людям, отодвинул кубок, вытянул руки на столешнице и сделал вид, что слушает с вниманием. Да, верно, должны ли они что-то делать вообще? Куявия, как и Артания или Славия, вся из множества племен. Хоть и одного корня, но иной раз держатся разных обычаев, а то и вовсе призывают разных богов. Здесь, в предгорьях, всегда, как говорят, жило воинственное племя бойков. Вообще-то раньше бойки не были воинственными, но более многочисленные соседи оттеснили в горы, где защищаться легче, там бойки сумели отстоять себя, а постоянная необходимость быть на страже научила этой самой воинственности.

Потом пришли более спокойные времена, но мир уже поделен, долины захвачены гуцами и верхонцами, бойки с трудом выживали охотой в горах, потом сумели приручить драконов, и с той поры начался их взлет как единственного народа, который мог общаться с драконами. Нередко только появление дракона с человеком на загривке решало исход битвы, так что бойков ценили, им платили щедро, нанимали перевозить срочные послания, учитывали и то, что в случае необходимости на драконе можно перебросить одного-двух важных людей из конца в другой конец страны.

В конце концов высоко в горах под питомники для молодых драконов выбрали обширную удобную долину, с трех сторон на вершинах поднялись черные башни колдунов, а в долине постепенно вырос целый город, который люди равнины со страхом называли Городом Драконов и рассказывали о нем жуткие истории.

Увы, когда в Куявию вторгся Ютигга и началась долгая затяжная война, тцарам стало не до разведения драконов. Потом Ютигга все-таки захватил трон, но все, что он делал, это грабил страну, развлекался, то и дело казнил сотни знатных людей, подозревая всех в попытке свергнуть его с трона. Наконец в самом деле его свергли, только это пришло не изнутри, как ожидал Ютигга, а некий пастух в горном селении или простой охотник услышал глас, приказывающий идти на Куябу и освободить ее, пошел и в самом деле освободил. Правда, по дороге у него набралось около ста тысяч разношерстного войска.

Но и этот герой, пастух Тулей, драконами совсем не интересовался, более того, их хозяевам не доверял, услугами почти не пользовался, денег на содержание не выделял. Вообще, по слухам, все последние тцары слишком притесняли маленький гордый народ бойков, лишали многих прав, завоеванных в нелегкой борьбе, и потому главы родов бойков очень неохотно шли на службу к куявскому тцару.

Иггельд сжал кулаки, вспомнив рассказы стариков про старые времена, когда те дрались с артанами в степи, настигали славов в их же лесу, встречали жестоких вантийцев на море и топили их вместе с кораблями. Много подвигов они совершили с драконами и без них, много оказали услуг Куявии. Их, правда, щедро жаловали, так как все должны видеть, что тцар щедр и справедлив, но тут же отодвигали подальше. Бойков не то что к трону, не допускали даже во дворец, а самая высокая служба, о которой они могли мечтать, это работа в городской страже. Но и то старики с горечью отметили, что в охрану вместе с одним бойком выходят два-три местных куява.

Это было настолько обидно, что бойки перестали наниматься в столицу. Жили и работали в родных горах, но, понятно, молодые мечтали о возврате тех времен, когда бойки были в почете, окружены славой. И вот сейчас, когда в стране снова что-то назревает, как поступить?

– А никак, – сказал Апоница, хлопнул ладонью по столешнице. – Мы пока должны заниматься своими делами. Будет нужда – позовут. Мы не откажемся, мы – куявы. Но напрашиваться и предлагать услуги – это снова получить по носу.

Ортард задумчиво потрогал нос, почесал переносицу. Глаза жутко косили вовнутрь, стараясь уследить за пальцем.

– Лучше подождать, – согласился он. – Поспешишь – людей насмешишь, а драконы так и вовсе обхохочутся. Пока что нам все на руку: заказы сыплются со всех сторон!.. И все готовы платить втрое больше, чем раньше…

Беловолос и Чудин кивнули разом. Ортард прав, хоть вроде бы копается в золотой жиле и не знает о ценах на перевозки. Хотя Ортард есть Ортард, старается знать все цены.