Куявия - Никитин Юрий Александрович. Страница 55

Впереди все залито алым светом без разделения на небо и землю. Солнце светит в глаза уже не ярко, а по-вечернему – мягко и ласково. Торопливо перекликаются птицы, готовые заснуть сразу же, едва багровый диск скроется за темным краем.

Наконец солнце опустилось, пришла тишина. В темнеющем небе то и дело мелькали крохотные тельца летучих мышей. Радило и Ветер вопросительно поглядывали на Блестку, но мир все еще светел, небо почти не потемнело, разве что в полночь почернеет, звезды засияют в полную силу, сейчас самые короткие летние ночи, она ехала впереди их маленького отряда в этом странном полудне-полуночи, глазела на бледный диск луны, первые звезды.

Ехать вот так, с вожжами в руках, еще утомительнее, чем на смирном старом коне, но Придон настоял, чтобы она пересела с седла в повозку. Он объяснял, что в повозке дорогие подарки для родных, но она подозревала, что он насмотрелся на куявов, где даже мужчины почти не садятся верхом, а предпочитают повозки.

Мысли вернулись к ее предстоящему замужеству. Придон хочет, чтобы она вышла замуж за Рослинника, могучего и отважного вождя племени. Рослинник в самом деле герой и на удивление мудрый вождь: его небольшое племя ухитряется сохранять независимость вот уже несколько столетий, но если раньше в самой Артании шли раздоры, то в последние двадцать лет Осенний Ветер пытался объединить все племена уже кровью и железом, а что не успел, то продолжил Горицвет. Он первым попытался сломить Рослинника, не удалось, тогда он вторгся во владения Тхора, такого же удельного вождя, тот сражался мужественно, но Горицвет разорил его земли и присоединил к великой Артании… правда, ценой своей жизни, но Рослинник – единственный, кто все еще держится.

Придон тогда мудро сказал, что у куявов можно кое-чему и поучиться: не убивать великого человека, а привлечь его на службу. В этом случае Рослинник мог бы оказаться полезным больше, не в обиду будь сказано, чем многие из героев, окружающие его сейчас, вместе взятые.

Она вспомнила Рослинника, видела его однажды, когда он приезжал в Арсу на переговоры, задумалась. О Рослиннике женщины говорят с восторгом. Он выглядит в самом деле впечатляюще: среднего роста, с непомерно широкими плечами, выпуклой грудью и длинными мускулистыми руками. По артанскому обычаю обнажен до пояса, как все воины, только обруч на лбу сверкает рубином над переносицей да широкий пояс блещет золотыми бляшками, отличая от остальных героев, что сопровождают вождя всюду. Нет, все равно его не спутаешь с простыми воинами: у него суровое властное лицо вождя, пронизывающий взор, в глазах постоянная работа мысли, он никогда не распускает мускулы, как его воины, никогда не показывает, что чувствует на самом деле, всегда сдержанно улыбается, всегда любезен, но в темных глазах занавес.

Волы тянут повозку ровно, дорога чистая, без колдобин, Блестка опустила вожжи, задумалась. Хочет ли пойти за Рослинника, стать его женой? Любая женщина должна стать чьей-то женой, так заведено, должна о ком-то заботиться, согревать, утешать, быть опорой и поддержкой… но нужна ли железному Рослиннику ее поддержка?

Бледный диск луны наконец налился светом, настоящее ночное солнце, ночь наполнилась особым очарованием, и можно бы ехать и ехать, степь ровная, как стол, но Блестка оглянулась на волов, вздохнула.

– Вон там родник!.. Остановимся. Иначе придется тащить на себе.

– Да-да, – сказал Радило. – Мы сегодня прошли много!

– Как только покажутся стены Арсы, – сказала Блестка, – можете сразу обратно! Или хоть заглянете повидаться с родными?

Радило поморщился, а Ветер сказал беспечно:

– Блестка, не все подпирают стены в Арсе! Мне к своим столько же, как и до Куябы! Так что лучше уж сразу… обратно. Не обижайся.

– Да я понимаю, – ответила она.

Радило распряг волов и коней, Ветер принес мешки с овсом, а Блестка быстро развела костер. Птицы умолкли, зато звонко и старательно верещали в конюшине крохотные коники и кобылки, трещали, звенели, визжали, над головой плыла в неподвижных облаках луна, вламывалась неотвратимо и уверенно, проходила тучи насквозь, как длинное копье, а появлялась еще более сияющая, победная, сбросившая окалину в этом неопрятном горниле.

Костер невелик, только для того, чтобы собраться вокруг, к огню тянет всех, Радило, чтобы извлечь пользу из открытого огня, насаживал на прутик ломтики хлеба, поджаривал, потом вкусно хрустел темной корочкой.

Осторожно поговорили о Придоне, его ране, Итании, потом Ветер умело соскользнул с опасной темы, вспомнив о своем дяде Козарине по прозвищу Золотой Топор, что ездил в дальние неведомые страны и вернулся оттуда со свежими шрамами, измученный, исхудавший, весь в лохмотьях, но в объятиях держал перед собой на седле дивную женщину странной и пугающей красоты.

Полюбоваться ею не удалось: она вошла в его дом и как исчезла из мира. Остальные его жены показывались на базаре, их видели работающими во дворе, но эта исчезла. Никто не знал ничего о ней, и только через неделю один любопытный сосед сумел подсмотреть, что Козарин ходит к колдуну и покупает сушеное крыло летучей мыши. А когда купил еще и отрубленную кисть казненного вора, то стало ясно, для какой цели: его новая добыча не сдается, Козарин старается сломить ее сопротивление чарами. Еще он ходил в полнолуние к Черной скале, откуда, как все знали, выходит призрак Гиты Добродеи. Все камни вокруг увешаны амулетами, подарками от жителей, Гита может как погубить, так и оберечь жителей и даже все селение от других духов.

Радило весело хмыкал, бросил небрежно:

– Дурак! Я слышал о нем.

– Почему дурак? – спросил Ветер.

– Потому что, – упрямо отрезал Радило. – Только дураки преодолевают все трудности. Умные их обходят.

Ветер покосился, спросил:

– Ты мне лучше ответь, кем лучше быть: дураком или лысым?

– Не знаю, – ответил Радило, слегка растерявшись. – А это к чему?

– Лучше быть дураком, – сказал Ветер, – чем лысым. Не так заметно, понял?.. А к тому это, что, если не понимаешь, сопи себе в две дырочки, не суйся в дела взрослых.

– А что тут взрослого? – обиделся Радило. – Этот Козарин с тех пор перестал ходить в набеги! Всего лишь из-за женщины. Не дурак после этого?.. Он все никак не может завоевать ту, что уже и так у него взаперти дома!

Ветер не нашелся, что ответить, Блестка возразила сердито:

– Ты уверен, что завоевать любовь легко?

– Завоевать? – удивился Радило. Он захохотал. – Что за дурь? Разве любовь завоевывают?.. Не знаю, не знаю. Я вот никогда ни в кого не влюблялся и никогда не влюблюсь.

Ветер сказал сквозь зубы:

– Когда вернемся, надо попросить Вяземайта покропить тебя мертвой водой. Или еще лучше – водой мертвых.

– Зачем?

– Проверить.

– Ну да, а в чем эта проверка?

– Человек ли ты вообще? Или оборотень?

Блестка вскинула голову. Почудилось, что над головой пронеслась огромная летучая мышь. Пламя костра колыхнулось, дым окутал Радило, он яростно расчихался, заорал на Ветра, тот разводил руками и оправдывался. В теплом ночном воздухе Блестка ощутила странный запах. По рукам пробежали мурашки, в сердце зашевелился страх. Что ее напугало, еще не поняла, но вблизи чувствовалось присутствие огромного страшного зверя.

Радило тоже насторожился, глаза обшаривали тьму. Ветер спросил сварливо:

– Ну что еще?

– Вроде бы земля дрогнула…

– Ну да, – сказал Ветер саркастически. – С небес спрыгнул звездный заяц!

Радило, не отвечая, взял топор и поднялся. Багровый свет озарял снизу, делая похожим на медную статую перед жертвенным пламенем.

– Не знаю, – ответил он коротко. – Но я узнаю.

– Мы уже в Артании, – сказал Ветер беспечно. – Уже скоро Арса. Ну, почти скоро…

Радило шагнул в темноту, исчез, почти сразу послышался сдавленный вскрик, затем словно бы падение тела. Ветер вскочил уже с топором в руке. Блестка услышала щелчок, так бьет тетива по кожаной рукавице на руке, что значит – стрелок совсем близко. Ветер вздрогнул, изогнулся. Длинная стрела вонзилась под левую лопатку, нашла и поразила сердце, и даже, Блестка не поверила глазам, высунула окровавленное острие из груди.