Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович. Страница 71

Файтер зябко передернул плечами. Пока он один это понимает. Ну, может быть, кто-то где-то еще понимает, что речь уже не об одной Америке, но из власть имеющих – только он. С президентами других стран общается часто и много и с горечью видит, что всех заботят только следующие перевыборы, а сейчас удержаться бы на посту, лавировать между партиями, стараться ничего не делать: за бездействие меньше бьют, чем за неумелое руководство.

Он сделал вид, что прислушивается, все в бункере видят в его ухе крохотную капсулу приемника, все ждут, но лишь один Гартвиг в этом бункере знает, что он, президент, как раз ничего не ждет. И вообще один Гартвиг… Как страшно, когда такие важные исторические события зависят от одного человека!

Взгляды, устремленные на него, причиняли настоящую физическую боль. Он делал вид, что выслушивает ответ правительства Израиля, конечно же, отрицательный, это надо показывать всем видом, все в бункере должны видеть его скорбное лицо, плюс это снимается для истории…

Даже случись чудо, мелькнула мысль, и правительство Израиля как-то прорвалось бы со своим посланием к нему и предложило открыть все границы и отдать под его командование всю власть в Израиле, пришлось бы сделать вид, что ничего не слышит.

Карфаген должен быть уничтожен.

Госсекретарь жадно следил за его лицом. Файтер принял еще более скорбный вид и отрицательно покачал головой.

– Как они могут? – воскликнул госсекретарь. – Неужели настолько безумцы…

А кто, ответил мысленно Файтер, как не ты, сообщал им, что все эти стягивающиеся к границам Израиля войска – всего лишь операция устрашения? И что никогда не нападем?

Он перевел взгляд на Гартвига. Тот понял, склонил голову набок и бросил пару кодовых фраз в пуговицу микрофона.

– А вот настолько, – ответил Файтер сухо. – Да, настолько безумны. Вся демократия зиждется на том, что правит большинство через избираемых из своего числа представителей, которые делают все, что желает большинство. Но у них, израильтян, правят вожди! Такое в Германии случилось только однажды, да и ту за это обратили в руины, но в Израиле еще сам основатель Израиля Бен-Гурион заявил: «Я делаю не то, что народ хочет, а то, что для него нужно». Так говорил Гитлер, за эти слова его объявили врагом человечества, а с Бен-Гурионом как-то стыдливо ушли в сторону. Сделали вид, что не услышали.

Госсекретарь воскликнул с мукой:

– Но не такой же ценой расплачиваться?

– А какой?

– Но есть же цивилизованные методы…

– Германия разве не была цивилизованной страной?.. Извините, Уильям, но пора сказать правду. Операция «Эллинизация» рассчитана не на устрашение… Такова система хранения государственных секретов: самые высшие знает только один человек. Президент.

Бергманс смотрел расширенными глазами. Открыл и закрыл рот. Оглянулся, только теперь увидел, что морских пехотинцев в зале гораздо больше, чем в прошлые разы.

– Господин президент, – прошептал он, – ну и жук же вы… Мне-то могли сказать!

Файтер покачал головой:

– Извините, не мог.

Часть III

Глава 1

Укрытие Вайс подготовил давно. Не бункер, конечно, тысячу бункеров не подготовить, но надежное укрытие именно в том месте, где ему указали. Абсолютно неживое место среди огромных камней за окраиной города, даже трава не растет, зато отсюда город как на ладони.

Стивен первым спустился в траншею, осмотрелся.

– Это что же, – спросил он, недоумевая, – здесь и велели?

– Точно, – поклялся Вайс.

– И даже траншею?

Вайс развел руками:

– Честно говоря, нужно было вглубь еще на полметра. Но я подумал, что чересчур, там в штабе немножко тронулись на безопасности. С таким же успехом мы могли бы находиться и в центре города в каком-нибудь кафе. Бомбить будут все-таки только военные объекты. Если вообще будут…

– Будут, – ответил Стивен, в сердце кольнуло, это проскользнула тщательно изгоняемая мысль о Марии. – Боюсь, это неизбежно… Но нашим бюрократам нужно отчитываться по сути: такие-то и такие-то меры ими приняты, чтобы избежать потерь среди личного состава…

– Ну да, а если кого-то убьют, то это он сам палец в носу сломал и сам застрелился, чтобы не мучиться?

Коммандос с шуточками и смешками устраивались, Стивен с одобрением заметил, что, несмотря на всю несерьезность обстановки, каждый занял такую позицию, чтобы никто и близко не подобрался незамеченным. И чтобы вообще оборону можно было вести долго и надежно.

Крис приподнялся над камнями и рассматривал Иерусалим. Оливковые рощи натолкнули на неожиданную мысль, он поинтересовался, как тут насчет поселиться.

Вайс, как знаток местных обычаев, взялся объяснять, что Израиль – единственная страна мира, куда нельзя иммигрировать. В него можно только репатриироваться, а это вообще-то противоречит всем человеческим законам. Эта страна построена по своим, фашистским законам, даже расистским, потому все евреи с такой яростью уничтожают всякую память о своем сопернике, посмевшем желать того же, – германском нацизме. Может и должен существовать, по их понятиям, только еврейский фашизм, что и не фашизм, а так, норма, ибо евреи – люди, остальные – говорящий скот.

– Круто, – пробормотал Крис, в глазах его появился холодный стальной блеск. – И эта страна все еще существует?

– Надеюсь, – ответил Вайс, – сегодня для нее настал последний день.

Стивен взглянул на часы:

– И последний час.

– Правда, – добавил Вайс, – для тех, кто все-таки приехал на основании «Закона о возвращении», не существует долгих и нудных процедур по получению местного гражданства, как случается со всеми арабами и неграми, приехавшими в Англию или Швейцарию. Как только вы вступили на землю Израиля, вы уже – гражданин Израиля со всеми его правами и обязанностями.

Крис зло хмыкнул:

– Мы?

Вайс только улыбнулся, а Дэн сказал сурово:

– Увы, Крис, нам ими никогда не стать. Мы можем стать гражданами любой страны, но только не Израиля. Нос не тот, угол черепа иной…

Крис прорычал разъяренно:

– Ничего, мы этим фашистам быстро мозги вставим! Как наши деды вставили германским.

Стивен снова посмотрел на часы, истекают последние минуты. Стараясь не думать о Марии, он сказал:

– Вообще мир отныне будет иным. Весь этот громадный морской флот становится не нужен, все эти чудовищно дорогие авианосцы… Вы знаете, что, когда принимался вопрос о строительстве последнего в серии, была альтернатива на те же деньги подготовить космический корабль с пятнадцатью космонавтами для отправки на Марс? Строительство, отправка, месяц на Марсе и возвращение обошлись бы в половину стоимости авианосца… Но, как вы понимаете, до сегодняшнего дня авианосцы были нужнее. А сейчас, представляете, все те деньги, что направлялись на армию, пойдут на медицину, науку, культуру, просто на повышение окладов!

Вайс добавил мечтательно:

– А сколько умов работали над созданием новой военной техники? А на военных заводах?.. Они же все пойдут проектировать новые автомобили, звездолеты… И мы наконец-то оторвемся от этих косоглазых, что уже наступают на пятки…

Стивен заметил:

– Китай – это единственная цивилизация, которая имеет свою «пятую колонну» на любой территории. В виде китайских общин, своей диаспоры, которая никем не контролируется. И они умеют воровать наши секреты, а потом быстро применять, не тратя массу денег на разработку.

Крис фыркнул:

– Вы о еврейской забыли?

Стивен улыбнулся:

– Еврейская пятая колонна практически во всех странах уже пришла к власти. Так что ее пятой колонной и называть как-то неловко. А вот китайская – да. Не смешивается, не размывается, не пускает в себя чужих.

– А исламская?

– Да, – неохотно согласился Стивен, – в последнее время еще и исламская. Но если мы покончим с Израилем, то все пятые колонны попросту сотрем, как заботливая хозяйка вытирает пыль. Сила – всегда права…