Придон - Никитин Юрий Александрович. Страница 63

Он сам выехал к воротам Плотска и потребовал сдачи. В подтверждение, что настроен серьезно, с обоза в виду стен начали снимать великое множество катапульт. Придон прокричал, что как только выстрелит хотя бы одна катапульта, то разговоры о сдаче прекращаются: город отныне приговаривается к уничтожению.

Катапульты устанавливали, заряжали, возле каждой выложили груду тяжелых камней, и наконец над воротами взвился белый платок, отворилась дверца, появился человек, в руке тоже белый платок, которым размахивал над головой.

Придон пустил коня навстречу, Аснерд сказал настороженно:

– Что-то больно рыло колдунье. Вяземайт, езжай следом!

– Я сам, – ответил Придон.

– Вяземайт, – повторил Аснерд резче, – езжай рядом. Мы не можем потерять вождя. Самого дурака не жалко, но враги решат, что мы что-то потеряли, обрадуются.

Вяземайт вспрыгнул на коня, догнал и поехал рядом, не обращая внимания на насупившегося Придона. Человек остановился, все еще в пределах досягаемости стрел с крепостной стены, но Придон на такие мелочи внимания не обращал, внимательно рассматривал высланного для переговоров.

Тот выглядел так, будто раньше служил колодезным журавлем. Стоял, слегка наклонившись вперед, из-за своего роста сильно сутулился, руки теперь держал за спиной, но Придон не усмотрел угрозы, такая у человека привычка. На его серой, словно выцветшей одежде ни единого украшения, не говоря уже о золотых брошках, пряжках, цепочках. Он молчал, присматривался к двум всадникам, а когда заговорил, Придон ничуть не удивился, услышав сухой скрипучий голос. Это и был голос колодезного журавля, медленный, размеренный, почти безжизненный, но суховато деловой:

– Меня зовут Евстор. Я представляю городской совет. Какие гарантии, что наш город не будет разграблен?

Вяземайт пристально всматривался в плотчанина, на лбу собрались глубокие морщины, губы чуть-чуть подрагивали, повторяя произносимые про себя заклинания. Придон ответил таким же ровным голосом, стараясь, чтобы тот звучал тоже сухо и буднично:

– Я – Придон, вождь похода и тцар Артании. Мы не будем вводить войска в город, а вы в знак подчинения выплатите дань в размере мерки овса на каждую нашу лошадь.

Евстор вскинул брови. В глазах отразилось тщательно упрятанное изумление.

– Это… все?

– Все, – ответил Придон. Добавил быстро: – Да, еще один пустяк… Вы допустите в город двух-трех наших конников. Они проскачут по городу и посмотрят, не укрывается ли по ту сторону стен мощное куявское войско.

Евстор помедлил, сказал осторожно:

– Войска нет, но у нас крепкая городская стража. Есть охрана у городского совета, есть тюрьма, там тоже нельзя без охраны…

Придон отмахнулся.

– Эти не в счет.

– Но мы слышали, что убиваете всех мужчин, которые с оружием в руках…

– Если застаем их в поле, – ответил Придон. – Да и по улицам не стоит расхаживать с обнаженными мечами, верно? А городская стража нужна везде. Воры и разбойники еще не перевелись.

Евстор слегка поклонился.

– Ваши условия принимаем. В знак доверия, что ничего не прячем, можете сразу отправить со мной ваших трех всадников. Увидите, что я никого ни о чем не предупреждал.

Он впервые улыбнулся, на его лице читалось облегчение. Вяземайт перехватил взгляд Придона, успокаивающе кивнул, мол, следов магии не ощутил.

По взмаху руки Придона рядом очутились трое телохранителей, но неожиданно вмешался Вяземайт:

– Я сам съезжу с ними. Я знаю, как можно укрыть от глаз противника большой отряд, но знаю и как сдернуть это покрывало.

Он прямо смотрел в глаза Евстора, тот кивнул довольно равнодушно. Придон проводил их взглядом, ворота перед ними отворились, но, едва Вяземайт и двое артан въехали вслед за Евстором, тут же быстро захлопнулись.

Далеко в лагере гулко загрохотали била, зазвенели бубны, послышались резкие крики труб, а когда Придон повернул коня и в сопровождении одного телохранителя поехал обратно, навстречу грянули могучие сильные голоса. Песня звучала красивая, торжественная, достойная и гордая, Придон ощутил, как мгновенно выпаривается усталость, из божественного мира в измученное тело вливается мощь, а мышцы напрягаются сами по себе, требуя немедленных действий.

Аснерд выехал навстречу, Придон на краю воинского стана соскочил на землю, Аснерд спешился, обнял, прогудел в ухо, как огромный толстый шмель размером с медведя:

– Я вижу, вижу… Да и все уже увидели! Видишь, ликуют? Это тоже победа, Придон. Ты мог и большую дань затребовать, они бы выплатили, но я понимаю твое нетерпение.

Кровь бросилась в голову Придону, на миг в глазах потемнело, затем мир стал красным. Как будто со стороны услышал свой хриплый страстный голос:

– Что дань? Я сам бы им доплатил, только бы скорее… Нет жизни без Куябы!.. Все отдам, от всего откажусь, но только чтоб Итания была моей!.. И меня ничто не остановит. Ничто!

Аснерд обнял за плечи, повел к красному, издали видному шатру, над которым еще и пламенел прапор Артании.

– Понимаю, понимаю, – прогудел он. – Наше назначение на свете – это гоняться за женщиной, пока она нас не поймает. Можно спастись от дракона, горного дива, но женщина и есть то самое слабое, беззащитное существо, от которого спастись невозможно никому.

Придон пробормотал, не понимая, сказал Аснерд ему в поддержку или в осуждение:

– Но вот Вяземайт говорит, что спасся… Он, как волхв, видит их насквозь, в отличие от остальных.

Они остановились перед шатром, Аснерд откинул полог и подтолкнул Придона со словами:

– Кто видит женщин насквозь, тот очень многое теряет.

За спиной раздались крики, голоса стали громче. Приблизились музыканты, все смотрели на Придона с ожиданием. Аснерд не стал входить следом, но и полог не отпустил, на лице оставалась хитрая усмешка. Придон скривился, но кровь уже шла толчками, подстраиваясь под ритм, ноги сами начали подрагивать, притопывать, он махнул рукой и вышел из шатра уже танцующим шагом.

Вокруг сразу образовался круг, народ бросал все дела, отшвыривал недоеденное мясо, лезли друг другу на спину, ибо танцевал сам Придон, а это не просто танцующий тцар, это настоящий чародей, что своим танцем лечит души, очищает кровь, это освежает больше, чем скачка на диком коне, карабканье по скалам, чем даже жаркие схватки, в которых все равно никакой разрядки нервам.

– Берегись, Куяба, – проговорил он в танце. – Вот только теперь надвигается настоящая буря! Не буря – ураган. То есть я.

Разведчики донесли, что из Куябы движется огромное войско. Все в стальных панцирях, все на покрытых попонами конях, с копьями, при каждом меч и по два кинжала. Отборная столичная армия, опора престола. А ведет армию сам Дунай, что еще ни разу не терпел поражений.

Придон тут же велел остановиться, артанское войско чересчур растянулось, идут как мелкие волчьи стаи, но за ними огонь и пепел, словно эти волки из огня и раскаленного железа.

Мелкая речушка не могла всех напоить, пришлось растянуться по обоим берегам на несколько верст. Так отдыхали сутки, а утром солнце заблистало на шлемах и панцирях приближающегося войска. Придон зябко повел плечами, весь горизонт как будто усыпан слюдой, искры колют глаз, это же сколько сильных мужчин в железе с головы до ног…

Рядом с ним гарцевали кони военачальников, всадники негромко переговаривались. Пыльное облако росло, а искорки скоро превратились в крохотные фигурки.

Куявская конница надвигалась неспешно, сохраняя силы. От массы тяжелой панцирной конницы тревожно гудела земля, постанывала, в воздухе росло напряжение.

Аснерд сказал громко:

– А ведь теперь Куяба… того, осталась без защиты!..