Придон - Никитин Юрий Александрович. Страница 89
Щажард расстелил по столешнице огромную карту, Черево принялся поспешно расставлять по ней золотые фигурки разного размера.
Тулей буркнул:
– Щажард, позови полководцев. А то этот военный гений такое учудит… Сами сдадим страну.
Черево потупил взор, с тцаром не поспоришь, Щажард подозвал слугу, что-то шепнул.
– Ваше Величество, – сказал Черево преданно, – известно, что большая часть артан осталась перед воротами Куябы! Значит, в глубь страны не пойдут.
– И твое имение уцелеет, – сказал Тулей понимающе. – Этому ликуешь?
– Ваше Величество!
Вопль оскорбленного Черева остался без ответа, в покои входили полководцы, военачальники, а с ними, к удивлению Тулея, явился и Барвник.
Барвник сразу направился в свой угол, куда по изволению Тулея перенесли большой котел мага. Котел стоял на железной треноге, в нем постоянно бурлила вода, хотя огонь под ним никогда не разводился. Тулей однажды неосторожно прикоснулся к котлу, с криком отдернулся: от ожога вздулся водяной пузырь.
Сейчас Барвник всматривался в поднимающийся пар особенно тщательно. Тулей видел сосредоточенное лицо старого колдуна, глаза красные, как у карася, кожа посерела и натянулась на скулах. Любопытствуя, подошел и встал у него за спиной. Поверхность варева стала ровной, поднимался густой желтоватый пар. В клубах пара возникали стены, улицы, башни. Расплывающимися силуэтами обозначились фигурки ночной стражи. И снова стены, дома, редкие деревья…
– Что ищешь?
Барвник вздрогнул.
– Не знаю.
– Так чего же…
Тулей сдержал слово покрепче, а Барвник обернулся, развел руками.
– Чувство было такое. Повеяло неприятностью.
– А что, маги, как собаки, носом чуют?
– Да, – ответил Барвник, он отвел взгляд в сторону. – Да. Собаки чуют, когда смерть подходит к хозяину.
Тулей зябко повел плечами.
– Но-но, ты народ не пугай. Давай пяль глаза пошире.
Полководцы, советники, управители – все окружили стол, рассматривали карту, обменивались осторожными замечаниями. Тулей морщился, все здорово трусят, страшатся рассердить, потому и роняют глупости вроде того, что вот соберутся с силами и погонят артан до самой границы.
Он подошел, оперся обеими руками о край стола. Все почтительно умолкли. Он сказал неприятным голосом:
– Я знаю, знаю, что слишком долго не слушал, когда меня предупреждали… Но сейчас все позади. Говорите правду.
Рипей поклонился, сказал елейным голосом:
– Да-да, Ваше Величество, чистую правду!.. Прямо в глаза, хоть оно вам и неприятно. Вот соберемси с силами, погоним этих дикарей до самой границы…
Тулей стиснул челюсти. Заставить молчать легко, куда труднее снова заставить говорить правду.
– Ладно, – сказал он отрывисто, ощутил, что говорит резко, раздраженно, постарался убрать из голоса гневливые нотки. – Ладно, тогда скажу я. У нас нет сил, чтобы выйти и дать бой. Вся надежда на то, что артане не сумеют подняться на такие стены. Тараном наши врата тоже не выбить. Остаются их катапульты, но я велел разобрать те немногие дома, что близко к стенам. К тому же в Куябе все дома каменные, так что пожарами нас не сломить… Верно я говорю или нет?
Голоса загудели послушные, подобострастные:
– Верно, Ваше Величество!..
– Верно, ясный тцар!…
– Куда уж вернее, прям солнечный свет воссиял…
Тулей поморщился, закончил:
– Я уже разослал гонцов. Страна большая, войско соберется огромное и придет на помощь. Не так легко, как вы все говорите, но артане все-таки будут отброшены обратно в свои дикие степи!
Он услышал за спиной легкий вскрик, раздраженно обернулся. В своем углу Барвник отпрянул от котла, снова сунулся вперед, едва не влетев лицом в желтый пар. Глаза у него выпучились, как у зайца, завидевшего прямо перед мордой голодного волка.
Щажард заметил раздражение Тулея, сказал строго:
– Барвник, не мешай… Что еще у тебя?
Барвник сказал очень тихо:
– Не могу поверить…
– Во что? Ты же маг, должен верить во все на свете.
Барвник чуть отодвинулся.
– Погляди сам! А потом раскрывай пасть.
Щажард всматривался долго, в клубах желтого пара иногда проступали стены, слабо освещенные факелами или светильниками, проплыла крыша с длинной резной трубой. Улица выглядела мутной, грязной и темной. Щажард морщился, на город смотреть сверху лучше всего с городской стены или с башни, а не через пар от жуткого варева из гнилых трав.
Барвник засуетился, длинный палец указал на одно движущееся пятно. Щажард присмотрелся, Барвник суетливо указывал на двух горожан, что неспешно двигались по ночному саду, перешли внутренний дворик и вступили под своды малого храма…
В этих двух беричах не было ничего особенного, разве что рост и ширина плеч, да еще гордая осанка, похожая на артанскую, но, правда, так же держатся и куявы, долго прослужившие на кордонах… Один из беричей повернулся к спутнику, что-то сказал, тот пожал плечами, и тут Щажард замер, словно оглушенный громом.
– Не может… быть, – пролепетал он.
Барвник кивнул.
– Да? Я тоже подумал, что мне чудится.
Щажард спросил со слабой надеждой:
– Это не может быть какой-то шуткой наших магов?
– Может, – ответил Барвник сухо. – Если это шутка, я найду этого шутника и поставлю чистить конюшни. А так вообще-то я посоветовал бы послать туда людей. Пусть проверят… Или не стоит?
Щажард быстро обернулся, он готов был завопить во весь голос, но Тулей и все полководцы снова склонились над картой. Он задавил в груди вопль, затравленно оглянулся на Барвника. Однорукий маг смотрел на него с напряженной ухмылкой. Ухмылка очень не понравилась Щажарду, даже мелькнула мысль, что маг почему-то не очень жаждет, чтобы Придона схватили в Куябе.
Он кивком подозвал слугу, велел свистящим шепотом:
– Быстро вызови стражу!.. Возьми десяток… нет, лучше сотню отборных воинов. Пусть как можно быстрее окружат малый храм. А потом, не снимая оцепление, войдите вовнутрь. Ищите всех, кто похож на… страшно вымолвить… Придона!
Слуга выпучил глаза, побледнел. Щажард зашипел, тот моментально повернулся и стрелой вылетел за двери. Слышно было, как загремели тяжелые сапоги, звякнуло железо, но за столом никто не услышал, не оглянулся.
Щажард перевел дыхание, сердце колотится, что-то нечистое, резко повернулся к Барвнику. Стараясь не привлекать внимания остальных, прошептал зло:
– Выкладывай!
– Что?.. – пробормотал Барвник. – Я тоже увидел только сейчас…
– Но ты знаешь больше, – сказал Щажард резко, – говори! Почему ты заколебался?
Воздух застыл, как теплая вода в пруду, Придон чувствовал липкие струи ароматов душистых масел, благовоний, растираний, здесь ими пропитано все, даже камни блестят, словно толстые жирные куявы чешут об них свинячьи спины, натертые маслами.
Вяземайт неслышно шел рядом, принюхивался, всматривался. Рука его как выстрелила вперед.
– Вон храм!
– Не тот, – ответил Придон.
– А ты откуда знаешь?
– В этих делах я почти волхв. А вон тот наш…
Сердце застучало, этот храм узнал бы из ста тысяч, хотя отсюда видна только далекая крыша над деревьями фруктового сада. Вяземайт оглядывался на каждом шагу, вслушивался и в звуки и ловил присутствие магии. Они пошли быстро, перебегая от тени к тени, а когда пришлось через площадь, залитую лунным светом, двигались быстрым шагом стражей, что возвращаются с дежурства в казармы.
Они не стали отворять ворота в сад, вдруг да заскрипят, легко перепрыгнули через забор, здесь полумрак, высокие деревья дают густую тень, пошли чуть ли не на ощупь, пряный запах висит в плотном неподвижном воздухе, под ногами едва слышно скрипел песок.
Еще дважды перелезали через ограды, здесь сады зачем-то разделили, словно деревья могут быть чистыми или нечистыми или благородными и простолюдинными. Громада храма вырастала, запах пряностей и благовоний стал сильнее.
Придон поравнялся с последними деревьями, застыл в нерешительности. Тот храм – и уже другой. Тот был заброшен, а этот даже в ночи блистает чистотой, могуществом и богатством. Арка огромного входа вся в золоте, массивные ворота отделаны серебром, блещут драгоценные камни. Над входом появился резной навес в виде оскаленных голов драконов, а по обе стороны застыли в полных доспехах воины-великаны, каждый в два человеческих роста, но в железных доспехах.