Придон - Никитин Юрий Александрович. Страница 90

Придон даже подумал было, что живые, но Вяземайт перехватил его взгляд, покачал головой. Дверь казалась запертой, Вяземайт первый попробовал в нее толкнуться, не подалась, вытащил нож. Придон толкнул, створки распахнулись, как от удара тараном.

В лицо пахнуло сладкими ароматами. Большой зал освещен, светильники идут вдоль стен, изображены диковинные звери, чудовищные птицы с женскими лицами, магические треугольники, странные знаки, в середине в стену вделаны крупные драгоценные камни, лепные и вырезанные из камня фигуры, что вот-вот бросятся на дерзких.

Вяземайт остановился, напряженно вслушивался. Придон, хотя сам был потрясен, сказал грубо:

– Нам дальше.

– Да, – ответил Вяземайт как во сне, – но я чувствую чужого…

Придон ухватился за рукоять ножа.

– Где?

– За нами следят…

Придон быстро огляделся. Вяземайт вздрогнул, провел рукой по лицу.

– Все… Кто-то из магов смотрел, но недолго.

– Тогда поспешим!

Вяземайт медленно двинулся за ним, лицо все еще отрешенное, ноги подгибались в коленях. Придон пересек зал, толкнул другую дверь, нож уже в руке, пригнулся, готовый к схватке.

Глава 8

Воздух в этой комнате казался плотнее, чем теплая ароматная вода. Придон ощутил, что начинает кружиться голова. Он с усилием стряхнул наваждение, глаза быстро бросали по сторонам острые взгляды. Комната еще богаче предыдущего зала, хоть и меньше, здесь нет свободного места под стенами от статуй, а барельефы поднимаются до самого свода, но даже там в бесконечном полете застыли грозные драконы, грифы, птицы Рух, крылатые люди с мечами в одной руке и отрубленными головами в другой.

Посреди комнаты гордо и одиноко высится четырехгранный каменный столб с ликами грозного бога, обращенными на все четыре стороны. Четыре грозных лика, исполненных мощи, надменности и силы, на самом столбе высечены древние руны, значения которых никто не помнит.

Придон молча прошел мимо, на куявского идола лишь бросил косой взгляд. Когда-то, в седую старину, он был, говорят, общим богом всех четырех племен: артан, славов, куявов и вантийцев, но затем начал больше благоволить к куявам, что приносили ему больше жертв, после чего гордые артане отвернулись от этого бога и главным покровителем избрали Даждьбога. Однако и у куявов четырехликий недолго пробыл верховным богом, ибо куявами стали править жадность и стремление к роскоши, а четырехликий бог начал выглядеть чересчур суровым и требовательным, так что постепенно на главенство выдвинули Хорса, а четырехликого оставили в этом храме.

– Еще дальше? – спросил за спиной Вяземайт.

Голос его был хмурый, раздраженный. Эти жалкие куявы своим богам строят огромные и величественные храмы, потому старые мудрые боги и сохраняют их, спасают, берегут. Но посмотрим, кто победит в этой схватке, ибо на стороне Артании – молодые и свирепые боги!

Придон толкнул третью дверь, по прошлому пребыванию зная, что за ней, но все равно едва не вскрикнул. Тогда здесь был пустой двор, похожий на каменную яму, сейчас же здесь из каменных чаш поднимаются роскошные деревья, вольно раскинули изогнутые ветви кусты с нежными розовыми цветами, а по стенам в темноту поднимаются темно-зеленые листья винограда, в лунном свете тускло поблескивают тугие гроздья.

Он постоял с минуту, привыкая к новому миру. Свежий воздух жадно и быстро омывал лицо, над головой привычное и родное артанину звездное небо, только в самом центре этого внутреннего двора теперь роскошный жертвенник. По четырем углам золотые чаши на треножниках, из всех четырех поднимаются жиденькие сизые дымки, по воздуху плывут сладковатые запахи душистого масла.

Вяземайт снова напряженно вслушивался в незримое. Придон же, одолев оцепенение, сказал решительно:

– Туда!

Его поступь была тверда, а мимо розовых кустов прошел, как будто их не было, на той стороне дверь, толкнул, исчез в темном проеме.

Дверь отворилась бесшумно, это их и спасло: в комнате спали молодые жрецы. Присмотревшись в слабом свете единственного масляного светильника, Придон решил, что это все-таки стражи, храмовые стражи. Мечей при них нет, но жрецы владеют магией, а это для честного артанина хуже, как если бы встретил толпу вооруженных до зубов куявов.

Вяземайт двигался за ним на цыпочках, потом придержал Придона и вышел вперед. Жрецы спали, Придон видел открытые рты, слышал храп. Эти люди обязаны бодрствовать и проводить дни в моленьях и восхвалении своего бога, но они спят, а никакой бог не может благоволить такому народу и такому го-роду!

Приободрившись, он шел мимо, обнаженный нож плыл над лицами спящих, готовый в любой миг напиться их крови. Вяземайт остановился, пропустил Придона вперед. В руках волхва блестели два длинных ножа. Придон оглянулся, Вяземайт вперил взгляд в белое нежное горло жреца, похожего на женщину, рука начала подниматься. Придон зашипел сквозь зубы, Вяземайт убрал нож с сожалением, ведь для своего бога нет лучше жертвы, чем жизнь жреца чужого бога.

Комната, которую охраняли жрецы, открылась сама, едва Придон протянул руку к двери. Он заколебался, гадостное чувство страха перед магией, как боится любой сильный мужчина ядовитой змеи или женщина мыши, хотя в состоянии раздавить ее ногой.

За спиной послышался всхрап, за таким обычно пробуждаются и переворачиваются на бок, Придон поспешно шагнул вперед, за ним проскользнул и снова вышел вперед Вяземайт. Дверь за ними бесшумно закрылась. Некоторое время стояли, стараясь сквозь грохот собственных сердец различить: начинается шум по ту сторону двери или спят, как спали?

Вяземайт побледнел, по лицу сползали крупные капли пота. Придон сам иногда ощущал обострившимся чутьем присутствие могучих сил, Вяземайту же намного хуже, вздрагивает, руки то вяжут заклинания, то судорожно хватаются за оружие, а глаза с ужасом смотрят в пустоту.

– Придон… впереди смерть… Обойдем…

– Я ее не вижу, – буркнул Придон, но послушно прижался к стене, прошел, едва не размазываясь, как бесплотная тень. – Что еще?

– Иди за мной и, пожалуйста, повторяй мои движения.

Сам он шел то вдоль стены, то выходил на середину, перепрыгивал невидимые ямы, пригибался, словно на уровне шеи мелькали незримые мечи. Придон все повторял безропотно, уже приходилось ходить след в след без всякой магии, когда прятались в землях врага.

Вяземайт остановился, зубы начали постукивать, а когда заговорил, голос дрожал и трясся, как лист на ветру:

– Придон… я снова чувствую смерть… Вплотную!

– Она всегда рядом, – ответил Придон шепотом, в голосе была гордость, – мужайся, мы – артане!

– Это гадкая смерть.

– Гадкая только у бегущих.

На той стороне небольшого зала, куда могли входить только верховные жрецы, из стены выступала наполовину утопленная в камне фигура огромного бога с лицом разъяренного дракона. В глазницах горели крупные рубины, они сразу налились кровью при виде пришельцев. Внизу, прямо под изваянием бога, плита из черного камня, на таких обычно приносят жертвы, закалывают младенцев, знатных пленников или красивых девственниц, но сейчас там…

Вяземайт тихонько охнул, указал кивком. Придон задержал дыхание, сам не ожидал, что его находка может так преобразиться. От ножен чистый и лучистый свет, рукоять меча горит, как будто выкована небесными кузнецами из самого солнца. Весь малый зал залит этим ровным уверенным светом, в котором нет прерывистого трепетания магии, здесь нет магии, здесь мощь богов… нет, даже не богов!

Придон заставил себя сделать шаг, протянул руку. Пальцы коснулись ножен. Он ощутил толчок, словно через пальцы вошла некая странная мощь. Вяземайт со страхом отступил, когда Придон засмеялся грохочуще, небрежно замотал меч вместе с ножнами в плащ и сунул в мешок за спиной.

– Все, – сказал он, – возвращаемся!

Вяземайт поспешно распахнул дверь, Придон услышал его дикий вскрик, бросился за ним и словно попал в клейкое тесто. Его движения замедлились, в теле оставалась сила, но он чувствовал себя сильным могучим жуком, что с маху влетел в липкий сок на дереве. Жрецы вскакивали, глаза ополоумевшие, запах в помещении изменился на резкий, будоражащий.