Трансчеловек - Никитин Юрий Александрович. Страница 41

Что делать, абсолютной справедливости никогда не будет. А я не буду, не стану тащить в светлое будущее того пьяного и обоссавшегося бомжа, что сидел на тротуаре и поливал матом прохожих. Да черт с ними! Со всеми, кто не хочет в будущее. Пусть живут в этом. Даже в том, где загаженные подъезды, загаженные лифты и где полно битых бутылок на выходе из дома.

Впрочем, Коля не умеет злиться и пребывать в раздражении долго, уже минут через десять услышали его зычный гогот, шлепки по чьему-то голому заду, посыпались новейшие анекдоты, приколы, ржачи, хохмы, он целиком на своем месте, а мы с удовольствием слушаем, смотрим на него, довольного и веселого, растолстевшего, со щеками на плечах, на ходу создающего причудливые тосты, рассыпающего шуточки, веселого и жизнерадостного, умеющего наслаждаться жизнью как никто другой.

Пока женщины перемывали всем кости, мужчины вышли в большую комнату для степенных бесед о высоком, я вышел на балкон. Вскоре пришел Леонид, похвалил мой цветущий вид, поинтересовался, не прибегал ли к пластической хирургии, неужто все результат добавок, а какие пью, а какие вообще-то порекомендую, все-таки у меня уже есть опыт…

– Это мой опыт, – ответил я. – У тебя биохимия другая. Лучше поинтересуйся у Михаила, он уже много лет этим занимается… как профессионал.

Он скривился.

– Знаешь, даже другу не доверяю, когда он на этом зарабатывает. Сам Михаил, кстати, добавками не увлекается. Скажу по секрету, что вообще не употребляет, хотя всем рассказывает, что без них жить не может. У него уже солидная фирма, открывает филиалы в регионах…

– Зато у него шире спектр, – сказал я. – А я что, все подгонял к себе. Да и то… вдруг что-то пойдет не так? Буду виноватым.

Он пристально посмотрел на меня, губы изогнулись в понимающей усмешке.

– Не хочешь брать ответственность?

– Не хочу, – признался я. – Оно мне надо?

Он подумал, кивнул.

– Вообще-то да. Дело с добавками все еще темное, и все, что скажешь, – твое личное, за спинами авторитетов не спрячешься. Но вообще-то я попробовал бы…

– Начинай не спеша, – посоветовал я. – Изучи литературу. Сравни показатели. Да что тебе объяснять, ты лучше меня знаешь, как читать новости!

Он выглядел польщенным, хотя я сказал наугад, только бы подсластить отказ. На балкон к нам вышла Настена, следом явился угрюмый Аркадий и полным презрения жестом снял с нее очки. Настена виновато захлопала глазами, большими и наивно-глупыми, как у дешевой куклы. Аркадий с подозрением осмотрел очки, вздымая брови и надувая губы.

– И у тебя… это безобразие?

Настена сказала, краснея, как орденоносная доярка:

– Это же просто очки…

– Ну да, – возразил Аркадий, – а эти фитюльки для чего?

– Это так, – сказала Настена торопливо, – просто улучшает зрение.

– Улучшают и простые очки!

– А эти даже приближают, – пояснила Настена чуть смелее. Она оглянулась в поисках мужа, но тот чесал языком с Жанной, восхищаясь ее кулинарными способностями. – Делают резче… если мне надо. Можно то, что рассматриваю, выделить и укрупнить! А так в них ничего нет такого, на что ты намекаешь…

Аркадий удивился:

– Я намекаю?

– Ты!

Через порог на балкон переступил Коля, веселый и довольный, сказал с ходу саркастически:

– Ой-ой, беда с этими очками какая! Аркаша, не понимаю, чего кипятишься? У тебя что, порносайт накрылся?

Аркадий оскорбленно вскинулся.

– При чем здесь порносайт?

– А кому еще страдать от того, что все теперь голые?.. Никто не ломится к тебе на сайт, чтобы посмотреть на голых баб. Вышел на улицу, надел очки – все голые!.. А если настроить фокусировку, то можно рассмотреть, чем обедали, что в кишечнике…

Аркадий поморщился.

– Вот-вот. Я не желаю, чтобы меня рассматривали.

– Успокойся, – сказал Коля. – Кому интересно рассматривать, что там и как у тебя? Зато никто тайком бомбу не пронесет… Ладно, шучу, какие теперь бомбы, но то, что не осталось тайн в вопросах пола, только на пользу. Выхожу на улицу и сразу вижу, кого можно снять, а к кому лучше не подходить, а то сразу по роже…

Аркадий воззвал к нам, указывая на Колю:

– Люди, плюйте на него! Слышали, что говорит? Слышали?

Леонид посмотрел на меня, поискал глазами Жанну. Она ответила ему материнской улыбкой, он спросил озабоченно:

– Светлана придет? А то у нас Володя скучает…

– Уже позвонила, – ответила Жанна охотно. – Опоздает на полчасика!

– Ага, – сказал Леонид, – значит, на часик… Не лучше ли подождать за столом?

Жанна подхватила весело:

– За стол, все за стол!.. Света не обидится. Сама виновата.

– У нее занятия заканчиваются поздно, – заступился Коля.

– Разве она не директор? – спросил Леонид.

– Она играющий тренер, – объяснил Коля с удовольствием. – Сама ведет самую трудную дисциплину… забыл, как называется… что-то с похудением в одних местах и пампингом в других.

Леонид вздохнул:

– Тогда к ней народ ломится. Стоит на нее посмотреть, каждая женщина захочет стать похожей…

Потом, когда все расселись за столом, Леонид ни к селу ни к городу разразился панегириком против негров, доказывая их неполноценность в интеллектуальной сфере, тоже мне, новость. Я снова промолчал, ибо в отличие от собравшихся, что живут сегодняшним днем, зрю день завтрашний, где не будет негров, не будет русских, не будет американцев, арабов, китайцев. Даже евреев не будет, что вообще-то предположить трудно, но когда перейдем в волновые существа, станем жить даже не на планетах Солнечной системы, что за дикость, а в пространстве и времени, смешно будет вспоминать о цвете кожи, расе или национальности.

Стол, как всегда, ломится от яств, только теперь эти яства как бы на порядок выше: мясо нежнее, рыба без костей, салаты из свежайших овощей, прямо с грядки, все хрустит на зубах и брызжет соком, а пирожные и печенье – просто чудо, хотя все натуральное, все натуральное, а что из натурального вроде бы можно еще придумать?

Я держал улыбку предельно довольную, в самом деле, если быть проще, это все должно очень нравиться. И в самом деле, если забыть про высокие технологии и рывок в будущее, то здесь очень милый и уютный мир.

Коля провозглашал тосты, все вытягивали руки и со звоном сдвигали над столом фужеры. Я тоже поднимал со всеми, правда, с яблочным соком. На меня косились с чувством полнейшего превосходства, но только Коля время от времени пытался уговорить тяпнуть, дернуть, вмазать, заложить за воротник. Остальные то ли передоверили эту роль ему, то ли убедились, что я тверд, аки партизан.

Аркадий сел на излюбленного конька и принялся высмеивать увлечение некоторых двуногих особей всякими механическими прибамбасами. В печати, мол, уже пишут, что скоро придет время, когда придурки начнут вставлять себе всевозможные чипы, а при таком наглом вторжении организм вынужден будет защищаться, как может: облекать внедренные чипы в капсулы, отторгать, подавать им неверные сигналы, так что начнется веселая жизнь с полумеханическими сумасшедшими…

Я старался вообще не слушать, чтобы не начинать возражать. Молотит языком, сам не понимает, что молотит. Если такой уж праведный, то взял бы да выдрал свои искусственные зубы. Или хотя бы повыковыривал пломбы. Или вон сколько людей возвращается с войн инвалидами. Кому ставят ручной протез, кому – ножной, так что же им – кончать жизнь самоубийством, что у них что-то искусственное? А сотни тысяч, которым вставили искусственный клапан сердца?

– Гм, – сказал я, – Аркадий, я слышал, вы своей маме искусственный хрусталик поставили?

– Да, – ответил он с готовностью, – у нее началась возрастная катаракта, зато теперь стопроцентное…

Он умолк, глаза сузились, а лицо посуровело. Я тоже промолчал, умным достаточно. У них вся семья с близорукостью, да еще и с предрасположенностью к ранней катаракте, он и отца два года тому свозил в клинику. Ему так вовсе искусственную сетчатку поставили, а то старик совсем было ослеп не то из-за глаукомы, не то из-за какой-то гадости похуже, сейчас же читает самый мелкий шрифт даже в темноте, чего не может Аркадий.