Перси Джексон и последнее пророчество - Риордан Рик. Страница 57
Я услышал шаги — в тронный зал вернулись Гроувер и Аннабет. Увидев нас, они остановились. Вероятно, у меня на лице было странное выражение.
— Перси? — В голосе Аннабет больше не слышалось злости, только тревога. — Нам что, гм, снова уйти?
Внезапно меня словно током шибануло. Я понял, что должен делать.
— Ты ведь не наделаешь никаких глупостей? — спросил я у Рейчел. — Я хочу сказать… ведь ты говорила с Хироном.
Она вымучила на лице улыбку.
— Ты боишься, как бы я не наделала каких-то глупостей?
— Ну я хочу сказать… ты ведь никуда не денешься?
— Не знаю, — ответила она. — Это зависит от того, герой, спасешь ты мир или нет.
Я взял кувшин Пандоры. Дух Надежды едва трепыхался внутри, пытаясь согреть холодные стенки.
— Гестия, — провозгласил я, — подношу этот дар тебе.
Богиня наклонила голову.
— Я самая слабая из богов. Почему ты хочешь доверить это мне?
— Ты — последний олимпиец. И самый важный.
— Это почему же, Перси Джексон?
— Потому что Надежда умирает последней. У домашнего очага, — сказал я. — Сохрани ее для меня, и у меня больше не возникнет желания сдаться.
Богиня улыбнулась. Она взяла кувшин, и тот начал светиться. Огонь в очаге разгорелся поярче.
— Хороший поступок, Перси Джексон, — кивнула она. — Пусть боги благословят тебя.
— Скоро мы узнаем, сделают они это или нет. — Я посмотрел на Аннабет и Гроувера. — Идем, ребята.
Я направился к трону моего отца.
Трон Посейдона находился по правую руку от Зевса, но не шел с троном громовержца ни в какое сравнение. Вращающееся кресло с сиденьем из черной кожи, два металлических кольца сбоку для крепления удочки (или трезубца). Весьма похоже на кресло в глубоководном аппарате, с которого охотятся за акулами, марлинами или морскими монстрами.
Боги в своем естественном состоянии имеют высоту около шести метров, а потому, вытянув руку, я едва мог дотянуться до края сиденья.
— Помогите-ка мне, — сказал я Аннабет и Гроуверу.
— Ты что, спятил? — удивилась Аннабет.
— Не исключено.
— Перси, — предостерег Гроувер, — боги не очень любят, когда люди садятся на их трон. Не очень любят — в смысле обращают виновных в прах.
— Я должен привлечь его внимание. — Я пожал плечами. — Другого способа у меня нет.
Они недоуменно переглянулись.
— Можешь не сомневаться, — усмехнулась Аннабет, — это непременно привлечет его внимание.
Они переплели руки, сделав что-то вроде ступеньки, а потом подтолкнули меня на трон. Я почувствовал себя младенецем на взрослом стуле — так далеко были от пола мои ноги. Я посмотрел на другие мрачные пустые троны и попытался представить себе, каково это заседать в Олимпийском совете — с одной стороны, огромная власть, а с другой — столько споров, остальные одиннадцать богов всегда хотят настоять на своем. Тут и свихнуться недолго, если блюсти только свои интересы, в особенности если ты — Посейдон. Когда я сел на этот трон, у меня возникло ощущение, что весь океан покорен моей воле — бесконечные кубические мили воды, кипящие таинственной силой. С какой стати Посейдон должен кому-то подчиняться? Почему бы ему не стать самым главным из двенадцати?
Я потряс головой.
«Нужно сосредоточиться», — сказал я себе.
Вдруг из трона донесся глухой рокот. Волна гнева шквалом ударила мне по мозгам.
— Кто осмелился…
Голос резко оборвался. Гнев отступил, что было очень кстати, потому что даже эти два слова чуть не разодрали мой мозг на части.
«Перси. — Голос отца все еще был гневным, но теперь стал более сдержанным. — Что это ты делаешь на моем троне?»
— Извини, отец, — сказал я. — Мне нужно было привлечь твое внимание.
«Это очень опасная штука. Даже для тебя. Если бы я, прежде чем пришлепнуть нахала, не взглянул, кто тут сидит, от тебя сейчас осталась бы одна лужица морской воды».
— Извини, — повторил я. — Послушай меня. Дела тут обстоят очень худо.
Я рассказал ему, что у нас происходит, а потом сообщил о моем плане.
Посейдон долго молчал.
«Перси, то, о чем ты просишь, невозможно. Мой дворец…»
— Папа, Кронос специально выслал против тебя армию. Он хочет отделить тебя от других богов, потому что знает — твое участие может решить исход дела.
«Может, и так. Но пока он атакует мой дом…»
— Я сейчас в твоем доме, — возразил я. — На Олимпе.
Пол заходил ходуном. Волна гнева вновь прошлась по моим мозгам. Я решил, что зашел слишком далеко, но тряска постепенно стихла. Где-то на заднем плане моего канала телепатической связи я услышал звуки подводных взрывов и крики сражающихся — рев циклопов, вой водяных.
— Как там Тайсон — жив-здоров?
Этот вопрос, похоже, застал моего отца врасплох.
«С ним все хорошо. Я от него такого даже не ожидал. Хотя „арахисовое масло“ — странный боевой клич».
— Ты позволил ему сражаться?
«Прекрати скакать с темы на тему. Ты хоть понимаешь, о чем ты меня просишь? Мой дворец будет уничтожен».
— Но зато будет спасен Олимп.
«Ты представляешь, сколько времени я перестраивал этот дворец? Да на один только игровой зал ушло шесть сотен лет».
— Папа…
«Хорошо! Я сделаю то, о чем ты просишь. Но молись, чтобы из этого что-то получилось!»
— Я молюсь. Я ведь к тебе обращаюсь.
«О да. Хорошо сказано… Амфитрита! Наступай!»
Послышался сильный взрыв, и наша связь оборвалась. Я соскользнул с трона.
Гроувер озабоченно посмотрел на меня.
— Ты как — ничего? Ты так побледнел и… начал дымиться.
— Ничего подобного.
Тут я посмотрел на себя — из рукавов у меня шел дым, волоски на коже обгорели.
— Посиди ты там еще немного, — подтвердила Аннабет, — от тебя остались бы одни угли. Надеюсь, разговор стоил того?
— Му-у, — подал голос Офиотавр из своей водяной сферы.
— Скоро узнаем, — ответил я.
В этот момент двери тронного зала распахнулись, и вошла Талия. Лук у нее был сломан, колчан пуст.
— Вы должны спуститься туда, — устало сказала она. — Враг наступает. И во главе армии — Кронос.
Глава восемнадцатая
Мои родители переквалифицируются в спецназ
Когда мы добрались до улицы, было уже слишком поздно.
На земле лежали раненые ребята из лагеря и охотницы. Кларисса, вероятно, была побеждена гиперборейским великаном, потому что она со своей колесницей оказалась вмороженной в ледяную глыбу. Кентавров нигде не было видно. Они либо запаниковали и пустились в бегство, либо были уничтожены.
Армия титанов окружила здание и стояла не далее чем в десяти метрах от дверей. Впереди — авангард Кроноса: Эфан Накамура, царица дракониц в зеленых доспехах и два гиперборейца. Прометея я не увидел. Этот скользкий тип, вероятно, прятался в их штабе. Но впереди стоял сам Кронос со своей косой в руке.
На его пути оставался только…
— Хирон, — дрожащим голосом позвала Аннабет.
Если Хирон нас и услышал, то не подал вида. В луке у него была стрела, нацеленная прямо в лицо Кроноса.
Как только Кронос увидел меня, его золотые глаза засверкали. Все мускулы его тела напряглись. Но повелитель титанов тут же снова перевел взгляд на Хирона.
— Отойди, сынок.
Услышать, как Лука называет Хирона «сынок», было странновато, но Кронос вложил столько презрения в свой голос, будто «сынок» — худшее из слов, какое он мог придумать.
— Вынужден тебя огорчить.
Хирон говорил ледяным, совершенно спокойным тоном — он так говорит, когда сильно сердится.
Я попытался шевельнуться, но ноги у меня словно налились свинцом. Аннабет, Гроувер и Талия тоже были напряжены, будто и их приморозило.
— Хирон, берегись! — крикнула Аннабет.
Царица дракониц потеряла терпение и бросилась в атаку. Стрела Хирона попала ей точно между глаз, и драконица испарилась на месте, ее пустой панцирь рухнул на землю.
Хирон потянулся за новой стрелой, но его колчан был пуст. Он бросил лук и выхватил меч. Я знал, что он не любит сражаться на мечах — не его это оружие.