Обрученные судьбой (СИ) - Струк Марина. Страница 36

Ксения поманила их рукой присесть поближе под недоуменным взглядом Марфы, предложила им сесть у ее ног, погладила одну из девушек по волосам. Потом оторвала от подола сарафана две стеклянные бусины, подала им, улыбаясь. Девушки с восторгом приняли подарки, разглядывая солнце сквозь цветное стекло, радостно улыбаясь.

— Далеко до стольного града, милые? — спросила Ксения, погладив в очередной раз по голове одну из холопок. Те повернулись к ней, улыбки мигом сошли с лиц, сменившись выражением растерянности.

— Не ведаем, боярыня, — наконец прошептала одна из них. — Тятенька, вестимо, может подсказать. Кликнуть тятеньку?

— Кликни, милая, — улыбнулась Ксения ей и приказала Марфе накинуть на волосы убрус. Та быстро покрыла светлые волосы боярыни льняной тканью, уложив складки на плечах, а после и сама прикрылась.

— Что задумала, Ксеня? — встревожилась Марфа. Вниз по склону к ним уже торопился хозяин, за ним спускалась дочь, аккуратно ступая по крутой тропе. Мужик, не дойдя до Ксении десятка-полтора шагов, остановился, низко поклонился и, только когда она подала ему знак приблизиться, подошел ближе. Ксения долго смотрела в сторону, откуда он пришел, но никто не появился между изб на склоне, чтобы глянуть, куда ушел хозяин, знать, никто не ведал, что она позвала его к себе.

— Как имя твое? — спросила Ксения мужика, едва он встал напротив нее на расстояние двух-трех шагов.

— Тихоном меня кличут, боярыня, — отозвался тот, опуская глаза в землю.

— Далече ли до Москвы, Тихон? — спросила Ксения, выпрямляя спину. От ответа мужика зависело то, что она задумала, пока Марфа намывала ее в бане. Так почему бы не рискнуть, коли сама доля ей подсказку дает?

— До Москвы-то? Ну, как добираться-то. Коли конным, то дней около десятка или немного более. А коли пехом, то более, вестимо.

— Вот что я скажу тебе, Тихон. Дело у меня к тебе есть. Серьезное дело, Тихон, — Ксения слегка подтолкнула в спины сидевших у ее ног девушек, удаляя их. Те нехотя поднялись и отошли в сторону, недоумевающие внезапному холоду боярыни, что недавно так приласкала их. — А дело, Тихон, вот в чем. Человек мне нужен надежный. Весьма надежный. И смелый, вестимо. Ты же видишь, в полоне я, в Тушино меня везут, к Вору на стойбище. Да неизвестно какая доля меня там ждать будет, какой срам! Прошу тебя, Тихон, помоги мне в моей беде. Коли поможешь — озолочу, клянусь.

Ксения сняла с пальцев одно из золотых колец с небольшим яхонтом и показала хозяину. Тот застыл, будто завороженным тем богатством, что она держала в руках. На деньги от продажи такого колечка можно многое себе позволить, много скота прикупить да дом выправить, девкам своим приданое выправить. Да вообще уехать отсюда в более покойное место, где не бродят каждый Божий день лютые люди по округе.

— В Москву надо будет пойти, на двор боярина Калитина. Сказать там, что дочь его, Ксения Никитична, в полон ляшский попала, к Вору в лагерь везут ее. Коли подсобишь мне, то не только это кольцо получишь. Батюшка мой в долгу за спасение дочери не останется перед тобой, — Ксения видела, как колеблется Тихон, гладя медленно бороду, но в то же время знала, как падка человеческая душа на богатство нежданное, вот и надеялась, что и в этом случае золотая жажда возьмет вверх.

— Не обманешь ли, боярыня? — прищурился мужик, и Ксения достала распятие из-под рубахи, побожилась на нем, что верна она будет уговору. Тогда Тихон кивнул. — Устина, старшого моего, пошлю на Москву, как только ляхи уйдут. И крест целую, что не обману я тебя, боярыня. Покойна будь.

Тихон запальчиво поцеловал медное распятие, что висело на шнурке у него под рубахой, и Ксения подозвала Марфу, отдала ей кольцо.

— Возьми его, Тихон, — проговорила Ксения. Служанка нехотя, но приблизилась к мужику, опустила в его подставленные ладони яхонт в золотой оправе. Тот ошеломленно поглядел на кольцо, а после крепко зажал в ладони, будто боясь потерять ненароком. — Это тебе задаток да знак для батюшки моего. Как придут за мной люди моего батюшки в Тушино, мой отец еще тебя одарит богато. Ступай, Тихон, пока ляхи тебя не хватились. И помни — об уговоре никому ни слова, даже родным своим.

Марфа ничего не сказала, когда Тихон, несколько раз поклонившись боярыне, поспешил воротиться к столу, только головой покачала, явно не веря в возможный благополучный исход авантюры Ксении. Та и не обсуждала с ней свой уговор с хозяином, боясь спугнуть удачу.

Волосы Ксении просохли только, когда солнце уже ушло за край земли, и стали опускаться серые сумерки, принося с собой вечернюю прохладу. Снова за женщинами пришла хозяйка двора, сообщив, что готова постель для боярыни. Но едва Ксения ступила в избу, где ей приготовили ночлег, как у нее тут же голова пошла кругом от запаха, который, казалось, шел отовсюду в этом темном помещении с целинной {4} печью посреди. Этот запах вызывал тошноту, резал глаза, и Ксения вдруг поняла, что, пробудь она еще немного в избе, ее вывернет прямо на земляной пол. Она оттолкнула Марфу, что стояла за ней, и выбежала из избы, едва не врезавшись со всего маху в проходившего мимо одного из поляков.

— Я не могу там спать, — прошептала она, отдышавшись, подоспевшей за ней Марфе. — Я там даже не могу дышать. Что это за дух такой странный?

— Животный дух то, Ксеня, — ответила ей служанка, вытирая лицо боярыни мокрым краем рушника, чтобы привести ту в чувство. — Скот держат тут же в избах зимой студеной, вот и впитался дух в бревна избы.

— Я не буду там спать! — отрезала Ксения. — Пусть постелют где угодно, но не там! Буду почивать тогда в возке!

Марфа с тоской взглянула на возок, что стоял на краю двора. Как же хотелось в кои-то веки лечь на сон в полный рост, вытянув ноги, свободно положив руки! Но, видно, недоля ныне…

— Я в бане буду ночевать, — вдруг произнесла Ксения, и Марфа испуганно посмотрела на нее. Как же в бане? А как же банщик? Разве позволит он такое в своем владении? Но Ксению было не остановить уже. Уж такова была ее натура — что задумала, всенепременно до конца доведет. Кликнула перепуганных суеверных страхом девок да хозяйку, чтобы помогли Марфе спустить вниз постель для нее да подать ей немного хлеба и кваса кувшин, как дары для банного духа. Сама же просила перед входом в баню, стоя лицом к порогу:

— Прошу тебя, банщик, позволить мне ночь провести в твоих владениях полноправных. Не казни меня за эту дерзость, а прими меня радушно, как благочестивый хозяин.

Марфа идти ночевать в баню отказалась — уж слишком силен был в ней страх перед банным духом. А вдруг придушит ночью ненароком? Не для сна же мыльня стоит, в конце-то концов. Потому устроила себе постель на земле подле бани, не желая быть далече от своей хозяйки.

Наконец все улеглись, успокоились в займище. Со своего места на широкой скамье под небольшим оконцем Ксения прислушивалась к редким звукам, что доносились до нее через приоткрытую дверь бани. Вот завели свою песню лягушки на пруду, перекрикнулись на ляшском сторожевые, обходившие займище по периметру. Где-то громко засмеялся кто-то, а после смолк. Спустя некоторое время засопела под оконцем Марфута.

Только Ксении не спалось. Не из-за духоты в бане, хотя та еще долго остывала, медленно отдавая свое тепло. Из-за этого даже сорочка, в которой спала Ксения, прилипла к телу. Повойник она сама развязала и скинула на пол — кто увидит ее тут, кроме банного духа, но кос не распустила, позволила им лечь на грудь свободно, хотя они путались на шее, мешали ей спать.

Да и мысли ходили в голове непрерывно, не позволяя глаз сомкнуть. Удастся ли старшему сыну, этому отроку худому и длинному, как жердь, добраться до Москвы да к боярину Калитину на двор попасть? Только об этом думала Ксеня, ведь знала, что проведай батюшка о ее недоли, мигом на подмогу придет, вызволит из полона свою кровиночку.

Внезапно в бане стало темнее на миг — кто-то мелькнул в приоткрытом дверном проеме, и Ксения замерла от ужаса, что мигом охватил ее. Что-то большое и темное приближалось к ней. Знать, банщик все же не принял ее дары и просьбу, мелькнуло в голове Ксении, сейчас как навалится, как придушит ее за то, что почивать легла там, где не следовало. А потом вдруг раздался какой-то странный шелестящий звук, и фигура из черной вдруг стала светлой, а что-то с тихим шумом упало на пол бани. Теперь Ксения видела неясные очертания, но прежде чем она могла сообразить, что за незваный гость перед ней, фигура метнулась к ней. Ксения мигом села на лавке и выставила вперед руки, останавливая нападающего на нее. Ее ладони наткнулись на нечто твердое и мягкое одновременно: одна легла на холстину рубахи, другая — прямо в вырез ворота на теплую кожу.