Оборотная сторона полуночи - Шелдон Сидни. Страница 75

– Сбросьте скорость до двухсот... выпустите шасси... вы находитесь на высоте ста шестидесяти метров... скорость сто шестьдесят... вы на высоте ста двадцати метров...

А проклятого аэропорта так и не видно! Казалось, что плотно окутавший самолет туман стал еще гуще. У Метаксаса со лба лил пот.

– Где же он, черт возьми? – прошептал он.

Ларри мельком взглянул на высотомер. Стрелка приближалась к девяноста метрам. Затем опустилась ниже этой отметки. Земля летела навстречу самолету со скоростью сто пятьдесят километров в час. Высотомер показывал лишь сорок пять метров. Что-то здесь не так, подумал Ларри. Теперь уж наверняка должны были появиться огни аэропорта. Напрягая зрение, Ларри изо всех сил старался разглядеть посадочную полосу, но не видел ничего, кроме чертовского, предательского тумана, хлеставшего по ветровому стеклу кабины.

Ларри услышал напряженный и хриплый голос Метаксаса:

– Мы на высоте восемнадцати метров. И по-прежнему ничего.

– Двенадцать метров.

В темноте земля уже была готова встретить их.

– Шесть метров.

Ничего не получалось. Еще пара секунд, и дороги назад не будет. Они неминуемо разобьются. Пришлось мгновенно принимать решение.

– Я подниму машину вверх! – крикнул Ларри.

Он вцепился в штурвал и потянул его на себя. И тут прямо перед ними на земле засверкал целый ряд электрических указателей, освещавших посадочную полосу. Через десять секунд они уже приземлились и выруливали к аэровокзалу.

Остановив самолет, Ларри онемевшими пальцами выключил двигатели и долго неподвижно сидел в кресле. Наконец он заставил себя подняться на ноги и удивился, что у него дрожат колени. Он почувствовал странный запах и повернулся к Метаксасу. Тот виновато улыбнулся.

– Извини, – сказал он. – Я обосрался.

Ларри посмотрел на него и понимающе кивнул.

– За нас обоих, – заметил он.

Ларри вновь повернулся и направился в салон. Своенравная сволочь сидела в кресле и как ни в чем не бывало перелистывала журнал. Ларри остановился перед ней и молча рассматривал ее. У него было сильное желание крепко обругать ее. Ему отчаянно хотелось выяснить, о чем она думает. Ноэль Паж, по-видимому, знала, что несколько минут назад находилась на волосок от смерти, и тем не менее безмятежно сидела в кресле. Ей удавалось сохранять невозмутимый вид. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

– Амстердам, – объявил Ларри.

Ноэль и Ларри поехали в город. Всю дорогу они принужденно молчали. Ноэль расположилась на заднем сиденье «Мерседеса-300», а Ларри сидел рядом с шофером. Метаксас остался в аэропорту, чтобы проследить за техническим обслуживанием самолета. Поскольку над городом по-прежнему висел туман, машина шла медленно. Когда они миновали Линденплац, туман неожиданно стал рассеиваться.

Лимузин оставил позади Городскую площадь, по мосту Эйдер пересек реку Амстел и остановился у входа в гостиницу «Амстел». В фойе Ноэль приказала Ларри:

– Зайдите за мной сегодня ровно в десять вечера. – Она повернулась к нему спиной и направилась к лифту, сопровождаемая раболепно семенившим за ней управляющим гостиницы.

Посыльный проводил Ларри в крохотный и неудобный однокомнатный номер, помещавшийся на втором этаже в задней части гостиницы. Номер примыкал к кухне, и до Ларри доносились звон посуды и запахи приготовляемой пищи. Он обвел глазами комнату и зло заметил:

– Я не поместил бы сюда и свою собаку.

– Извините, – виновато оправдывался посыльный. – Мисс Паж потребовала, чтобы вам дали самый дешевый номер в гостинице.

«Ладно, – решил про себя Ларри. – Я как-нибудь с ней справлюсь. Константин Демирис не единственный в мире человек, имеющий личных пилотов. Завтра же начну наводить справки. Я встречался со многими из его богатых друзей, и пять-шесть из них с удовольствием возьмут меня к себе на работу». Однако он тут же усомнился в этом. «Да, но они не захотят связываться со мной, если Демирис меня уволит. Стоит ему меня выгнать, и ни один из них и близко ко мне не подойдет. Придется мне терпеть». Ларри распаковал вещи, достал халат и собрался идти мыться, но передумал. «Черт с ним! И чего ради мне для нее мыться? Надеюсь, от меня несет, как от свиньи».

Ларри отправился в бар. Ему не терпелось выпить. Когда он собирался опрокинуть третий бокал мартини, то случайно взглянул на часы. Они показывали десять часов пятнадцать минут. Ровно в десять часов, велела она ему. Ларри вдруг испугался. Он поспешно бросил на прилавок несколько банкнот и помчался к лифту. Ноэль остановилась в самом роскошном номере гостиницы, расположенном на шестом этаже. Ларри бежал по длинному коридору и ругал себя за малодушие. Он постучал в дверь ее номера, стараясь придумать что-нибудь в свое оправдание. На стук никто не откликнулся. Тогда Ларри повернул ручку двери. Замок не был заперт. Ларри вошел в просторную, шикарно обставленную гостиную и на секунду остановился, не зная, что делать дальше. Затем он попробовал окликнуть свою мучительницу:

– Мисс Паж!

Ему никто не ответил. Ага, так вот что она задумала!

«Коста, милый, прости меня, но я тебя предупреждала, что на него нельзя положиться. Я просила его зайти за мной в десять часов, но он спустился в бар и напился. Мне пришлось ехать одной».

Ларри услышал шум в ванной и направился туда. Дверь в ванную комнату оказалась открытой. Он вошел внутрь в тот момент, когда Ноэль выходила из-под душа. На ней не было ничего, кроме мохнатого полотенца, которым она обмотала голову.

Ноэль повернулась и увидела Ларри. Он хотел сразу же извиниться, чтобы отвести от себя ее гнев. Однако не успел он открыть рот, как Ноэль безразличным тоном приказала ему:

– Подайте мне вон то полотенце.

Она обращалась с ним, словно со своей служанкой. Или евнухом. Ларри мог вынести ее раздражение или негодование, но от такого высокомерного презрения в нем что-то взорвалось.

Он шагнул к ней и схватил ее, отдавая себе отчет в том, что губит все, к чему стремился, ради недостойного его мелочного желания отомстить, но он не в силах был остановиться. Несколько месяцев в нем накапливалась злоба, вызванная ее постоянными оскорблениями, возмутительными надругательствами над ним, бесконечными попытками унизить его и, наконец, стремлением поставить под угрозу его жизнь. Когда он держал в руках ее обнаженное тело, его долго сдерживаемый гнев вдруг вырвался наружу. Если бы Ноэль закричала, Ларри избил бы ее до потери сознания. Ноэль же, увидев дикое выражение его лица, молчала, пока он нес ее в спальню.

Внутренний голос подсказывал Ларри одуматься и извиниться, оправдать свое поведение тем, что он напился, потом вовремя уйти и таким образом спасти себя, но он знал, что теперь уже поздно отступать. Назад пути не было. Он швырнул ее на постель и набросился на нее.

Ларри старался сосредоточиться на ее теле, не позволяя себе думать о последствиях своего поступка. Он вполне сознавал, что сделает с ним за это Демирис. Ларри был уверен, что гордый грек не удовлетворится простым увольнением с работы. Ларри достаточно изучил этого магната, чтобы догадаться, что месть его будет куда страшнее. И все-таки Ларри не мог обуздать себя. Ноэль лежала на кровати и смотрела на него. Глаза у нее горели. Он взобрался на Ноэль и вошел в нее, и только теперь понял, как сильно желал ее все это время, и жажда обладания ею перемешивалась у него с ненавистью. Он чувствовал, что она обвила руками его шею, крепко прижала его к себе и не хотела отпускать. Ларри слышал, как она сказала ему:

– С возвращением.

Он решил, что она или ненормальная, или путает его с кем-то другим. Но ему было все равно, потому что под ним исступленно извивалось ее тело, и он забыл обо всем на свете. Ларри не думал ни о чем, кроме физической близости с этой женщиной, в сознании у него слепящей молнией пронеслась спасительная мысль о том, что теперь все будет хорошо.