Боксер Билли - Берроуз Эдгар Райс. Страница 12

– Ступайте, – сказал Билли Байрн. – Я не верю вам, как не верю тем; но пусть я лопну, если есть другой выход!

Терье вернулся на палубу и, подойдя к шкиперу, отвел его в сторону.

– Он согласен выйти добровольно, если ему обещать, что он отделается только одним или двумя днями карцера с полным пайком и без порки. Пожалуй, сэр, это самый лучший выход. Мы не можем в настоящем положении лишиться человека, а в случае, если мы по том захотим наказать этого молодца, мы всегда найдем какой–нибудь предлог.

– Отлично, мистер Терье, – ответил шкипер. – Я всецело предоставляю это дело вашему усмотрению. Делайте с парнем, что хотите. Это больше всех, собственно, касается вас: ведь вы – пострадавшее лицо.

Терье немедленно снова спустился в матросскую каюту и вскоре вышел оттуда вместе с Байрном. Билли отсидел два дня в заключении, и этим инцидент был как будто исчерпан. Следствия же его оказались весьма разнообразны.

Во–первых, в сердце Терье зародилась непримиримая ненависть к Билли. Если до этого времени его намерение отделаться от Байрна после того, как тот ему станет не нужен, было продиктовано осторожностью, то теперь оно усилилось жаждой мести.

Происшествие это имело также большое влияние на Барбару Хардинг. Оно показало ей Терье в новом свете и вызвало в ней чувство доверия к молодому человеку.

Его «великодушное» обращение с матросом выросло в ее глазах до степени геройства, но зато ужас, вселенный в нее Билли Байрном, еще более усилился.

Его образ преследовал ее; впечатление, которое произвела на нее его жестокость, было так велико, что хулиган снился ей даже по ночам и она в испуге просыпалась.

После того, как Билли вышел из заключения, ему несколько раз пришлось проходить на палубе мимо девушки. Он заметил, что она всякий раз в ужасе отшатывалась от него, но к своему удивлению, убедился, что такое лестное признание его силы вызывает в нем одну досаду. Эта «кукла» страшно злила его. Прежде он ненавидел ее за те понятия, которые она собою олицетворяла, теперь он ненавидел ее самое.

Терье очень часто проводил теперь время в обществе мисс Хардинг. Дивайн бывал с ней гораздо реже, но, по совету Терье, Барбара держалась с ним так, словно она не подозревает о его роли в ее похищении.

– Пусть он воображает, что вы ничего не знаете, – говорил Терье. – Это дает вам преимущество, которое исчезнет, как только он догадается об истине. Если он ничего не будет опасаться, то вероятно выболтает вам что–нибудь о своих намерениях. Передавайте мне все, что он вам говорит, и мы, действуя сообща, легче сможем расстроить его планы, чем если бы вы порвали с ним всякие отношения. Было бы даже хорошо, мадмуазель Хардинг, поддерживать в нем надежду, что вы согласитесь добровольно выйти за него замуж. Я думаю, это заставило бы его отбросить всякую осторожность и скорее привело к развязке.

– О, мистер Терье, не знаю, смогу ли я это сделать! – воскликнула молодая девушка с гримаской от вращения. – Вы не можете себе представить, как я презираю этого человека с тех пор, как я раскусила его! Он сватался ко мне уже в продолжение нескольких лет, и, хотя я никогда не любила его достаточно, чтобы выйти за него замуж, я всегда считала его верным, пре данным другом. Мне казалось, что его постоянство заслуживает, по крайней мере, симпатии с моей стороны. А теперь, когда он возле меня, я вся содрогаюсь; у меня такое гадливое чувство, точно это какое–то противное пресмыкающееся. Я не могу выносить предательства!

– Я тоже, – развязно согласился Терье. – Этот человек, конечно, заслуживает ваше полное презрение, но я надеюсь, что ради дипломатических соображений вы найдете в себе силы говорить с ним. Поверьте мне, если он обманул вас, то насколько скорее обманет он Симса и Уарда! Представься только ему возможность получить вас без их помощи, – он в ту же минуту изменит им. Я уже думал, не навести ли его на мысль овладеть кораблем силой и вернуть вас в Сан–Франциско или, еще лучше, в какой–нибудь ближайший цивилизованный порт? Вы могли бы, как бы от себя, посоветовать ему такой план действия. Скажите ему, что вы думаете, что я соглашусь помогать этому предприятию. Я могу ручаться за поддержку нескольких матросов; нас будет достаточно для того, чтобы вырвать бригантину из рук ее теперешнего начальства.

– Хорошо, я обдумаю ваше предложение, мистер Терье, – ответила Барбара. – Во всяком случае, от всей души благодарю вас за вашу великодушную помощь и за дружбу ко мне. Я так нуждаюсь в друге среди этой массы врагов… Что такое, мистер Терье? В чем дело? – вскричала девушка, видя, что ее собеседник внезапно изменился в лице.

В то время как штурман разговаривал с Барбарой, он случайно взглядам на юго–запад.

– Посмотрите на эту тучу там вдали, мадмуазель, – ответил он. – Будет сильный ураган. Он разразится че рез несколько минут. С этими словами он схватил ее под руку и сказал: – Спуститесь пока вниз!

VII

БУРЯ И ПАНИКА

Буря, налетевшая на «Полумесяц», застигла корабль врасплох. Еще за несколько минут до того небо было по-видимому совершенно чистое. По крайней мере, и вахтенный и рулевой клялись всеми богами, что они осматривали горизонт за полминуты до того, как второй штурман Терье выскочил из каюты, как сумасшедший, с громкими криками: «Все на палубу!» и отрядил одного из матросов предупредить капитана о надвигающейся опасности.

Еще до прихода шкипера на палубу Терье выслал всю команду на мачты, чтобы убрать паруса. Но, хотя экипаж работал с отчаянной энергией обреченных людей, их усилия увенчались только частичным успехом.

Небо и море слились в зловещий желтый фон, на котором неслась черная туча. Она как бы стлалась над самой водой и непомерно росла с каждым мгновением. За первым глухим стоном последовал мрачный тягучий рев.

Затем внезапно ураган обрушился на «Полумесяц» и сорвал еще не убранные паруса с такой легкостью, как будто они были из тонкой бумаги. С треском переломилась главная мачта в десяти футах от основания и рухнула с развевающимися парусами, реями и снастями на палубу. Грохот падения заглушил на мгновение рев тайфуна.

Почти половина команды погибла при этом первом порыве урагана: часть матросов, работавших на вантах, оказалась сброшенной в море, а часть была придавлена тяжестью мачты, упавшей на палубу. Шкипер Симе бегал взад и вперед, сыпя проклятиями, на которые никто не обращал внимания, и отдавал какие–то приказания, которые некому было выполнить.

Терье взял на себя наблюдение за люками. Уард с горстью матросов, вооруженных топорами, торопливо разрубал обломки упавшей мачты; зазубренный конец ее с такой силой колотил о борт корабля, что можно было опасаться, что он протаранит в нем дыру.

С неимоверной трудностью удалось бросить якорь в разъяренный океан, волны которого как будто кипели, вздымались с каждой минутой все выше и выше и достигли каких–то чудовищных размеров.

Это слабое средство, которое в лучшем случае могло держать нос корабля по ветру, спасало его от немедленного затопления. Но Терье считал его только печальным продлением агонии, предшествующей неизбежному концу.

Второй штурман твердо верил, что ничто не может. спасти их, и не он один думал так. И Симе, и Уард, и каждый опытный моряк на корабле чувствовал, что вопрос идет о нескольких часах, а быть может даже минутах жизни; да и менее опытные тоже были уверены, что каждая последующая волна может захлестнуть корабль и команду.

Сделалось совсем невозможным оставаться на палубе. Через нее почти беспрестанно перекатывались во всю длину корабля тяжелые, как горы, валы. Матросы старались в промежутках между волнами перебежать вниз. Всякое подобие дисциплины исчезло. Это было стадо насмерть перепуганных людей, потерявших человеческий облик, которые с воплями дрались у входов с теми, которые уже были внизу и не позволяли открывать люки.

Уард и шкипер Симе были одни из первых спасшихся вниз в каюту. Из начальства один Терье оставался до конца на своем посту. Теперь он прилагал все усилия к тому, чтобы спасти как можно больше матросов, не теряя при этом корабля.