Предпоследний день грусти - Сазанович Елена Ивановна. Страница 15

– Море есть. Песок есть. Парусник есть. Ты есть. Это несправедливо. А ее нет… Я не могу забыть ее, Люся. Это сильнее меня…

– Ты повзрослел, Мак.

– Женщина, которую трудно любить, когда она рядом. Когда ее нет – трудно выжить. Становится плохо. Очень плохо…

– Ты очень повзрослел, Мак. И нос твой стал не столь совершенен. И глаза не столь выразительны. И улыбка не столь открытая…

– Прости. Но тебя, как и ее, любить невозможно. Ты тоже обречена…

– Перестань! Прошу тебя. Перестань.

– Но спасибо тебе, что ты подарила мне эту ночь. Ты словно продлила нашу с ней любовь…

Эту песню любила петь моя мама. Я, Мак, совершенно петь не умею. У меня просто-напросто нет слуха. Но все равно сегодня утром я дарю тебе эту песню…

– Люся, погоди… Ты не должна так уходить…

– Я ничего тебе не должна, Мак. К тому же, ночь и впрямь была замечательная. Только слишком уж сильно пахнул эвкалипт. Я не люблю резкие запахи…

Больше ничего не сказав Маку, я скрылась в эвкалиптовой роще.

И через день я демонстративно шла под руку со смуглым, длинноногим парнем. И Мак грустно и молча смотрел нам вслед. Мне так хотелось, чтобы он окликнул меня. Может быть, тогда что-нибудь возможно и… Нет, ничто невозможно. Мак грустно смотрел нам вслед. И молчал.

Больше Мака я никогда не увидела.

… И потом – тысяча лет смеха над одиночеством. Мак вернул меня к жизни. Мак заново научил меня любить жизнь. И физически ощущать ее прелести. Ее сладкий вкус. Ее пьянящий запах. Я вновь ощутила прелесть одиночества. И свободы. И чтобы закрепить в себе эти чувства. Я решила пока не уезжать с моря. У меня даже промелькнула мысль позвонить своему лучшему приятелю Мишке Грачеву. Чтобы он примчался ко мне. Разделить со мной все радости. Но потом передумала. Вспомнив, что он серьезно влюблен. И его серьезная любовь мне станет помехой. И обузой.

И я решила в одиночку пресытиться своей свободой. В одиночку пойти навстречу приключениям. В одиночку окунуться с головой в самые невероятные истории. В одиночку ловить на себе пламенные взгляды на пляже. Южные объятия. По вечерам наслаждаться ночным воздухом на террасе, медленно потягивая из бокала экзотический терпкий коктейль. А потом выходить из всех историй без сожалений. Упреков. И слез.

И свою неверную улыбку мне вновь подарила Афродита. И братья и сестры Эллады вновь звали меня присоединиться к их развлечениям. И бросали в меня гроздья спелого сочного винограда. А по ночам я продолжла мечтать о своем единственном парне из сна. Единственный, кому бы я подарила свою верность. И, наверно, свободу.

Это было легкое время. Беззаботное и веселое. И теперь я вспоминаю о нем с грустью. Жаль, что радость всегда вспоминается с грустью. Я была очень счастлива в те летние каникулы у моря. И мне непременно хотелось со всеми поделиться своим счастьем. Я чувствовала себя эгоисткой, когда видела рядом с собой хмурие лица. И я им приветливо улыбалась. И мне со всеми хотелось здороваться. И всех успокаивать. И всем желать удачи.

Мне не сиделось на одном месте. Я хотела успеть побывать в разных местах. Как можно больше. И я одержимо гоняла на своей старенькой «Победе» по различным южным курортам. Ничего не опасаясь. И всем даря свою белозубую улыбку. Которая на фоне южного загара выглядела ослепительно.

Однажды я познакомилась с девушкой Дашей. Я не любила дружить. Особенно с девчонками. Но поскольку я была переполнена счастьем. Я не могла отказать ей в участии.

Очень худенькая, хрупая, гибкая, как лоза, она стояла в своем дешевеньком голубеньком платьице на обочине дороги. Подняв руку вверх. И в ее глазах было столько отчаяния. Что я не могла не остановиться. И я резко притормозла машину.

– Вы не могли бы меня подвезти? – жалобно попросила она.

– Конечно, могла. Только не уверена. Что нам по пути.

– Мне все равно куда ехать, – и она плотно сжала губы. Она была готова расплакаться.

Впрочем, мне тоже было все равно, куда ехать. И я погнала машину прямо. Мне хотелось помочь Даше. Но я не знала – чем. А она долго не рассказывала. Поэтому полпути мы проехали молча. И наконец она не выдержала. И откровенно расплакалась.

– Ну-ну-у, – протянула я. – Слезы портят ваше хорошенькое личико. И кто же обязан вашим слезам? Может, все-таки вас отвезти домой? Вас там утешат.

Она поспешно замотала головой.

– Нет, нет, только не это. Меня убьют, если я так… Без вещей… Приеду.

– А где ваши вещи7 – я нахмурилась. Мне это начинало не нравиться.

– Их украли, – вздохнула Даша. И рассказала свою душещипательную историю. Которая была вполне приемлима для симпатичных доверчивых девушек, приехавших к морю. Позагорать. Покупаться. И, конечно, обязательно влюбиться в самого красивого парня. Со мной бы этот номер никогда не прошел. Хоть я и была симпатичной. Хоть я и приехала на море позагорать. Покупаться. И, может быть, слегка влюбиться. Но влипнуть в такую глупую историю я бы не смогла. Я была слишком умной. И уж совсем не доверчивой.

История была совсем простенькой. Девушка Даша целый год копила деньги. Чтобы однажды летом приехать к морю. Она мало спала и много работала. И наконец ее долгожданая мечта начинала сбываться. Она взяла самые лучшие вещи из дому. Все деньги. Все украшения. И самое дорогое – бабушкин золотой браслет, унизанный изумрудами и алмазами. И от дедушки – золотые часы на золотой цепочке. Которые изумительно переливались на солнце. Они стоили целого состояния. Потому что были старинной ручной работы. В общем. Глупая Даша решила покорить юг. И прихватила с собой самое ценное. Единственное. Кажется. Что она забыла дома – это свою голову. Поэтому тут же влюбилась в изумительно красивого парня («Его звали Вадим," – с придыханием отметила Даша).

Как можно любить изумительно красивых парней я не представляла. Мало того, что в них нет ничего мужского. Они либо альфонсы. Либо законченные глупцы. Что не исключает совмещения и того, и другого в одном лице.

И этот ослепительно красивый парень. Напоминающий Даше какую-то американскую кинозвезду. Пару деньков поразвлекался за ее щедро предложенный счет. А потом мягко свалил, не менее щедро прихватив с собой все ее деньги и вещи. Включая дедушкины золотые часы и бабушкин золотой браслет. И Даша осталась без копейки в кармане. Почему ей и пришлось срочно выехать из гостиницы. И одиноко стоять одной на обочине дороги в простеньком голубеньком платьице. С мольбой в глазах, полных слез. В которых застыл крик о помощи.

Я этот крик услышала. И хоть история была не нова. Меня она тронула. Поскольку впервые в жизни лицом к лицу пришлось столкнуться с такой неслыханной наглостью и подлостью. Этот парень заслуживал линчевания. И мне пришла в голову мысль, как его наказать. И мне эта мысль понравилась.

– И все-таки, может быть, стоило бы обратиться в милицию? – на всякий случай предложила я Даше. Хотя мне не терпелось самой расправиться с этим парнем.

Даша упрямо покачала головой.

– Жизнь, Люся, дороже. И потом, чем они смогут помочь? Он сделает круглые глаза. И скажет, что девочка его оклеветала. Потому что он ее бросил. У нас нет доказательств. А он далеко не глупец.

Я кивнула. Я почти была согласна с Дашей. В любом случае не хотелось связываться с милицией. В этом случае дело наверняка бы дошло до дашиных родителей. А этого девушка очень боялась. Поэтому нужно было во что бы то ни стало разобраться с этим проходимцем собственными силами.