Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 76

– Не знаю. – Островский бросил мрачный взгляд на лужу крови под телом Чеснокова. – Если так, нам с тобой не поздоровится. Совет снимет с нас три шкуры.

– Мы не заставляли Смотрителя участвовать в такой опасной операции, – Джонатан перезарядил оружие и махнул Туманову, маячащему метрах в ста от места трагедии. – Витек, двигай сюда, не отсвечивай!

– Кто будет нас слушать?

– Не знаю, раньше слушали. – Джонатан постучал по усику-микрофону приемопередатчика. – Хантер, ты на связи? Есть след?

– Или он спрятал девицу где-то в другом месте, или научил ее блокировать запах, я никого не чувствую. Даже Кир опустил руки. Что будем делать?

– Жди, – разведчик махнул Туманову. – Быстрее сюда, что ты там высматриваешь?!

– Как бы нам не предъявили что-нибудь похуже недосмотра, – рассуждая вслух, задумчиво произнес Островский. – Например, что мы умышленно подставили Смотрителя под пулю. Свели старые счеты.

– Простите, бригадир, но это отдает паранойей.

– А ты не знал, что я немного параноик? – Островский вздохнул. – Да, я параноик, но в этом есть и преимущество: при таком диагнозе мне никто не запретит задавать неудобные вопросы. Почему все-таки враг вернулся именно за мастером? Может быть, этому есть особая причина?

– Ваш намек ясен, но то, что мастер разбил нашу поисковую группу на две части и отдавал Мартову противоречащие здравому смыслу приказы, еще не означает, что он предатель.

– Раньше он не глупил, – бригадир покачал головой. – Да и сейчас его поступки выглядят глупо лишь на первый взгляд. Подставь в уравнения нужные значения. Все сходится! Он делал то, что было выгодно Хамелеону! Не знаю, когда враг взял его на пушку, но это случилось не раньше, чем погиб первый из мастеров… то есть в начале марта.

– Двадцать седьмого февраля, – уточнил Джонатан. – Мирович был убит в день своего рождения.

– Мало кто помнит свой день рождения, а уж чужой… ты внимательный подчиненный.

– Я прослужил с мастером триста лет. Мы прошли бок о бок семнадцать войн. Схлопотали полсотни пуль на двоих. Мы трижды умирали от жажды в пустыне и три раза замерзали в полярных широтах. Случалось, переплывали моря на обломках мачт, а однажды пролежали четыре года на километровой глубине в трюме потопленного германской подлодкой крейсера, пока не проржавели замки люка. После всего этого я до сих пор не могу поверить, что его нет. И уж тем более, что он сдался врагу, как это сделал Рустам и остальные самоубийцы.

– Знаю, ты не веришь в то, чего не можешь доказать…

– Не только я, – перебил его Джонатан. – Косвенные улики ничтожны и для Совета. А прямо теперь ничего не докажешь. Смотритель ушел чистым.

– Кто ушел? – поинтересовался запыхавшийся Туманов. – Хамелеон? Это верно, чисто ушел. Только вы сами в этом виноваты.

– Никто тут не виноват, – разведчик махнул рукой.

– Никто?! – кое-как отдышавшись, возмутился Туманов. – Конечно! Виноватых теперь не найдешь, как ног у змеи. Но разве я не просил тебя, дай поговорить с Женей насчет Хамелеона? А ты – нельзя, нельзя! Вот теперь и бегай, как савраска, ищи ветра в поле.

– О чем ты толкуешь? – Джонатан поморщился. – При чем тут несостоявшийся разговор?

– Да при том! Есть у меня подозрение, что лично мне маскировка этого Хамелеона по большому барабану. Уж не знаю, в чем тут дело, но я прекрасно его видел. И сейчас видел, и когда он из офиса выбегал, и раньше. Я бы сразу вам сказал, только не был уверен, хотел уточнить у Жени, сколько человек она видела на полянке. Ну, когда Хамелеон в нас из кустов стрелял.

– Днем? – уточнил Джонатан. – Когда вы с ней впервые встретились? Он не в вас стрелял, а в меня.

– Да? Значит, посреди полянки это ты приседал?

– Комп выронил. Пулей из рук вышибло.

– Ага. И Женя насчет тебя упоминала. Но я-то еще двух человек рассмотрел, в кустах. Один стрелял, другой смотрел. Лиц я не разглядел, далеко было, но в общих чертах…

– Это интересно, – Джонатан поднял руку, призывая немного подождать, снова открыл комп, порылся в файлах и развернул машинку экраном к сыщику. – Эта поляна?

– Ну да. Вот мы стоим, вот ты присел, а вот… один из этих, неизвестных.

– Второго нет, – заметил Островский.

– Здесь нет, там был, – уверенно заявил сыщик.

– Здесь он тоже есть, – возразил Джонатан. – Вот это серое пятно – его маскировка. Витек прав. Одно мне непонятно, Витя, если Хамелеона не фиксирует даже электроника, как его сумел рассмотреть ты?

– Кто из нас семьсот лет прожил, ты или я? – Туманов пожал плечами. – Ты мне и ответь, что это за фокус. Я что вижу, о том и пою, как тот чукча.

– Я извиняюсь, джентльмены, но мы будем ловить врага или нет? – вмешался неторопливо подошедший к ним Мартов. – Если господин сыщик готов выследить и загнать зверя на номера, да будет так! Разбор полетов лучше устраивать на земле.

– Аминь, – Джонатан пробежался по клавишам и снова показал картинку в экране Туманову. – Это спутниковый снимок почти в реальном времени. Видишь пятно?

– Да, – Виктор кивнул. – Только время не реальное – пять минут прошло.

– В том-то и дело. Пять минут назад он стоял вот здесь, метрах в ста от нас. Потом медленно, чтобы не шуметь, двинулся в неизвестном направлении и пропал с экрана. Когда Хамелеон движется, его не видит никто, кроме тебя.

– Это я понял, что дальше? – перебил его сыщик.

– Двинуться он мог только в двух направлениях – вдоль «железки». Иначе ему пришлось бы выйти на открытое пространство, а он этого не любит. Мы пойдем к станции, а ты с группой Хантера – к реке. Я буду искать его с помощью спутника.

– А если он ни разу не остановится?

– В том-то и дело. Но лучше так, чем никак. А ты смотри во все глаза. И учти, что Хамелеон будет двигаться очень медленно – он знает, какой у нас чуткий слух, – но непрерывно. Каждый твой привал – это лишняя фора для него. И, главное, не дай ему выйти на трассу. Здесь все оцеплено, а вот дальше… нам не выставить оцепление по всему Транспортному кольцу.

– Годится, только… одно условие. Я пойду вперед, а бойцы отстанут минут на пять-десять.

– Зачем?

– Я хочу с ним поговорить.

– Вот только не надо этого геройства, Виктор! – запротестовал Островский. – Хватит на сегодня потерь!

– Всеволод Семенович, разрешите! – Джонатан выразительно взглянул на бригадира и обернулся к Туманову: – Витя, что за блажь?

– Пораскинь мозгами, полковник, – сыщик нервно потер руки. – Думаешь, мне очень хочется лезть в пекло без страховки? Обделаться как неохота! Но если я единственный, кто видит врага, это неспроста. А вдруг это моя миссия? Ну, моя программа, помнишь, мы вчера рассуждали?

– Помню, – Джонатан взглянул на Островского. – Ваше слово, бригадир. Теперь вы у нас самый главный.

– Пять минут и прямая видимость, – Всеволод Семенович кивнул. – И дайте Хантеру винтовку с оптикой. Совсем без страховки в пекло лезть нельзя.

– Удачи, братишка, – Джонатан украдкой сунул в карман сыщику что-то тяжелое.

Туманов ощупал карман и, кивнув, хлопнул по подставленной Джонатаном ладони.

– Хоп! Двинули!

Туманов нагнал парочку в тупике, неподалеку от длинной стены какого-то склада или депо. Хамелеон явно нервничал, постоянно озирался и срывал свою злость на Жене, подгоняя ее грубыми толчками в спину. Девушка шла, будто робот, механически переставляя ноги и глядя только вперед. Виктор пролез под стоящим в тупичке вагоном и выскочил буквально у них перед носом.

Враг остановился, ухватил Женю за шею и спрятался за ней, как за щитом. Внушительных размеров пистолет с лазерным прицелом он направил на сыщика, но почему-то не точно – красный «зайчик» подрагивал в районе плеча.

Туманова вдруг осенило – Хамелеон его не видел! Каким-то непостижимым образом его пресловутая маскировка не просто дала сбой, а сыграла с врагом еще и злую шутку – обернулась против него. Вместо того чтобы спрятаться от противника, он «ослеп» сам. Правда, если судить по печальному эпизоду с Чесноковым, загадочная «слепота» врага распространялась исключительно на сыщика.