Утомленные счастьем, или Моя случайная любовь - Шилова Юлия Витальевна. Страница 33

О «смотринах» даже вспоминать не хочется, но для тех, кто интересуется интимными подробностями, все-таки расскажу: попросили раздеться догола, выстроили в ряд и запустили в комнату «заказчиков» – как видите, никакой романтики.

Больше всего повезло Светлане. Ее «кавалер» хотя и не тянул на Сильвестра Сталлоне, но и на Квазимодо тоже не походил. Мне же досталось такое... Знала бы, не поехала, ей-богу! Но выбирать, однако, не приходилось. Да и камушки, сверкавшие на коротеньких, поросших волосами пальцах, говорили о многом.

Грек увез меня на свою виллу и мочалил до самого утра. Претензий у него было хоть отбавляй.

И стоя, и сидя, и в зад, и в рот... А что делать?

«Желание клиента для вас закон», – напутствовал нас перед отлетом Зак. Вознаграждение было соответствующим. За несколько дней я слупила пару колечек с бриллиантами, симпатичные сережки и толстую золотую цепь пятьсот восемьдесят пятой пробы. В Москве эту дребедень можно будет выгодно продать. Самое страшное началось через неделю. Едва проснувшись, грек заставил меня надеть на голое тело белый кружевной фартучек и, вручив веник, приказал подмести пол в его спальне.

– Ниже, ниже наклоняйся, – пуская слюни, командовал он, наблюдая за мной жадными глазами.

Потом он вскочил и, тряся толстыми телесами, подбежал к резному комоду, который обычно запирал на ключ. В верхнем ящике лежали металлические наручники, плетки и прочие прибамбасы, предназначенные для экстремального секса.

Садист, поняла я и испуганно забилась в угол.

Грек вытащил из ящика тонкую кожаную плетку и принялся меня избивать. От боли и унижения я закричала, стараясь прикрыть голову и лицо руками. Но это еще больше раззадорило грека. Он бил меня до тех пор, пока я не потеряла сознание.

Очнулась я на кровати и уже без фартука. На животе, плечах, руках вздулись багровые рубцы.

Простыня подо мной была мокрой от крови. Грек стоял совершенно голый и громко смеялся, оттягивая не по фигуре длинный пенис.

– О нет, нет, только не это, – взмолилась я и попыталась встать.

– Лежать, – рявкнул грек и навалился на меня всей тушей.

И так повторялось несколько раз. Наконец он устал и, довольный, откинулся на испачканную моей кровью подушку.

– Ты хороший девочка. Ты умеешь работать. Возьми полотенце и вытри кровь, иначе я захочу еще. Запах крови меня возбуждает.

Услышав последние слова, я вскочила с кровати и по грудь замоталась в полотенце. Раны были такими глубокими, что полотенце за считаные секунды пропиталось кровью.

– Мне больно, больно, – испуганно прошептала я.

– Давай трахнемся еще раз, и я позову к тебе врача.

– Но мне плохо.

– Ах, плохо, – засмеялся грек. – Ничего, потерпишь, за такие деньги можно потерпеть. Сейчас я поколочу тебя железным прутиком, а ты покричи погромче. Мне нравятся женские крики. Они возбуждают даже больше, чем вид крови, – Грек сел на кровать и выразительно посмотрел на комод. – Видишь тот ящичек? Он там лежит. – Из открытого рта, как у безумного, потекли слюни. Черные глазки навыкате быстро заморгали. – На нем сохранилась кровь твоей предшественницы. Она была покрепче тебя.

Нет, только не это... Я не вынесу истязаний, я умру...

В изголовье кровати, на широкой полке, предназначенной для всяких мелочей, стояла красивая статуэтка из мрамора. Поджарая, хорошо развитая девушка в легкой коротенькой тунике, накинутой на обнаженное тело. Стройные ноги перетянуты ремешками сандалий. За спиной колчан со стрелами. В руках – лук. Лицо воительницы. Амазонка... Это судьба! Схватив статуэтку обеими руками, я размахнулась и, прикусив губу до крови, с силой опустила ее на уродливую голову своего мучителя. Получай, ублюдок! На тебе, на, на!

За первым ударом последовал второй, за вторым – третий. Движимая злостью и обидой, я не могла остановиться, хотя понимала прекрасно, что грек уже мертв. Остекленевшие черные глаза безразлично смотрели в потолок. Волосы, слипшиеся от крови, торчали в разные стороны, как иголки у старого ежа. Толстый язык вывалился из раскрытого рта. Пенис торчал по-прежнему. Наверное, это протез...

Господи, о чем это я? В доме полно прислуги. У ворот – вооруженная охрана. Теперь мне не выбраться отсюда, не выбраться никогда. Макс...

Как же ты далеко. Макс... Ладно, не время еще раскисать. Надо бы одеться для порядка. Больно-то как... Кровь, везде кровь... Трусики, бриджи, топ... Голова как кружится... Сумочка, моя сумочка... Что это в ней? Кольца? Сережки? Не нужны они мне, не возьму... Забирай обратно свое добро, садист чертов!

Высыпав содержимое сумочки на грудь мертвого грека, я собрала последние силы, на подгибающихся ногах вышла из спальни и потеряла сознание.

Карета «Скорой помощи» доставила меня в тюремный лазарет. Зарешеченное окно не оставляло ни малейшей надежды на побег. Впрочем, мечтать о побеге было бы глупо. Паспорта нет, из одежды одна рубашка с проставленным на ней крупным фиолетовым номером: 478. Я – убийца. Убийца... Слово-то какое зловещее... Ничего, надо привыкать... Греческие законы я, конечно, не знаю, но, думаю, выбор невелик. Пожизненное – раз, вышка – два. Вот и весь сказ. Я бы, наверное, предпочла второе. Зачем мне, спрашивается, жить? Макса я не увижу никогда и даже не смогу услышать по телефону его голос. Ладно уж, пусть сажают на электрический стул. Было бы словом с кем перекинуться на прощанье...

На соседней кровати под капельницей лежала молодая девушка. Курносый нос, волосы русые, как у меня. Нет, она не гречанка, это определенно. Но кто? Русская? Полячка? Она-то сюда как загремела?

Размышления мои прервала вошедшая в палату медсестра. Ну и мымра! Специально, что ли, таких в тюрьму набирают? Посмотрев на меня, «мымра» удовлетворенно кивнула и, растянув тонкие губы в жалкое подобие улыбки, сделала кому-то приглашающий жест. Так, начинается, невольно подобралась я. Следователя, наверное, прислали. А может, консул пришел?

Вместо консула, распространяя запах дорогих сигарет и хорошего одеколона, в палату вошли двое мужчин. Один из них в полицейской форме, другой – в штатском. Прежде всего мне подсунули какие-то бумаги, и я, не читая, подписала их.

Удовлетворенно хмыкнув, полицейский положил их в кожаную папку и сел на придвинутый «мымрой» стул.

– Нам удалось предположительно установить вашу фамилию, имя и отчество, – на ломаном русском языке сказал мужчина в штатском. – Хотелось бы уточнить дополнительно цель вашего визита.

Опустив глаза, я промолчала.

– Известно ли вам, кого именно вы убили? – продолжил допрос переводчик.

«Мымра» и ему предложила сесть.

– Конечно, известно, – криво ухмыльнулась я. – Сексуального извращенца.

Переводчик что-то сказал полицейскому, и тот записал это в свой блокнот.

– Какие у вас были отношения? – вновь спросил переводчик.

– Он платил мне за секс.

– Вы русская проститутка?

– Да, я русская проститутка, – спокойно ответила я.

– И сколько он вам платил?

– Тысячу долларов за ночь. Остальное перепадало моему сутенеру.

Мужчины удивленно переглянулись и быстро залопотали по-гречески. «Впечатлениями обмениваются, гады», – равнодушно подумала я и отвернулась к окну.

– А зачем вы его убили? – прозвучал следующий вопрос.

– Зачем? А что бы вы сделали на моем месте? Он накинулся на меня с кулаками, а я стала защищаться. И знаете, я получала от этого наслаждение. Ни сожаления, ни угрызений совести я не испытывала.

– Вы сделали это осознанно или в состоянии аффекта?

– Я сделала это осознанно.

– Дрянь, ты даже не представляешь, какого влиятельного человека ты убила!

Переводчик вскочил со стула и отвесил мне звонкую пощечину.

– Да пошел ты, – только и ответила я.

Больше в тот день меня не тревожили. После допроса другая уже медсестра, молодая и приятная на вид, принесла мне поесть. Вот уж не знаю, как кормят в российских тюрьмах, но здешний обед мне понравился. Большой кусок золотистого рыбного филе со слабым привкусом лимонного сока, горстка поджаренной во фритюре картошки, свежие огурчики, сладкий компот. К этому прилагалась горстка разноцветных таблеток, которые немедленно последовали в раковину – буду я пить всякую дрянь!