Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города - Шилова Юлия Витальевна. Страница 25

– Ах, у тебя любимая девушка есть! Как же, у тебя все расписано: сейчас романтические отношения, по окончании института – свадьба. Прямо по схеме живешь.

– Лучше жить по схеме, чем так блуждать по жизни, как ты.

– Невеста, наверно, дочка каких-нибудь высокопоставленных родителей. Как же все скучно!

– Веселиться особо некогда. Я слишком много учусь, а моя невеста – девушка моего социального круга. Она тоже учится. Снимай трусы.

– Что?

– Снимай трусы и вставай под душ.

– А что, в плавках нельзя?

– В плавках под душем не моются.

– А мне кажется, что тебе просто хочется меня голой увидеть.

– И не мечтай. Твое оприходованное тело ничего, кроме жалости, не вызывает.

Небрежно махнув рукой, что будет, то будет, я сняла плавки и залезла под душ. Димка, как и обещал, устроил мне контрастный душ: вода была то ледяной, то обжигающе горячей, и это вызывало у меня настоящее раздражение.

– Ты что делаешь? Ты меня сейчас или сваришь, или заморозишь!

– Я же тебе сказал, что это контрастный душ. Он полезен.

Пока я вытиралась махровым полотенцем, Дима сходил в комнату и принес мне ночную рубашку.

– Это рубашка моей мамы, надень.

– А что будет, когда твоя мама увидит, что ее рубашку кто-то надевал?

– Ничего она не узнает. Я рубашку в машинку кину и все.

Одевшись, я вернулась в большую комнату и подошла к камину. На камине стояла фотография молодой и симпатичной девушки, держащей в руках букет чайных роз.

– Это твоя невеста?

– Невеста, – пробурчал Дима и перевернул фотографию лицевой стороной вниз.

– А что ты ее прячешь? Она милая – у тебя хороший вкус. А может быть, и не у тебя, а у твоих родителей. Поженитесь, она нарожает тебе детей, будет прекрасной матерью и образцово-показательной женой. С ней будет не стыдно показаться в обществе, потому что она – эталон женской красоты и мудрости. К вам в дом будут приходить гости и приятно проводить время в вашей компании: пить дорогие напитки, слушать классическую музыку, мило беседовать.

– Послушай, заткнись, – перебил меня Дмитрий. – Сделай одолжение, иди спать.

– Хорошо, только покажи, где спальня, а то в твоей квартире заблудиться можно.

– Я буду спать в своей комнате, а ты в комнате для гостей. Я думаю, что тебе завтра особо торопиться некуда, поэтому предлагаю хорошенько выспаться.

– Торопиться мне и в самом деле некуда.

Проводив меня в комнату для гостей, Дима показал мне на кованую кровать и сказал довольно сухо:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – буркнула я и нырнула под одеяло.

– Тебе ночник оставить?

– Оставь, если электричества не жалко.

– А что мне его жалеть?! Жги, сколько хочешь.

– Но оно же денег стоит!

– Да сколько оно там стоит?!

– Недешево. Хотя у нас с тобой разные представления о том, что дешево, а что дорого. В моей семье с этим делом очень строго. У нас во всем строжайшая экономия. Свет нынче дорогой. Нельзя, чтобы нагорало слишком много.

– А в нашей семье мы на электричестве не экономим.

– Ты пошел спать? – тихо спросила я и удивилась тому, какие мягкие и душистые подушки лежали на моей постели.

– Покурю и тоже спать лягу. Ладно, давай не безобразничай. Ложись на бок, ладошки под щеку и отбой.

– Ты со мной обращаешься как с ребенком.

– А ты и есть ребенок. Бестолковый, непослушный, упертый и своевольный ребенок. Если бы я был твоим родителем, то уже давно бы отшлепал тебя бы. Тебя ремнем не воспитывали?

– Пусть только бы попробовали!

– А зря! Мне кажется, что такие, как ты, по-другому не понимают.

– Зачем ты так? Меня бить не за что. Правда, один раз меня отлупили, но я потом месяц не жила дома – родители едва вернули меня обратно. Меня ремнем воспитывать бесполезно. Я, между прочим, постоять за себя могу. И за мать всегда заступаюсь, если отец выпьет и решит на нее руку поднять. Он при мне на нее даже не замахивается, потому что знает, что я уже выросла и могу защитить не только себя, но и свою мать.

– Ладно, спи, заступница. Приятных тебе сновидений.

ГЛАВА 10

Оставшись в комнате совершенно одна, я смотрела на ночник и слушала, как ходят старинные часы, стоящие рядом с большим комодом. Я вдруг представила, что я живу в этой семье, что это мой дом и моя комната. Я вообразила, что на стоянке меня ждет дорогая машина, в шкафу висит дорогая одежда, учусь я в самом престижном институте, и по окончании учебы меня ждет престижная должность, на которую без волосатой руки даже не стоит пытаться устроиться. У меня есть жених – сын известного чиновника, о котором часто пишут в рубрике «Светская хроника» и снимают различные телевизионные репортажи. Он и понятия не имеет, что такое вытрезвитель, задаривает меня дорогими подарками и балует зарубежными поездками. Наши с ним родители уже давно заключили сделку по поводу слияния двух капиталов, и наш брак – это удачное соглашение двух достаточно влиятельных семейств. Завтра я проснусь, а мой дом уже убирает горничная и колдует на кухне личный повар, которого выписали прямо из-за границы, предложив ему намного более выгодное условие, чем в том пафосном ресторане, в котором он работал до того, как попал на мою кухню. А затем придут мой личный парикмахер, массажист и визажист. Они будут колдовать над моим телом и лицом, потому что такие, как я, не могут выглядеть плохо. Стиль нашей жизни не позволяет подобных оплошностей.

Вновь посмотрев грустным взглядом на одинокий ночник, я ударила кулаком в стену и произнесла с вызовом в голосе:

– Придет время, и я буду так жить! Я обязательно буду жить так, как я того хочу! Пусть разобьюсь в лепешку, и пусть я потрачу на это всю свою жизнь, но придет время, и на моей улице будет праздник! В ЛЮБОМ ПОРАЖЕНИИ ЕСТЬ СМЫСЛ. ЛЮБОЙ, ДАЖЕ САМЫЙ ЖЕСТОКИЙ И НЕВЕРОЯТНЫЙ УДАР СУДЬБЫ ИДЕТ ТОЛЬКО НА ПОЛЬЗУ МОЕМУ ХАРАКТЕРУ. Кому-то в этой жизни все достается легко, без особых усилий, и они воспринимают это как должное, но это, увы, не мой случай. Если у меня в этой жизни что-то получится, то это мне будет слишком дорого стоить. Но я готова: я заключаю сделку с судьбой и бросаю ей вызов, потому что я готова заплатить за лучшую жизнь самую дорогую цену. Все, что со мной произошло, совсем не означает, что я отказываюсь от борьбы.

Посидев на кровати минут двадцать, я свесила ноги, обула мохнатые тапочки, стоявшие рядом с кроватью, и вышла из комнаты. В коридоре было темно и тихо. Заглянув в большую комнату, я убедилась, что там никого нет и, пройдя мимо родительской спальни, постучалась в комнату Димы.

– Дима, ты здесь?

– Что тебе нужно?

– Можно зайти?

– Заходи.

Поправив фланелевую ночную рубашку, я приоткрыла дверь и постаралась рассмотреть сквозь темноту, где находится Дмитрий.

– Ты что по дому шарахаешься? – спросил он, немного позевывая.

Дима лежал на кровати и курил сигарету, сбрасывая пепел в пепельницу, стоящую на прикроватной тумбочке.

– Не спится…

– Что это тебе не спится?

– Сама не знаю, в голове такая каша. А ты зачем прямо в кровати куришь?

– Я всегда так делаю – я же балкон открыл.

– Можно я немного с тобой посижу?

– Посиди.

Сев на краешек кровати, я послушно сложила руки на коленях и тихо сказала:

– Я заметила, что ты много куришь.

– И что дальше?

– Вредно же, сам знаешь.

– Не надо учить меня жить.

– И меня тоже – у тебя есть такая дурацкая привычка.

– Я хоть тебе умные вещи говорю. А ты…

– А что я?

– Ты своими размышлениями в такие дебри заведешь, мама родная!

– Я всего лишь сказала, что ты много куришь.

– Хочешь, потушу сигарету?

– Хочу.

Дима потушил сигарету, отодвинул пепельницу как можно дальше и сверкнул в мою сторону своими выразительными глазами. Этот взгляд подействовал на меня каким-то странным образом, и я протянула к Диме руки. Он мне сразу ответил взаимностью и потянулся ко мне всем своим телом. В этот миг, совершенно не сговариваясь, мы бросились в объятия друг к другу, словно истосковавшиеся влюбленные. Его поцелуи были горячими, руки – властными, а движения – смелыми и опытными. Вдруг Дима все же на минуту остановился и, отдышавшись, спросил: