Низший пилотаж - Ширянов Баян. Страница 54

Что случилось? Дернул черт «Ad Marginem» несколько расширить свою специализацию и запустить серию современной русской прозы, что называется, актуальной, модной, щекочущей нервы, но имеющей свой круг читателей, чьи нервы к щекотке уже давно не восприимчивы: «Голубое сало» и «Пир» Владимира Сорокина, «Сами по себе» Сергея Болмата и тому подобное.

Крамольным текстом оказался роман «Низший пилотаж» автора, скрывающегося под псевдонимом Баян Ширянов. Далеко не новинка: текст уже года два болтался по Интернету, получил сетевую литературную премию и даже, кажется, был где-то как-то издан мизерным тиражом. Текст, несомненно, значительный, и феномен русской прозы, осваивающий области, ранее открытые лишь прозе англосаксонской, и феномен социальный, обладающий огромной документальной, свидетельской ценностью.

О сюжете легко может догадаться по самому авторскому псевдониму любой человек, мало-мальски знакомый с современным сленгом, хотя бы по безбожно размножившемуся и в кино, и в литературе русскому «pulp fiction». «Баян», как авторитетно сообщает дополняющий текст романа «Словарь слов и выражений сленга наркоманов, встречающихся в тексте», это то же самое, что «агрегат», «медицинский шприц, используемый наркоманами для инъекций».

«Ширянов» – слово, однокоренное с «ширью», «наркотиками, употребляемыми внутривенно», или с «ширяться», «употреблять наркотики посредством инъекций». То есть «Низший пилотаж» – роман о наркотиках, наркомании и наркоманах, основанный на личном опыте автора. Баян Ширянов знает, о чем говорит.

Но, прежде чем обратиться к самому тексту, давайте договоримся о терминах. Лет тридцать пять назад Председатель Мао ввел в оборот чрезвычайно удачное с социологической точки зрения выражение «бумажный тигр». Он имел в виду атомную бомбу, которую все боятся, страх перед которой обуславливает многие поступки людей и государств, но которая никогда не взорвется, поскольку она необходима сверхдержавам как средство запугивания, но не средство поражения. В современном мире есть два подобных «бумажных тигра», одного упоминания которых достаточно для того, чтобы среднестатистический гражданин мира отказал заподозренному в близости к тигриной породе в любом сочувствии. Все, даже самые здравомыслящие люди, безусловно боятся «терроризма» и «наркомании». Гексоген и героин – так зовут демонов нашего времени.

Оставим за скобками то, что никто не пытается всерьез осмыслить причины – культурные, социальные, экономические – терроризма и наркомании. Важно то, что чудовищная путаница начинается уже на терминологическом уровне. Нацболы захватывают с деревянным муляжом гранаты рижскую башню, сдаются через час полиции и получают по приговору суда совершенно неадекватные, людоедские 15– летние сроки по обвинению в «терроризме», хотя их действия, если пользоваться юридическим сленгом, тянут разве что на «злостное хулиганство», а на деле являются только политическим хэппенингом.

Взрыв на Котляковском кладбище в Москве косит «афганскую» элиту, и газеты пишут о «террористическом акте», хотя речь идет об убийстве из корыстных побуждений, совершенном общественно опасным способом. Историк пишет об убийстве президента Кеннеди как о событии, положившем начало «эпохе современного терроризма», хотя речь шла отнюдь не о теракте, а о политическом убийстве. Даже взрывы заминированных автомобилей у военно-полицейских объектов в Чечне нельзя классифицировать как террористические акты, поскольку речь идет, скорее, о диверсионных действиях, неотъемлемой составляющей любой партизанской войны, включая борьбу советских патриотов на оккупированной нацистами территории.

Был ли Николай Кузнецов, отстреливавший гауляйтеров, террористом? Очевидно, нет: он был диверсантом. Даже сентябрьские взрывы домов в Москве в 1999 году нельзя однозначно определять как теракты. В них отсутствует главное: подпись исполнителей, кровавая самореклама. Теракт нефункционален. Его единственный смысл в том, чтобы заявить об осуществившей его силе именно как о силе. Тем не менее, запуганное словом «терроризм» общество проглатывает эту вселенскую смазь.

То же самое происходит и с «наркоманией». Что такое наркотики? Такой вопрос задал мне один очень известный петербургский нарколог. Почуяв подвох и мобилизовав всю свою логику, я после длительного раздумья дал, как выяснилось, единственно верный с точки зрения науки ответ: это – вещества, определяемые существующим законодательством как таковые. Иначе трудно объяснить, почему такие смертельно опасные субстанции, как водка и табак, классифицируемые по степени вредоносности Всемирной организацией здравоохранения на уровне героина, находятся в свободной продаже и благодатно влияют на государственную казну, а каннабис, по той же классификации приравненный к сухому вину и чаю, преследуется по закону.

Итак, «наркотики» – это то, что запрещено. О'кей. Поехали дальше. В России любой человек, уличенный в потреблении определенных веществ, безоговорочно классифицируется как наркоман. Между тем во всем мире давно принято деление на «наркоманов» и «потребителей наркотиков». Первые из них – больные люди, находящиеся в физиологической зависимости от некоей субстанции (ею может быть даже не героин, а водка, шоколад или телевидение), которых надо не расстреливать, а лечить. Вторые же – здоровые люди, время от времени, в целях расслабления или, напротив, концентрации, употребляющие запрещенные препараты.

Необходимо заметить, что в ХХ веке очень многие становились наркоманами или потребителями наркотиков и по воле государства. Таблетки фенамина входили в паек авиаторов Второй мировой войны. Несколько утрируя, можно констатировать, что именно они, а вовсе не возвышенные патриотические чувства, позволяли британским летчикам не спать сутками и выиграть легендарную Битву за Англию, а настоящим людям – ползти, не чувствуя усталости, через заледенелые линии фронтов. Вы что, всерьез думаете, что Маресьеву давали силы плитка шоколада и пойманные муравьи?

Бытующие же в нашем обществе юридические и моральные нормы закрепляют, причем весьма цинично, эту путаницу. Определяемое законом особо крупное количество наркотиков иначе как издевательством над здравым смыслом назвать нельзя. Помните несчастного американского студента, пойманного ФСБ в Воронеже и никак не сгодившегося на роль шпиона? Как «особо крупное» количество наркотиков были продемонстрированы по телевизору какие-то крупицы (позже пресса писала о 3 граммах) марихуаны, которая еще никогда никого и нигде не убила. Более того, янки инкриминировали притоносодержание на том основании, что у него дома происходило коллективное потребление наркотиков. Читай: передавались по кругу одна или две папиросы все с той же жалкой марихуаной.

А в это время гипотетический слесарь дядя Федя, приняв на грудь два литра, рубил семью и соседей топором, не рискуя быть обвиненным ни в наркомании, ни в притоносодержании, хотя пил с корешами, ни, боже упаси, в шпионаже.

Смысл же всего этого терминологического экскурса в том, что таких грозных слов, как «терроризм» и «наркомания», боятся не надо. И не надо негодовать по поводу издательства, рискнувшего опубликовать матерную наркоманскую прозу. Ибо «Низший пилотаж» – о доподлинных наркотиках, о так называемом «винте», кустарно приготовленном первитине, на котором торчали советские торчки в годы перестройки, пока его не вытеснили героин (торговля которым, по слишком многочисленным, чтобы им не верить, свидетельствам, находится ныне под контролем «правоохранительных органов») и стимуляторы типа фенамина (привет героям войны), «спида», экстази.