Сотовая бесконечность - Вольнов Сергей. Страница 30

– Нам бы до зари выстоять, – молвил Дед, занимая место в круговой обороне рядом с пришлыми. – Никака тварь при сонце не нападат. Тока людомедведь-шатун, и то ежли ево зимой поднять.

– А что, Дед, часто у вас так? – поинтересовался Степан, вынимая нож. Глаза привыкли к темноте, и он видел, как рядом с ним разминался могучий мужик, на голову выше и в плечах в три раза шире. Богатырь споро шинковал ночной воздух гигантским мечом.

– А чего мне считать, сам посчиташь, ежли уцелеешь! – ответил Дед и лихо взмахнул железным прутом, заменявшим ему клюку.

– Может, и не лезет никто? – с затаённой надеждой спросил Степан.

– И правда, не видать никого, – поддержал его Родион. – Может, ложная тревога?

– Не может! – отрезал Дед. – Последыш никада зазря тревогу не подымат. Он у нас наипервейший сторож. Нюхач суперовый. Други кланы ево намагались переманить, даж пару раз уворовать хотели, та он чужих чуит за пять килуметров!

– Тогда он, наверное, знает, кто на сей раз прибудет?

– Счас выясню, – пообещал Дед. – Сынок!

Последыш бодро припрыгал к отцу. В руках пацан сжимал широкий тесак.

– Хто лезет нынче, сынок?

Последыш бросил тесак, зажмурился, втянул ноздрями воздух, подавился соплями, закашлялся, выхаркнул огромный комок слизи и снова полной грудью вздохнул. На пару секунд задержав дыхание, шумно выдохнул, разбрызгивая сопли, и издал странный, долгий, рычащий звук.

– Людомедведи, – помрачнел Дед. – Много. Жарко будет.

Последыш снова заулыбался, подхватил тесак и встал рядом с отцом, спокойно ожидая начала схватки.

– Уж что-что, а каково встречаться со зверем лицом к лицу, эти человеки вспомнили… – пробормотал Степан.

– Никогда и не забывали, – сказал Родион. – Это в крови у вас. – Он на секунду умолк и поправился: – У нас, то бишь.

По знаку Деда, который в свою очередь дешифровал невнятные возгласы Последыша, взвились костры. Их яркое пламя застало врасплох тёмные силуэты, вынырнувшие из леса. Грузные, косматые людомедведи застыли на мгновение, стоя на задних лапах. Каждый крупнее человека почти вдвое. Их фигуры – карикатурное подобие человеческих – внушали одновременно и ужас, и отвращение. Отблески костра плясали на их шерсти, глаза горели холодным огнём.

– Пять, – сами собой двинулись губы впечатлённого Степана. – Может, не нападут? Нас же больше?

– Звери бы не стали, а вот люди не остановятся… Сейчас посмотрим, чего в них больше, звериного или человеческого, – спокойно, будто на просмотре кинофильма, отозвался Родион. Старший из напарников стоял, опираясь на топор, насаженный на крепкое топорище из «железного» дерева. Вечером, увидев топор в лачуге Деда, Родион, словно предвидя грядущую заварушку, около часа скакал и прыгал с ним на улице, отрабатывая удары и осваивая новое оружие.

Людомедведи, опустившись на четвереньки, медленно косолапили к башне. Приблизившись на несколько метров, остановились, понюхали воздух и начали медленно обходить людей по кругу, оглашая окрестности устрашающим рёвом.

– Человеческого, – констатировал Родион.

Внезапно со стороны покинутой деревни донёсся жуткий вопль. Женский. Он прорезал ночь, заставив людей вздрогнуть. Женщина закричала ещё раз, вопль перешёл в визг и внезапно прекратился, будто визжавшей перерезали глотку… или перегрызли.

Грязная ругань сползла с побелевших губ Деда. Последыш затрясся всем телом, будто в жестоком ознобе, и когда раздался второй крик, бросился бежать к деревне, но, споткнувшись о ловко подставленную клюку, упал. Сверху на него бросился и прижал к земле один из мужчин, стоявших рядом. Последыш выл низким голосом и вырывался изо всех силёнок, но был он куда слабее державшего. Степан не знал, куда ему смотреть – то ли на людомедведей, продолжавших «обход», то ли на непонятную трагедию, разворачивающуюся под ногами.

Последыша скрутили, поставили на ноги, дали пару оплеух. Он продолжал стонать и трясти головой. Но уже не порывался бежать. Его отпустили, и паренёк закрыл руками-клешнями лицо. Сквозь пальцы текли слезы, перемешанные с соплями.

– Что с ним? – шёпотом спросил Степан у Деда.

Дед долго молчал, пристально всматриваясь в проходившего рядом людомедведя; когда тот миновал их, он ответил, словно выплюнул:

– То Сучка выла.

Твари, сделав полный круг, остановились. Кусты затрещали, и на поляну выломился еще один зверь. Встав на задние лапы, зарычал. Пришедший был заметно крупнее остальных, его морда, вымазанная чем-то, в свете костра казавшаяся черной, до жути напоминала человеческое лицо.

Странное это было лицо. Не людское, но и на звериную морду мало похожее. Словно неумелый скульптор пытался вылепить человека, используя в качестве натурщика зверя. Огромная башка с вытянутой вперед челюстью, в которой блестели чудовищные клыки. Вокруг человеческих глаз голая кожа. Уши по бокам головы, а не на макушке, но заостренные, поросшие шерстью, двигались по-звериному. Из пасти падали тяжелые капли. Остальные людомедведи подошли к нему и приблизили головы, будто совещаясь.

– Вожак, – сказал Родион.

– Вожак, – согласился Дед. – Счас начнут.

– Да. Нам бы сюда пулемёт или, на крайний случай, карабин, – горько вздохнул Степан.

– Последний патрон выпульнули, када мне годов пятнадцать было, – ответил Дед.

После короткого совещания звери, словно договорившись прорвать кольцо в одном месте всей массой, бросились вперёд. Как раз на ту группу, где стояли пришлые напарники.

– Боком нам выйдет сей хлеб-соль, – спокойно сказал Родион, глядя на несущуюся косматую смерть.

– Тем более что и соли не было, – отозвался Степан. В одной руке у него был нож-тесак, а в другой он держал меч, выданный ему запасливым Дедом.

– Ты клинком-то меня не зашиби! – крикнул Дед. – Рядушком махаться буду, в случае чево подсоблю!

Звери на полном ходу врезались в людскую массу, кого-то подмяли, поволокли за собой. Крики, вой взлетели к светлеющему небу…

В этой схватке самым трудным делом оказалось, как и предвидел мудрый Дед, не попасть в человека. Сражение распалось на отдельные схватки. Группа, в которой дрался Степан, завалила одного людомедведя. Едва переведя дух, победители бросились на подмогу остальным.

Степан крутил головой, пытаясь найти в мельтешении тел Родиона или Деда… внезапно встретился глазами с вожаком. Тот, держа в пасти оторванную руку, передними лапами стоял на истерзанном теле. Выплюнув конечность, вожак одним движением разорвал тело пополам, поднялся на задние лапы и, взревев, двинулся к Степану. Дед, оказавшийся у вожака за спиной, увидел, как побелело лицо у Степана, но парень, крепче сжав ладонями меч и тесак, не сдвинулся с места, ожидая нападения.

– Родиоша!!! – возопил староста и бросился на вражеского вожака со спины.

Зверь, уловив приближение врага, молниеносно обернулся; Дед даже опешил, но замаха не прервал, и тяжеленный прут врезался в людомедведя. Это мгновенное замешательство могло стоить человеку жизни – массивная лапа как соломинку отбила прут. Клюку отбросило вместе с Дедом. Его лишь слегка задело когтем, но этого было достаточно, чтобы вышибить из старика все силы. Приподнявшись на дрожащих руках, в дальнейшем за схваткой он мог только наблюдать…

На пути зверя как из-под земли возник Родион и с диким криком прыгнул вперёд, замахнувшись топором. Тяжёлое лезвие ударило зверя в грудь, вынудив пошатнуться. Из глотки людомедведя вылетел рёв, очень похожий на вопль, только что испущенный Родионом. Дед при всей опасности положения не мог не подивиться их схожести. Родион замахнулся во второй раз, но, отброшенный ударом лапы, полетел наземь. Из глубокой раны на груди зверя хлестала кровь. Шагнув вперёд, он замахнулся ещё раз, целя в Родиона, но тут в бок ему вонзился меч Степана. Не глядя, зверь отмахнулся, но Степан ловко увернулся, успев выдернуть клинок. Родион откатился из-под ног вожака и легко вскочил, подняв перед собой топор.

Людомедведь пошатнулся; из раны на бедре била струя – наверное, Степан задел артерию. Зверь, почуяв запах крови, люто взревел и, молниеносно развернувшись, бросился на младшего.