Родео для прекрасных дам - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 32

– Очень просто. Я искала работу здесь, в России. Пришла на собеседование сюда, в офис. Меня принял сам Владлен Ермолаевич.

– Вас кто-то порекомендовал ему, да? – спросила Катя.

Олейникова посмотрела на Катю – косо, вбок. Перевела взгляд на Марьяну, снова вооружившуюся ручкой.

– Конечно. Кого же сейчас примут с улицы, без рекомендации? Меня порекомендовал Орест Григорьевич.

– Усольский, да? – Марьяна записывала. – А с ним вы как познакомились?

– Мы познакомились через его жену – Нателлу Георгиевну. Я встретилась с ними в Риме. Они там отдыхали, а я работала. Я несколько лет проработала в Италии, в совместной туристической фирме. Так вышло, что как раз тогда у меня возникли сложности с местом. Я должна была вернуться домой. – Олейникова отвела взгляд от ручки, скользящей по бланку протокола. – Нателла Георгиевна сказала, что нельзя возвращаться к разбитому корыту. И предложила мне место здесь, в фирме своего мужа и Авдюкова.

– А вы что же, сопровождали Усольских в Риме, были их гидом? – спросила Катя. – Раз так близко сошлись с Нателлой Георгиевной?

– Я их гидом не была. Они вообще к нашей турфирме никакого отношения не имели, просто они жили в отеле «Савой» на Виа Людовизи, где был наш офис-бюро по обслуживанию клиентов. Если хотите знать, мы познакомились совершенно случайно.

– Усольская в беседе с нами обмолвилась, что вы, Юля, оказали ей какую-то услугу – ей, кажется, стало плохо, а вы…

Катя осеклась и не договорила. На смуглом лице Олейниковой появилась кривая, недобрая улыбка.

– Это она вам так сказала? М-да… А как именно ей поплохело, она не уточнила?

– Нет.

– До того, как все это случилось, я их видела в отеле только мельком. Она, Нателла Георгиевна, всюду за своим благоверным таскалась, как нитка за иголкой – куда он, туда и она. А потом был этот самый вечер – я подругу-итальянку ждала на верхней террасе отеля, в кафе. И вдруг крики, шум, все из-за своих столиков повыскакивали, заметались возле ограждения. Я подошла и увидела ее, Усольскую, белую как мел, рядом с ней были официанты, ее окружила целая толпа. Они все ужасно кричали – итальянцы тихо разговаривать не умеют, тем более в такой ситуации. Я пыталась успокоить ее как могла. Толпу этих доброхотов тоже пыталась успокоить, перекричать – они все были точно сумасшедшие…

– У нее что, сердечный припадок случился? – спросила Марьяна.

Юлия достала сигарету:

– Какой там припадок! Она пыталась броситься вниз с террасы, с шестого этажа. Пыталась покончить с собой, еле ее поймали, удержали. По крайней мере, тогда это выглядело именно так – попытка самоубийства. Вы бы видели всех этих итальянцев! Они с испуга хотели тут же вызвать карабинеров, врача-психиатра. Я упросила метрдотеля этого не делать, закончить все тихо, миром. Отвела Нателлу в номер. Она была совершенно невменяемой. Рыдала как истеричка. Муж ее был в шоке от всего происшедшего. Вот так и состоялось наше знакомство. Усольский на следующий день поменял билеты, и они улетели в Москву. Перед отъездом мы виделись с Нателлой. Она благодарила меня за… ну, в общем, за то, что я оказалась там, на этой террасе с ней рядом. Дала свой московский телефон. Когда спустя полтора месяца я приехала из Рима, я ей позвонила.

– А с чего же это она вдруг решила с жизнью распроститься? – недоверчиво спросила Катя.

Олейникова не ответила. Они ждали, выдерживали паузу. Она хмыкнула, пожала плечами.

– Ну, а ваш босс Авдюков, как скоро он предложил вам сожительствовать с ним? – спросила Марьяна. – Ведь он сам вам это предложил? Не на том ли первом собеседовании?

– На следующий день после того, как я вышла на работу, – ответила Олейникова и выпрямилась.

– И вы согласились?

– И я согласилась.

– Сразу.

– Ну, не сразу. Помучила слегка патрона, – Олейникова прищурилась. – Поломалась, как пай-девочка.

– Чувства вы хоть какие-нибудь к нему испытывали? – спросила Марьяна.

– Испытывала. Самые разные.

– Он обещал бросить семью, жениться, да?

– Иногда. Но мне как раз этого от него было не нужно.

– Он вам делал подарки?

– Конечно, а как же? Не стесняйтесь, спрашивайте, я вам, – тут Олейникова снова криво, насмешливо улыбнулась, – все их по порядку перечислю. Их что же, теперь придется отдать его законной семье?

– Нет, почему? С чего вы взяли?

– Ну, вы же подозреваете меня в его убийстве, – сказала Олейникова. – Вы же считаете, это я его прикончила.

– Мы разве это сказали? – Марьяна посмотрела на Катю. – А вы что, были его врагом?

– Нет, я его врагом не была.

– А другом?

– Мы вместе спали. Я жила с ним. Меня он устраивал.

– Вы были его личным секретарем. Вы наверняка были в курсе его взаимоотношений с компаньоном Усольским, с другими.

– С Усольским они были хорошие приятели. У них была полнейшая гармония в личном и деловом плане.

– Это было действительно так? – спросила Марьяна.

– Да.

– Или так вам казалось?

– Не знаю, может быть.

– Авдюков вам не жаловался, что его что-то беспокоит, тревожит? Что он кого-то или чего-то боится?

– Он мне жаловался только на радикулит.

– А про жену свою что-нибудь рассказывал?

– Нет. Я ему этого не позволяла. Я терпеть этого не могу.

– Правильно, – Марьяна кивнула. – И я, и я того же мнения. Ну, тогда давайте рассказывайте, как…

– Как я его убила? – резко спросила Олейникова.

– Как дела обстояли у вас с Авдюковым там, в «Парусе», – Марьяна прервала свои записи. – По всему выходит, вы последняя, кто видел его живым.

– Последним был его убийца.

– Угу, это самое я и говорю, – Марьяна подперла подбородок ладонью.

Олейникова молчала. Они терпеливо ждали.

– Я не знаю, что вам нужно, – ее голос звучал глухо. – Что конкретно вас интересует?

– Авдюков сам предложил вам поехать в «Парус»? – спросила Катя.

– Сам. Майские праздники он провел с семьей и, видимо, устал от всей этой домашней канители. Мы собирались всего на три дня.

– Вы обрадовались этой поездке?

Олейникова пожала плечами:

– Место неплохое. Парк, бассейн.

– Вечером десятого мая вы приехали в отель вместе?

– Я приехала на своей машине. Мы встретились уже в холле.

– Вы хорошо водите машину?

– Я не представляю себе жизнь без нее.

– Встретившись, вы сразу поднялись в номер? – спросила Катя.

– Да.

– Как же вы проводили время?

– Мы активно отдыхали, – Олейникова криво усмехнулась. – Сидели в баре допоздна, утром были в сауне, потом катались на катерах, обедали, ужинали, танцевали, потом снова шли в бар. Авдюков не скупился…

– Вам было весело, Юля? – спросила Марьяна.

– Я старалась развлекаться, раз уж представилась такая халява.

– Поподробнее опишите день – двенадцатое мая.

– Мы проснулись поздно, потому что легли поздно. Авдюков заказал завтрак в номер. У меня сильно болела голова – от шампанского и потом дождь еще собирался, а я погоду чувствую. Я хотела после завтрака лечь, но он сказал, что дождь – пустяки, ему хочется снова на озеро. Он нанял моторный катер, мы опять катались. Потом он сам встал за штурвал, – Олейникова провела по лбу рукой, словно припоминая все подробности. – Потом… потом мы ужинали в ресторане. Он заказал бутылку «Мутон-Ротшильд». Я такого вина никогда не пила, не могла себе позволить, даже когда работала в Италии и зарабатывала… Потом мы пошли в бар и пили уже там. Я слишком много выпила в тот вечер.

– А Авдюков?

– Он тоже был пьян.

– В котором часу вы вернулись в свой номер?

– Не помню точно. Поздно. Уже, наверное, после двенадцати.

– В номере все было как обычно?

– Не понимаю.

– Ну, может быть, вам показалось – кто-то заходил в ваше отсутствие?

– Горничная наверняка заходила – убрала постели, сменила полотенца в ванной.

– Вы пользовались фригобаром? – спросила Катя.

– Естественно.

– Что вы пили из фригобара?