Врата ночи - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 57

Колосов убрал вещдок в пакет. Позвонили из приемной начальника Управления розыска – Колосова немедленно просили зайти к руководству. Он знал зачем: закончились переговоры руководства главка с директором Института истории и экономики стран Востока и представителями курирующих его структур. Только так теперь можно было обрести официальный, «легальный» путь в это закрытое учреждение для допроса одного из его сотрудников.

Однако то, что допрос Валентина Белкина в стенах музея будет проходить в присутствии третьего лица, стало для Колосова неприятной неожиданностью. Но на следующий день в вестибюле института возле охраны в назначенный час его уже ожидал некто неприметный, настороженный и немногословный – явный «человек в сером», скромно представившийся как старший референт. Он, по его словам, и должен был по распоряжению администрации института присутствовать при беседе начальника отдела убийств с хранителем музейной экспозиции Белкиным. И воспротивиться такому тотальному надзору было невозможно.

Облик самого Белкина Никиту весьма заинтересовал. Как некогда и Кате, ему сразу бросилась в глаза явная военная выправка ученого-археолога. На научного сотрудника Белкин был похож так же, как сам Никита на солиста филармонии, однако вот уже несколько лет, как значилось в данной ему блестящей характеристике, он являлся хранителем институтского археологического музея. И как Колосов убедился, дело свое знал.

Сам музей произвел на начальника отдела убийств сложное впечатление. Сначала создалось просто ощущение ученого упорядоченного хаоса – стенды, какие-то гигантские фотопанно на стенах, фрагменты страхолюдных барельефов, невзрачная древняя керамика, куски глины с причудливым узором (лишь позже он понял, что это клинопись).

Вход в один из залов украшала зверовидная статуя: человек-бык с орлиными крыльями и пятью ногами. Лик статуи Никите не приглянулся: каменные черты являли жестокость и холодную наглую насмешливость. Пятиногий монстр со своего метрового гранитного пьедестала, казалось, презирал всех, кто вынужден был проходить под его выпуклым объемистым брюхом. Колосов украдкой постучал по каменному копыту: крепкий урод – из гранита, наверное, высечен или из базальта.

Возле этой статуи, а точнее, под ней они с Белкиным и встретились. Столкнулись в дверях. Пока обменивались первыми фразами – Колосов представлялся, демонстрируя удостоверение, Белкин говорил, что потрясен смертью Алагирова, о которой узнал от руководства военно-исторического общества, – стояли все так же, под статуей. Под ее брюхом, между ног, похожих на черные храмовые колонны.

Белкин был бледен, встревожен. Однако Никите показалось, что он рад присутствию на этой беседе «референта». А тот в разговор почти не вмешивался, слушал внимательно. Изредка только, когда сам Белкин к нему обращался, пояснял и уточнял тот или иной факт, касающийся деятельности института. Никите все это напоминало времена «застоя», когда присутствие человека-невидимки из КГБ было обязательным во многих ситуациях, как-то: выезд советской делегации за рубеж или посещение культурных мероприятий, где возможны контакты с иностранцами.

В институте иностранцами не пахло, Колосов, правда, был чужой, но тоже не мальчик с улицы, а лицо при исполнении. Но, видимо, в этих стенах еще крепко держались старых порядков. И сдавать в архив бдительность не собирались.

– Ужасно, просто ужасно… У меня и слов-то нет. Когда нам позвонили из Фонда при Управлении делами Окружного атамана и сказали, что Абдулла трагически погиб… А все-таки при каких обстоятельствах это произошло? На него кто-то напал? Это ограбление? – Белкин, спрашивая, сильно волновался.

– Валентин Александрович, я отвечу на все ваши вопросы. И на ваши тоже, если они вдруг возникнут, – Колосов покосился на молчаливого свидетеля их беседы. – Но сначала сам с вашей помощью должен кое в чем разобраться. Может, присядем?

Белкин пригласил его в свой кабинет, тот самый, в глубине залов, где некогда побывала и Катя.

– Нет, давайте лучше останемся здесь, в зале. – Никита кивнул на банкетки в углу. – Некоторые мои вопросы будут касаться здешних экспонатов.

На лице Белкина отразилось удивление, но он сделал приглашающий жест – прошу.

– Валентин Александрович, – Колосов оглядывал музейный зал. – Как давно вы познакомились с Алагировым?

– Примерно около года назад. Быть может, чуть меньше. Знакомство наше состоялось, когда военно-историческое общество «Армия Юга России» обратилось к нам, в наш институт, за помощью по одному интересующему их вопросу.

– Кое-что уже слышал об этом обществе. Из беседы с неким Василием Астрахановым. Знаете такого?

– Конечно. Это ответственный секретарь фонда… Постойте-ка, а вы и его уже допрашивали?

– Служба. Произошло убийство. Мы опрашиваем всех знакомых Алагирова. Кстати, Астраханов сказал мне, что на той неделе вы договаривались с ним о встрече здесь, в институте, на шестнадцать часов. Шла речь о каких-то документах.

Колосов перехватил быстрый взгляд Белкина в сторону «референта».

– Да, у нас вся документация для них была уже готова, – ответил он. – Астраханов должен был приехать и забрать бумаги.

– Он сам назначил вам это время – четыре часа дня?

– Нет, кажется… Вроде сам… Нет, это я ему позвонил. Но он не приехал. Позже извинился. Сказал: непредвиденные дела задержали.

Белкин смотрел на Колосова в упор. И в его темных глазах Никите почудилось… Но вот он опустил взгляд, чуть усмехнулся. Спросил:

– Это что, как-то связано со смертью Абдуллы, Никита Михайлович?

– Нет, Валентин Александрович, просто я проясняю для себя кое-что. С вашей помощью. – Никита с досадой чувствовал, что фальшивит. – А как часто Алагиров посещал ваш музей?

– Нередко, скажу так. И когда дела приводили его сюда, и когда…

– Что?

– Ну, ему было всего-то двадцать шесть. А в этом возрасте… Одним словом, не могу сказать, что каждый раз, бывая в этих стенах, он приезжал именно ко мне.

– Что, к кому-то из ваших… сотрудниц?

Белкин хмыкнул одобрительно, словно приветствуя сообразительность собеседника.

– Нет, Янина Мелеску не работает в нашем институте. Обращается к нам за консультацией. Она художник-мультипликатор. Как это сейчас называется… Анимация, аниматроника… У нее разрешение работать здесь, в музее, рисовать с натуры. – Белкин кивнул на барельефы на стенах. – К нам немало разного творческого народа обращается – художники, скульпторы, модельеры, киношники. Кому можем – помогаем.

– Значит, Алагиров приезжал к ней?

– Мне так порой казалось. Но лучше спросить ее. Если она, бедняжка, сейчас, конечно, в состоянии говорить. Смерть Абдуллы – страшный удар. Эх, Абдулла… Нет, но у вас есть уже какие-то версии, вы ищете убийцу?!

– Конечно, ищем, землю роем. – Колосов смотрел на Белкина. – И это не простой грабитель. На счету этого человека жизнь не одного Алагирова, Валентин Александрович. Это нам известно точно, – он оценивал про себя сказанное Белкиным. Хранитель музея, археолог с выправкой кадрового офицера охотно давал показания об отношениях Алагирова с женщиной по имени Янина, словно намекая… Или, быть может, отводя внимание от…

– Но приехал я не только за тем, чтобы спрашивать вас об Алагирове. – Колосов извлек из кожаной папки, привезенной с собой, запакованную в пакет каменную пирамидку с увесистым основанием и просверленным верхом. – Вот это было найдено нами на месте преступления возле трупа. Что это за предмет и каково его назначение, нам неясно. Посоветовали обратиться за консультацией в ваш музей.

Белкин вздрогнул. Или… Колосову так показалось, но реакция была… Осторожно, очень осторожно взял вещдок в руки и…

– Слава богу… а я подумал… – Он быстро перевернул пирамидку, впившись взглядом в основание. – Черт, ну надо же… Никита Михайлович, я подумал, это из нашей коллекции. Даже в жар бросило. Идемте со мной, вот этот стенд. – Он стремительно увлек за собой Колосова к музейной витрине, на которой Никита поначалу увидел лишь разбросанные по черному бархату древние монеты, а затем и…