Птица пустыни - Берте (Бертэ) Эли. Страница 29

XIII

ИЗВЕСТИЕ

После поездки на ферму Клару покинуло мрачное расположение духа. Она была ласкова с матерью, не так холодна с Денисоном, спокойна и внимательна с окружавшими ее и почти не расставалась с Рэчел. Девушки проводили вместе целые дни, работая в магазине. Клара даже как будто пристрастилась к увлечению Рэчел и выказывала чрезвычайное любопытство к утконосам, бабочкам и жукам, не уставая расспрашивать мисс Оинз о нравах хламид.

Клара даже сама занималась различными опытами. С этой целью она отыскала в магазине четки из бус. Разломив бусины на галерее, где исчез алмаз, и в саду, она ежедневно, утром и вечером, приходила их пересчитывать.

Прошло несколько дней, и однажды утром Клара не досчиталась двух бусинок, оставленных в саду. В тот же день исчезла одна бусинка с галереи. Клара была вне себя от радости: стало быть, она не ошибалась, приписывая хламидам пропажу алмаза.

С этой минуты не проходило дня, чтобы не была похищена бусинка, и подруги то и дело наведывались в сад, чтобы пересчитать их. Но они ни разу не застали похитителей на месте преступления. Птицы оставались невидимы, и напрасно Клара и Рэчел подстерегали их. Иногда они слышали чириканье на деревьях, что-то шевелилось в листве, но при их приближении хламиды исчезали. Однако подруги не сомневались, что именно они были виновницами исчезновения бусин, и эта уверенность вселяла в Клару надежду.

Занятая своими опытами, девушка почти не прислушивалась к зловещим слухам о том, что происходит на приисках. Впрочем, разговоры о ненависти золотоискателей к торговцам и о возможных беспорядках ходили давно, поэтому в Дарлинге многие не верили, что подобное может произойти.

Но однажды курьер, приехавший с приисков, привез ужасные известия. Говорили, что прииски сгорели, что была перестрелка, что шериф затребовал помощь из Мельбурна, чтобы обуздать возмутившихся золотоискателей. Необыкновенное волнение царило в Дарлинге, у многих жителей которого родственники находились на приисках.

Клара в этот день обнаружила исчезновение еще двух бусинок и радовалась своему открытию, Она находилась в саду, когда услышала, что ее зовет мать.

Мадам Бриссо, рыдая, держала в руке письмо, которое, вероятно, было причиной ее слез. Семирамида казалась не менее огорченной, и ее черные щеки были мокры от слез.

– Боже мой, мама, что случилось? – испуганно спросила Клара. – Уж не получили ли вы неприятных известий от отца?

– Да, – мадам Бриссо обняла дочь, – известия очень неприятные. Ах, милое дитя, наше счастье кончилось... Проклятая страна! Логовище злодеев, грабителей, убийц!

– Ради Бога, мама, – прошептала Клара, побледнев, – скажи мне... отец...

– Его обокрасть, сжечь, зарезать! – закричала Семирамида, с отчаянием ломая руки. – Все ограблено, все погибло! Святая дева защитит нас!

– Возможно ли это? – ужаснулась Клара. – Милый отец...

– Прочти его письмо... У меня нет сил повторить тебе эти ужасные вещи!

– Он пишет, стало быть, он жив? Слава Богу!

– Конечно, он жив. Что это пришло тебе в голову, Клара? Твой отец жив, хотя находился в большой опасности. Но мы разорились!

Клара, не слушая, схватила письмо.

Оно было написано на другой день после пожара. Бриссо рассказывал в нескольких словах своему семейству о том, что произошло. Он не распространялся о подробностях относительно опасностей, которым подвергался, не желая волновать свою жену и дочь. Торговец писал:

«Я был очень близок к смерти самой ужасной, но меня спас виконт де Мартиньи, который сам был опасно ранен, защищая меня. Я никогда не буду в состоянии достойно отблагодарить этого благородного и храброго человека. А я сам не сделаюсь ли предметом презрения и жалости? Плоды моих трудов совершенно погибли, теперь вдвое беднее стали мы, чем в тот день, когда приехали в эту гибельную страну!».

В заключение Бриссо сообщал, что Мартиньи и он находятся в безопасном месте, в лагере, под покровительством полиции, и что, по всей вероятности, мятеж будет уже подавлен, когда они получат это письмо.

Прочитав письмо, Клара без сил опустилась на стул, между тем как ее мать и негритянка продолжали рыдать.

– Понимаешь ли ты, Клара, что все наши прекрасные мечты, по крайней мере, мои, уничтожены? – всхлипывала мадам Бриссо. – Товары, стоившие сто тысяч долларов, погибли в несколько часов! Мы никогда не оправимся от этого несчастья. Мы должны будем остаться в этой гнусной стране, где я сохну, где я старею, где я умру от горя.

Клара бросилась на шею матери и осыпала ее поцелуями.

Неожиданно мадам Бриссо спросила:

– Ну, Клара, что ты теперь думаешь о виконте де Мартиньи? Уже дважды он спас жизнь твоему отцу, несмотря на опасности, которым подвергался. Он вовсе не походит на людей, встречающихся здесь. Предчувствие не обмануло меня, когда я давала ему рекомендательное письмо к Бриссо, мне не придется раскаяться в этом. Виконт – это одна из тех великодушных натур, которых можно встретить только в нашей Франции.

При воспоминании о виконте Клара нахмурилась.

– Подождем делать выводы о нем, – ответила она, потупив глаза, – пока не узнаем, чем мы обязаны нашему соотечественнику. Отец на этот счет чрезвычайно скрытен... Но неужели, – прибавила она другим тоном, – ничто не могло быть спасено? Неужели мы разорились совершенно?

– Совершенно, дочь моя. Товары для магазина на приисках и в Дарлинге взяты в долг у многих торговых домов в Мельбурне. На нашем счету в банке только шестьдесят тысяч долларов, когда нам надо вдвое больше, чтобы расплатиться с кредиторами. Мы могли вскоре сделаться очень богаты, а теперь будем прозябать в нищете!

– Значит, если через месяц, например, нам пришлось бы заплатить десять... двенадцать тысяч долларов, отец не будет в состоянии этого сделать?

– Двенадцать тысяч? А где мы их возьмем? Повторяю тебе: мы должны более ста тысяч долларов, и если потребуют немедленной уплаты, нам предстоит банкротство...

Клара закрыла лицо руками.

– О, какое несчастье! – прошептала она со вздохом.

Несчастная девушка думала о том, что если алмаз не найдется, то она окажется в полной зависимости от виконта де Мартиньи.

Мадам Бриссо хотела что-то сказать, но в этот момент в магазин кто-то вошел. Семирамида побежала навстречу тому, кого она считала покупателем, но остановилась, узнав Ричарда Денисона.

Молодой судья был в дорожном костюме. Через плечо у него висело двуствольное ружье, за пояс была заткнута пара пистолетов. В окно у дверей магазина виднелся старый Уильям, державший за узду лошадь своего господина. Ричард подошел к женщинам и сказал с сочувствием:

– Бог да поможет вам! Я только что узнал о несчастье, постигшем вас, и до отъезда хотел увидеться с вами, чтобы хоть немного утешить.

– Как? Вы уезжаете? – спросила мадам Бриссо.

– Я еду на прииски, чтобы помочь местным властям. Со мной отправляются человек двадцать волонтеров и несколько констеблей. Думаю очень скоро мятеж будет подавлен. Я увижу господина Бриссо и окажу ему все услуги, какие будут зависеть от меня... Не дадите ли вы мне какого-нибудь поручения к нему?

– Я хотела написать, – ответила мадам Бриссо, – но у меня нет ни сил, ни мужества. Скажите моему мужу, что мы убиты, уничтожены этим известием.

– Однако не забудьте, – добавила Клара, – сказать ему, как мы благодарим Бога за то, что он сохранил его жизнь. Что было бы с нами, если бы бедный мой отец умер! К счастью, он жив, и это служит великим для нас утешением, хотя наше разорение должно иметь весьма гибельные последствия.

Денисон подошел к Кларе и сказал ей робко:

– Мисс Бриссо, важность обстоятельств заставляет меня задать вам один вопрос... Скажите, происшествие на приисках не изменит ли вашего решения? Может быть, есть другой человек, успевший получить вашу привязанность и ваше слово! Вы не измените своего намерения.