Журнал «Если», 1998 № 11-12 - де Ченси Джон. Страница 12

В этот момент к Ветчо подошла его хозяйка. Он обошелся с ней неучтиво — не по-иански грубо. И даже не намекнул, что луна вовсе не луна. Пусть догадывается сама.

Управляющий Чевски спал и во сне храпел. Он был пьян. Его жена Сидоуни лежала рядом без сна. Несколько раз пыталась повернуть мужа, чтобы он перестал храпеть. При последней попытке он ударил ее, не просыпаясь, и теперь Сидоуни раздумывала, не будет ли утром заметен синяк.

Это была не единственная неудача сегодня ночью. Когда они легли в постель, она пробовала склонить мужа к близости и получила резкий отказ. Вспомнив об этом, она села, привалилась к подушкам и уставилась на него с угрюмой ненавистью. Неужели этот подонок больше ничего не хочет? Завел любовницу? Какую-нибудь ианку? Неужели хоть кто-то из этих изящных, хрупких созданий пожелает взглянуть на него?

Секунду или две это воображаемое зрелище — ее тучный муж, совокупляющийся с молоденькой ианкой, — казалось необыкновенно смешным. Но вскоре она перестала веселиться, потому что слишком хорошо знала ответ. Единственный ответ — да, они-то захотят. У туземцев свои, совсем иные обычаи.

«Тогда, может быть, мне стоит вести себя так же?» — подумала Сидоуни. Хотя знала, что никому в колонии, ни одному мужчине не придет в голову затеять с ней интрижку. Не только потому, что ей шестьдесят пять и фигура уже не та, гораздо важнее, что она жена управляющего.

«Но для кого-нибудь из этих молодых ианцев, этих „обезьянок“ я могла бы стать наградой. Нечто экзотическое, чудесное. А Элис утверждает, что ианцы…»

Что такое?! Вспышка, сияние, игра света и красок сквозь прозрачную крышу над головой! Сидоуни вскрикнула, задрала голову, моргая, не веря своим глазам. Муж по-прежнему храпел во всю мочь. Она дотянулась до кнопки, цветные прозрачные панели раздвинулись, и стало без всяких преград видно небо.

«Боже, это может быть только… Помню, много лет назад, на планете Тамарр… Нет. Это больше похоже на какого-нибудь из его подражателей. Но в любом случае — событие! Какое событие!» Она в крайнем возбуждении вылезла из постели, ей хотелось крикнуть, разбудить мужа, даже ценой того, что он ударит ее еще раз.

Но она удержалась. «Нет. Пусть этот нажравшийся боров узнает последним. Возможно, из-за этого он потеряет работу. Ну что ж, я-то не заплачу».

Стараясь двигаться как можно тише, Сидоуни, набросив по дороге халат и сунув ноги в тапочки, вышла на балкон, чтобы насладиться игрой света, разворачивающейся в ночном небе — все шире и шире.

— Помпи, замолчи, — отрезал доктор Лем.

Чабби надулась, потому что хозяин действовал вопреки ее пониманию соответствия вещей: сейчас было не время садиться за коммуникатор. Но, несмотря на обиду, Помпи безропотно повесила усики и улеглась, свернувшись клубочком, — Лем вспомнил время, когда она была еще совсем крошкой и он учил ее, как нужно себя вести в человеческом жилище, — свернулась, ушла в себя наподобие устрицы, как бы говоря: если я не вижу тебя, то и для тебя — меня нет.

— Ха! — воскликнул доктор Лем, искренне желая, чтобы все оказалось так просто. Ему очень хотелось верить: сейчас он закроет глаза — и эта штука исчезнет с небосклона.

Вдруг его охватило непрошеное чувство ответственности. Он не занимал в колонии никакого формального поста (такая должность была только у Чевски), но Лем с течением времени сделался неофициальным главой, и люди относились к нему с почтением. Даже в небольшом сообществе, вроде этого, время от времени возникают проблемы, кому-то требуется психиатрическая помощь, и в таких случаях он помогал, сколько мог.

Он чувствовал, что есть люди, которые должны представлять себе, что произошло на самом деле. Начать с его коллеги Харриет Покород, врача сообщества землян; затем — Джека и Тоси Сигараку, учителей маленькой школы (детей здесь было немного). Еще был Педро Филлипс, торговец; Гектор Дуччи, главный инженер, в чьем ведении находилась, прежде всего, работа Врат, а затем и вся техника поселения землян…

Очевидно, все они уже общаются по коммуникатору. Во всяком случае, с кем он ни пытался связаться, везде слышался сигнал «занято»… Кто еще? Управляющий Чевски? Нет, разумеется, нет. Его должны были уведомить первым, и он наверняка уже занят по горло.

Лем в огорчении откинулся на спинку кресла. Он хотел — должен был — сделать что-нибудь, пусть даже поговорить с приятелем. Или с информатом, подумал он, внезапно осознав, что до сих пор пользовался догадками и косвенными данными. Дрожащими пальцами набрал код информата и тут же убедился не только в том, что его выводы были правильны, но и что тридцать восемь человек опередили его.

— Что это? — наконец прошептала Шайели. Она вцепилась в руку Марка и сжимала ее так крепко и долго, что от кисти до плеча побежали мурашки.

— Это… ну, это реклама, — хрипло ответил Марк. Он выбрал наиболее подходящее ианское слово — оно означало много больше, чем его буквальный эквивалент в человеческом языке, но в данном случае преувеличения не было.

— Реклама! — воскликнула Шайели. — Но это же ерунда! Что тут, по-твоему, рекламируется?

— Прибытие… — Марк помешкал, вытирая лоб краем плаща. — Ну, — сказал он наконец, — ты слышала когда-нибудь наши разговоры о человеке по имени Грегори Чарт?

Она покачала головой, широко раскрыв глаза. Эти жесты привились на Иане со времен первого контакта с людьми и стали неотъемлемой частью поведения туземцев.

— Услышишь, — вздохнул Марк. — Теперь уж точно услышишь.

Если кто в Прелле и спал в эту ночь, так это грудные младенцы да немощные старики.

Ианцам — не поодиночке, а целиком, как расе — были знакомы подобные небесные явления, и местное население бодрствовало. Велись споры между пожилыми консерваторами, цитировавшими таинственные места из «Эпоса Мутины» и других древних источников, и их молодыми противниками, утверждавшими, что это еще одно замечательное проявление человеческой культуры, превосходящей их собственную, и состоит оно в том, что весь небосвод используется в качестве гигантского рекламного плаката. Информация, которой Марк поделился с Шайели, быстро вышла за пределы круга ее ближайших друзей. Это заняло не более часа.

Но по мере того, как появлялись новые подробности, споры стали стихать и вдруг приобрели иное направление.

«Три икса вниз, — сказал себе Эрик Свитра, пролетая над Вратами в мелькающих синих и пурпурных лучах. Он устал, ему казалось, что усвоенная под гипнозом последовательность мысленных операций никогда не кончится. — Икс по диагонали; „пи“ к „е“…

Врата зазвенели в тональности фа-мажор. Эрика вдруг словно обдало холодной водой, и он ощутил под ногами гладкую сталь. Путешествие окончилось. Давно пора, подумал Эрик. Если бы он знал, как трудна и длинна эта последовательность, он бы еще прикинул, стоит ли совершать прямое, без остановок, путешествие на Иан. Ну ладно — в конце концов, дорогостоящие гипнотические инструкции перенесли его туда, куда надо. Он со вздохом облегчения положил на землю свою сумку и, стоя у края Врат, взглянул на Кольцо, изображения которого видел не раз.

И вдруг заметил нечто движущееся по орбите под Кольцом… Луну.

— Какого черта!

Выхватил из кармана путеводитель и заглянул в него — в сотый раз. Никакой луны, ясное дело.

— Вот негодяи, они отправили меня не на ту планету! Засужу мерзавцев!

Но сегодня — никаких дел. Он отчаянно устал. Сейчас надо поскорее найти пристанище. Эрик мрачно надел на плечи сумку и начал спускаться с холма.

Разумеется, новость за считанные минуты распространилась среди землян, и не только потому, что люди затребовали объяснения у информата и получили их, но и потому, что многие не нуждались ни в каких объяснениях. Например, мама Дуччи была на Илиуме, когда туда прибыл Чарт; Сидоуни Чевски побывала на Тамарре, кто-то видел Чарта на Сайнуле, а кто-то — на Вейле… Каждому хотелось потолковать о нем, и разговоры, и обмен самыми фантастическими сведениями кончились только перед рассветом.