НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 32 - Стругацкие Аркадий и Борис. Страница 38

Плата оказалась слишком велика. Человеку, пусть он и называет себя люденом, противопоказано обходиться без человечества.

Как все это не похоже на те апокалиптические картины, которые мы рисовали друг другу четыре года назад! Помнишь, как старик Горбовский, хитро улыбаясь, прокряхтел: «Волны гасят ветер…»? Все мы понимающе закивали, а ты, помнится, даже продолжил эту цитату с видом многозначительным до кретинизма. Но разве мы поняли его тогда? Никто из нас не понял. И теперь, мой капитан, когда они ушли и не вернутся больше, мы все вздохнули теперь с облегчением? Или с сожалением? Я не знаю. А ты?

(Конец документа 24)

«Максим!

Я ничего не могу сделать. Передо мной расшаркиваются в извинениях, меня уверяют в совершенном уважении и сочувствии, но ничего не меняется. Они уже сделали Тойво «фактом истории».

Я понимаю, почему молчит Тойво — ему все это безразлично, да и где он, в каких мирах?

Я догадываюсь, почему молчит Ася — страшно сказать, но ее, видимо, убедили.

Но почему молчите вы? Ведь вы любили его, я знаю, и он любил вас!

Как видите, я не молчу больше, Майя Тойвовна. Я сказал. Все, что мог, и все что сумел сказать.

Эдуард Геворкян (Арк. Бегов)

СКАКАЛКА

Второе солнце наполовину вышло из-за неровного горизонта, синий рассвет медленно сменялся малахитовыми разводами.

Представитель Арбитража невнимательно перебирал разложенные квадратные пластины мнемоблоков, затем отодвинул их.

— Вы понимаете, что я вправе здесь и сейчас, немедленно, сместить вас и остановить работы до прибытия комиссии?

Диспетчер, невысокий худощавый мужчина, обвел взглядом присутствующих, издал странный звук «гымк-к», но ничего не ответил.

— С таким чудовищным нарушением инструкций еще не приходилось встречаться, — продолжал представитель. — Мне кажется, что диспетчерская служба знала обо всем. Кто же теперь будет отвечать?:

— А вам, Александр, непременно нужны головы виноватых? — подал голос мужчина в спецкостюме трассера.

Представитель Арбитража барабанил пальцами по мнемоблоку.

— Головы надо снимать с поставщиков, одну за другой, — вдруг заговорил диспетчер. — Отставание по Трассе на восемь недель, люди устали, вот и пользуются каждой возможностью… — Он осекся под тяжелым взглядом представителя и снова издал «гымк-к».

— Ну ладно! — поднялся с места мужчина в спецкостюме. — На сегодня пока все. Александр, вы, пожалуйста, задержитесь.

Комната опустела. Мужчина в спецкостюме подошел к окну. В стекло снаружи ударилась небольшая птица, а может, большое насекомое. Мужчина щелкнул ногтем по темному стеклу, птица-насекомое сгинула.

— Тебе привет от Жени, — сказал представитель Арбитража.

— Спасибо. Как она там?

— Спасибо. Вот-вот станет бабушкой.

— Да-а… Двадцать лет не виделись… Ты, смотрю, все в Арбитраже…

— А ты бессменный начальник проходки…

— С твоей помощью могу в ближайшее время сдать дела.

— Хорошо, что ты понимаешь…

— Понимаю. Пойми и ты, что люди не могут месяцами выкладываться здесь, на Трассе, не видя неба и травы. Не видя, наконец, своих детей! И эта чертова иллюминация: восходы синие, малахитовые, фиолетовые, дни желтые и багряные, закаты вообще… В глазах рябит!

— Позволь, Юргис, а что, на других станциях было легче? Здесь хоть кислородный мир.

Юргис хотел что-то сказать, но тут загудел вызов.

— Войдите! — сказал начальник проходки.

Золотистый прямоугольник растаял. В проеме возникла высокая женщина с запавшими глазами, двинулась к начальнику проходки. Юргис спокойно встретил ее взгляд, только плечи слегка подались вперед.

— Нашли? — тихо спросила она.

— Мы разбираемся, Клара, и пока нет оснований беспокоиться…

Женщина резко повернулась к представителю и спросила:

— Скажите, где он? Почему его не ищут?

— Его ищут, — веско ответил Поршнев. — Поверьте, ищут везде. Объявлен всеобщий розыск. Его найдут. Мы ждем…

— Буду ждать здесь, — заявила Клара и опустилась в кресло.

— Пожалуйста, — пожал плечами Юргис. — Как тебе удобнее.

Поршнев помассировал виски и вздохнул. Опять нарушение инструкций вело к трагедии. Опять из-за пустяка ломалась судьба людей.

Трасса… От планеты к планете, от звезды к звезде идут линии самого дерзкого предприятия, задуманного и осуществляемого человеком. Монтаж станций внепространственного переноса длится уже четвертое десятилетие. На первую станцию — два-три года.

Затем переброска оборудования по ВП, все грузится на огромные транспортеры типа «Рубеж», приходят десантники и ведут эти субсветовые грузовозы к планете, выбранной для следующей станции. Цикл повторяется: высадка, налаживание полевой ВП и прием трассеров. А трассеры сразу разворачивают стройплощадку ВП-стационара…

Когда-то и Поршнев восхищался подвигами трассеров, но работа в Арбитраже сделала его скупым на эмоции. Иногда подвиг одного человека был следствием головотяпства и безалаберности другого.

Несмотря на строгие ограничения, трассеры часто пользовались грузовым ВП, особенно в выходные: один соскучился по детям, оставшимся на Большой, другому захотелось погулять по травке под голубым небом… На предупреждения медиков им плевать. Плюют на то, что режимы грузового и пассажирского ВП разные, и на то, что пользование пассажирским ВП разрешено не чаще раза в год. Пусть на линиях строгий медконтроль, служба регистрации и все такое — инструкции не для трассеров писаны! Теперь выясняется, что дети тоже пользуются ВП. Несчастный случай не заставляет себя ждать: исчез семилетний Юра Дьяков, пропал, сгинул на линии. Клара Дьякова на грани нервного коллапса, отец Юры держит себя в руках, но надолго ли его хватит…

Юргис Жемайтис тоже осознавал остроту положения. С одной стороны, люди выматываются, по году-полтора не видят Землю, семейным еще трудней — дети на Большой, в школах. И лезет трассер в грузовые отсеки ВП, прячется за контейнерами, бегает от биоконтроля по переходам. А в последнее время, уже на Хандзе, и дети, кто пошустрее, стали к родителям на воскресенье «прыгать» — благо на грузовых ВП практически нет людей. С другой стороны, на Большой-то куда смотрят? На станциях никакого контроля. А с детей какой спрос: им и к родителям хочется, и за тухтелями — местными животными — погоняться… В итоге мать находит за ящиками личную куртку сына и начинает сходить с ума.

Впрочем, начальник проходки отвечает за все. Если медики запрещают частые ВП, значит, есть причины: малоизученные деривации и все такое. Детям же частые ВП особо не рекомендуются. О мутагенезе давно говорят.

— Со школой связь поддерживается? — спросил Поршнев, когда они с Юргисом вышли в коридор.

Клара осталась в комнате.

— Да. Если объявится, сразу же сообщат.

— Если объявится…

— Шанс есть. Мизерный, но есть. Он мог так хорошо спрятаться, что просто заблудился. Грузовой ВП — это не пассажирский салон, там масса отсеков, переходов, секций. Заблудился, скинул куртку… А пока шастал, было два переноса — сюда и обратно, на Большую. Выбрался, сообразил, что к чему, а тут объявили розыск. Теперь прячется, пережидает суматоху. Ему всего семь лет…

— В худшем же случае произошел аварийный сброс, и его выбросило где-нибудь на Кане, на Магдалине или Плунжере… На любой из девяти отработанных планет. Планет, абсолютно не пригодных для жизни. Тогда шансов нет. В блоке ВП воздуха столько, сколько прихвачено с Земли. Пока диспетчеры разберутся, все будет кончено.

— Разве внештатный сброс не фиксируется?