Бесплодные земли - Кинг Стивен. Страница 48

Джейк проснулся с первым молочным лучом рассвета, но встал не сразу, а еще долго валялся в постели, глядя в потолок. Он думал о том мужчине в «Манхэттенском ресторане для ума», Эроне Дипное, который шатался по Бликер-стрит еще тогда, когда Боб Дилан только выучился извлекать верхнюю G из своей старой гитары. Эрон Дипной загадал Джейку загадку.

Нету ног, но на месте она не стоит, Ложе есть, но не спит, Не котел, но бурлит, Не гроза, но гремит, Нету рта, но она никогда не молчит.

Теперь он знал ответ. Река. У реки нету ног, но она не стоит на месте, у реки есть ложе, она бурлит и гремит, стало быть, никогда не молчит. Ответ подсказал ему мальчик из сна.

И тут Джейк вдруг вспомнил еще кое-что из того, что говорил ему Эрон Дипной: «Это лишь половина ответа. Загадка Самсона – двойная, мой юный друг».

Джейк посмотрел на часы у кровати. Двадцать минут седьмого. Пора вставать, если он собирается выйти из дома до того, как проснуться родители. На сегодня школа отменяется; Джейк подумал, что, будь его воля, он бы вообще отметил ее, может быть, навсегда.

Отбросив в сторону одеяло, Джейк опустил ноги на пол и вдруг увидел, что у него поцарапаны обе коленки. Причем, царапины свежие. Вчера, когда он упал, поскользнувшись на кирпичах, он отбил себе бок, так что теперь там громадный синяк, а потом еще стукнулся головой о кирпич, когда хлопнулся в обморок возле розы, но на колени он точно не падал.

– Это случилось во сне, – прошептал Джейк вслух и, как ни странно, не удивился. Он принялся быстренько одеваться.

Из самого дальнего угла шкафа, из-под груды старых кроссовок без шнурков и кипы комиксов про человека-паука, Джейк извлек свой старенький ранец, с которым ходил еще в начальную школу. Лучше, наверное, сразу отбросить коньки, чем заявиться в школу Пайпера с ранцем – так примитивно и так по-плебейски, моя дорогая, – и как только Джейк взял его в руки, на него вдруг накатила волна ностальгии по тем, былым, временам, когда жизнь казалась такой простой.

Он сунул в ранец чистую рубашку, чистую пару джинсов, смену белья, несколько пар носков. Потом уложил еще «Чарли Чу-Чу» и «Загадки». Прежде чем сунуться в шкаф, Джейк положил ключ на стол, и голоса тут же вернулись обратно, однако звучали они приглушенно, словно издалека. К тому же он твердо знал, что теперь в его силах прогнать их снова, стоит только взять ключ. Поэтому нечего было тревожиться.

«Ну вот. Кажется, все, – сказал он себе, глядя в ранец. – Даже с книгами места осталось достаточно. Что еще?»

Вроде бы ничего… но тут он вдруг понял, что едва не забыл одну вещь.

В кабине отца пахло дымом от сигарет и отдавало душком честолюбия.

Надо всем в кабинете царил исполинских размеров письменный стол из тикового дерева. Прямо напротив него на стене, которая в кабинетах обычно отводится под книжные полки, располагались три телеэкрана «Мицубиси». Каждый из них был настроены на один из трех конкурирующих каналов, и по ночам, когда отец поздно засиживался у себя, они выдавали все «новейшие достижения противника», но чисто зрительно – звук отец выключал.

Шторы были задернуты, и Джейку пришлось включить настольную лампу. Он страшно нервничал. Еще бы – без спросу вломиться к отцу в кабинет! Если бы папа проснулся сейчас и застал его здесь (а такое не исключено; не зависимо от того, как он поздно ложился и сколько пил накануне, Элмер Чемберс всегда спал очень чутко и вставал спозаранку), он бы здорово распсиховался. Что значительно осложнило бы Джейку задачу: незаметно уйти из дому. И это, как говорится, были бы только цветочки. Чем он быстрей уберется отсюда, тем лучше.

Ящик стола оказался заперт, но Джейк знал, где хранится ключ. Отец и не делал из этого тайны. Джейк выудил ключ из-под книги записей, открыл третий ящик и, просунув руку между файловых папок, нащупал холодный металл.

В коридоре скрипнула половица. Джейк застыл. Прошло несколько секунд, но скрип больше не повторился. Джейк вытащил пистолет, который папа держал у себя для «домашней обороны» – автоматический «рюгер» 44-го калибра. В тот день, когда папа купил пистолет, он его с гордостью продемонстрировал Джейку – это было два года назад. При этом папа остался глух к истерически-нервным материным просьбам убрать «эту штуку» подальше, пока никто не пострадал.

На боку пистолета Джейк нашел кнопку, освобождающую зажим обоймы. С тихим щелчком, который в тихой квартире прозвучал оглушительным грохотом, она выпала прямо ему на ладонь. Джейк опять оглянулся с опаской на дверь, а потом принялся изучать обойму. Заряжена полностью. Он собрался было вставить ее обратно, но передумал. Одно дело – держать заряженный пистолет в закрытом ящике стола, совсем другое – разгуливать с ним по Нью-Йорку.

Он уложил пистолет на самое дно ранца, снова залез в третий ящик и вытащил из-за файловых папок коробку с патронами, полную наполовину. Джейк вспомнил, что одно время отец упражнялся в стрельбе в тире полицейского участка на Первой-Авеню, но потом потерял к этому интерес.

Снова скрипнула половица. Надо бы убираться отсюда немедленно – от греха подальше.

Но, пересилив себя, Джейк вынул из ранца рубашку, расстелил ее на отцовском столе и завернул в нее и обойму, и коробку с патронами. Потом уложил этот сверток в рюкзак и закрыл рюкзак на замок. Он собрался уже уходить, как вдруг его взгляд задержался случайно на небольшой стопке почтовой бумаги рядом с «корытом» исходящей/входящей документации. Поверх стопки лежали зеркальные солнечные очки, папины любимые. Джейк взял лист бумаги, потом, немного подумав, забрал и очки. Положил их в нагрудный карман, вынул тонкую «золотую» ручку из подставки письменного прибора и написал сразу под шапкой на фирменном бланке: «Дорогие папа и мама».

Тут он остановился и, нахмурившись, уставился на обращение. Хорошо, а что дальше? Что он, собственно, собирается им сообщить? Что он их любит? Это правда, но этого мало – к этой, пусть главной, истине лепятся много других, не таких приятных, точно стальные спицы, воткнутые в клубок. Что он будет по ним скучать? Он и сам не знал, правда это или нет, и это было ужасно. Что он очень надеется, что они будут скучать по нему?

Внезапно он понял, в чем суть проблемы. Если бы он собирался уйти только на день, на сегодня, он бы нашелся, что написать. Но Джейк был почти что уверен: это будет не день, не неделя, не месяц и даже не три летних месяца школьных каникул. Он вдруг понял, что на этот раз, стоит ему только выйти из этой квартиры, он больше уже никогда не вернется сюда.

Он хотел уже скомкать листок бумаги, но потом все-таки передумал и написал: «Пожалуйста, поберегите себя, ваш Дж.». Вышло, конечно, коряво, но это – хотя бы что-то.

Вот и славно. А теперь хватит уже испытывать судьбу – пора сваливать.

Так он и сделал.

В квартире царила едва ли не мертвая тишина. Джейк на цыпочках перебрался через гостиную, напряженно прислушиваясь. Но услышал он только дыхание спящих родителей: тихое – мамы, легонько сопящей во сне, и носовые всхрапы отца, каждый вдох которого завершался высоким и тонким присвистом. Когда Джейк вышел в прихожую, на кухне включился холодильник. Джейк на мгновение замер на месте, сердце бешено заколотилось в груди. В следующий миг он уже был у двери. Стараясь по возможности не шуметь, Джейк отпер дверь, вышел к лифту и тихонько прикрыл ее за собой.

Легонько щелкнул замок. Как только это произошло, у Джейка как будто камень с души упал, а сам он преисполнился вдруг предвкушением чего-то важного. Он не знал, что его ждет впереди. У него были причины предположить, что это будет опасное приключение… но ему было всего-то одиннадцать лет и он не умел еще сдерживать свой восторг. Перед ним лежал дальний путь – сокрытый и тайный путь в глубину неизвестной страны. Ему откроются многие тайны, если только он сможет понять их… и если ему повезет. Он вышел из дома в лучах рассвета, и впереди его ждали страшные опасности и невероятные приключения.