Волки Кальи - Кинг Стивен. Страница 87

— Думаю, да.

— И сделала это Молли своей тарелкой, это правда, но я ставлю телегу впереди лошади. Мы увидели впереди поднятое ими облако пыли. Потом, где-то в шести колесах от города, облако разделилось.

— Как это? Я не понимаю.

Старик поднял три скрюченных пальца, показывая, что Волки двинулись тремя колоннами.

— Самая большая группа, судя по облаку пыли, направилась в город, к магазину Тука, и правильно сделала, потому что многие попытались спрятать детей в складе за магазином. У Туки была секретная комната, где он хранил деньги, драгоценности, несколько старых винтовок и другие ценные вещи, взятые в залог. Туки — они не только торговцы, понимаешь? — Опять хриплый смешок. — Местонахождение этой комнаты действительно хранилось в тайне, даже те, кто работал у Тука, не знали, где она, но Волки направились прямиком туда, забрали детей и убили всех, кто встал у них на пути, кто хотя бы сказал грубое слово. А потом, уезжая, подожгли магазин своими лучевыми трубками. Спалили дотла, и нам еще повезло, что не сгорел весь город, молодой сэй, потому пожар, вызванный этими лучевыми трубками, отличался от обычного пожара, который можно погасить водой. А тут вода тоже начинала гореть! Только усиливала пожар! Будь уверен!

Он плюнул через парапет крыльца, чтобы подчеркнуть свои слова, затем пристально посмотрел на Эдди.

— И вот что я хочу тебе сказать. Не важно, сколько человек мой внук убедит выступить против Волков, а также ты и твоя коричневая, — Эбена Тука среди них не будет. Туки держат магазин с незапамятных времен и не хотят, чтобы он сгорел вновь. Для этих трусливых мерзавцев одного раза больше чем достаточно, ты меня понимаешь?

— Да.

— Из двух других пылевых облаков большее направилось на юг, к ранчо. А самое маленькое — по Восточной дороге, к фермам у реки, где мы решили встретить их и дать им бой.

Лицо старика блестело, воспоминания ожили. Эдди не увидел в нем молодого человека, каким он был много, много лет тому назад, слишком много прошло времени, но в глазах читались возбуждение, решительность и, конечно же, страх, которые переполняли его в тот день. Не только его, но и всех остальных. Эдди чувствовал, что ему хочется прикоснуться к этим эмоциям, он тянется к ним, как голодный — к еде, и старик, должно быть, прочитал все это на его лице, потому что разом взбодрился. Конечно же, от своего внука старик такой реакции ждать не мог. Личной храбрости Тиану хватало, мы говорим спасибо тебе, но это все, что он мог записать в свой актив. Этот же мужчина, Эдди из Нью-Йорка… он мог прожить короткую жизнь и умереть, упав лицом в пыль, но, кроме храбрости, клянусь Орисой, у него было множество других достоинств.

— Продолжай, — попросил Эдди.

— Ага. Продолжу. Несколько Волков, из тех, что направлялись к нам, свернули на Речную дорогу, несколько — на Фасолевую. Я помню, как Поуки Слайделл повернулся ко мне с печальной улыбкой на лице, протянул мне руку, которая не держала арбалет, и сказал…

Под жарким осенним солнцем, перекрывая стрекот последних цикад, доносящийся из высокой белой травы, что растет по обе стороны дороги, Поуки Слайделл говорит следующее: «Хорошо, что у меня был такой друг, как ты, Хейми Джеффордс, спасибо тебе». — На его лице улыбка, какой Хейми никогда не видел, но ему всего лишь девятнадцать, всю жизнь он провел на Краю, или на Дуге, как называют эти места, так что не видел он многого. И теперь вряд ли уже увидит, если исходить из того, как складывается ситуация. Это кривая улыбка, но трусости в ней нет. Хейми догадывается, что такая же прилипла и к его лицу. Пока они стоят под солнцем их отцов, но скоро темнота поглотит их. Близится их смертный час.

Тем не менее в пальцах нет дрожи, когда он крепко хватает Поуки за руку.

— Наша дружба только началась. И будет крепнуть, — говорит он.

— Надеюсь, что ты прав.

Облако пыли движется к ним. Через минуту, может, чуть позже они увидят всадников, поднимавших эту пыль. И что более важно, всадники, поднимающие пыль, увидят их.

Эймон Дулин говорит: «Знаете, я думаю, нам надо спрятаться в этом кювете, — указывает вправо от дороги, — и затаиться. А потом, как только они поравняются с нами, мы на них нападем».

Молли Дулин одета в облегающие черные шелковые брюки и белую шелковую блузу, расстегнутую на шее. В вырезе поблескивает серебряный талисман: Ориса с поднятым кулаком. В правой руке Молли держит тарелку с заостренной кромкой, синеватую, из титана, с узором-вязью зеленых ростков риса по ободу. На левое плечо накинута шелковая лямка сплетенной из соломы сумки. В сумке лежат еще пять тарелок, две — ее, три — матери. Волосы Молли так сверкают под яркими солнечными лучами, что кажется, будто голова у нее объята огнем. Скоро волосы действительно будут гореть, это правда.

— Ты можешь делать все, что тебе хочется, Эймон Дулин, — отвечает она мужу. — Что же касается меня, то я останусь, где стою: пусть они увидят меня и услышат имя моей сестры-близнеца, которое я буду выкрикивать. Они могут растоптать меня копытами своих лошадей, но я убью хотя бы одного из них или перережу ноги одной из лошадей до того, как они это сделают, а большего мне и не надо.

Времени прятаться в кювете уже нет, Волки появляются из-за поворота и видят четырех жителей Кальи, перегородивших им дорогу. У Хейми вдруг мелькает мысль, что Эймон Дулин, мягкий, добродушный, уже лысоватый в свои двадцать три года, сейчас бросит арбалет и отпрыгнет в высокую траву с поднятыми руками, показывая, что сдается. Но вместо этого Эймон встает рядом с женой и натягивает тетиву арбалета.

Они стоят в ряд поперек дороги, сапоги тонут в тонкой, похожей на муку, пыли. Они стоят, загородив путь Волкам. И это вызывает у Хейми чувство гордости. Он знает, что поступает правильно. Да, здесь их ждет смерть, но они отдадут жизнь не зазря. Лучше умереть, чем стоять и смотреть, как Волки забирают детей. Каждый из них потерял близнеца, а Поуки, он старше всех, потеряв брата, теперь может потерять и сына. Так что они поступают правильно. Они понимают, что Волки, возможно, отомстят городу за попытку сопротивления, но это значения не имеет. Они поступают правильно.

— Идите сюда! — кричит Хейми и натягивает тетиву своего арбалета. — Идите сюда, стервятники! Трусливые мерзавцы! Идите и получите свое! За Калью! За Калью Брин Стерджис!

От жары воздух дрожит. Кажется, что Волки мерцают где-то в отдалении. Хотя они приближаются с каждым мгновением. Уже слышен топот копыт их лошадей, сначала глухо, потом все более отчетливо, громче. Волки словно летят над дорогой. У них штаны серые, как и шерсть лошадей. Темно-зеленые плащи развеваются за спинами. Зеленые капюшоны плотно облегают головы и окаймляют маски (это маски, все так). Так что они видят перед собой четыре оскаленные волчьи морды.

— Четверо против четверых! — кричит Хейми. — Четверо против четверых, нас поровну. Не отступим ни на шаг! Встретим их лицом к лицу!

Четверо Волков не сбавляют скорости. Расстояние до них уменьшается. Трое мужчин поднимают арбалеты. Молли, иногда ее зовут Красной Молли, как за цвет волос, так и за вспыльчивость, заносит тарелку над левым плечом. Злость ушла, она хладнокровна и совершенно спокойна.

Двое Волков, скачущих по краям, вооружены лучевыми трубками. Они вскидывают их. Каждый из двоих, что по центру, отводит назад правую руку в зеленой перчатке, сжатую в кулак, они собираются что-то бросить. «Снитчи [51], — хладнокровно думает Хейми. — Вот чем они собираются нас угостить».

— Приготовились… — выдыхает Поуки. — Целься… Целься… Пли!

Он стреляет, и Хейми видит, как его стрела пролетает над головой Волка, второго справа. Стрела Эймона попадает в шею лошади крайнего слева. Животное жалобно ржет, его бросает в сторону, а Волки уже преодолевают последние сорок ярдов, разделяющих их и защитников Кальи. Лошадь, в которую попала стрела, сталкивается со своей соседкой в тот самый момент, когда ее всадник швыряет зажатый в руке предмет. Это действительно снитч, но отклонение от цели столь велико, что система наведения ее просто не захватывает.