История Лизи - Кинг Стивен. Страница 97

– Не называй меня оря…

– Слушай меня, тогда не буду. Ты помнишь мой автомобиль? Мой «BMW»?

– Да, но, Лизи…

Глаза Аманды всё старались сместиться к воде. Лизи могла бы повернуть её голову, но интуиция подсказывала ей, что это не выход. Если она действительно хотела забрать отсюда старшую сестру, сделать это предстояло посредством голоса, воли, однако решающим фактором было желание Аманды вернуться.

– Анда, этот человек… может не только причинить боль. Если ты мне не поможешь, я думаю, есть шанс, что он меня убьёт.

Вот теперь Аманда посмотрела на неё в удивлении и замешательстве.

– Убьёт?…

– Да. Да. Я обещаю всё объяснить, но не здесь. Если мы здесь задержимся, всё закончится тем, что я буду таращиться на «Холлихокс» вместе с тобой. – И Лизи не кривила душой. Она чувствовала притяжение этого места, которое очень хотело, чтобы она посмотрела на парусник. И если бы она уступила, двадцать лет могли пролететь как двадцать минут, и до конца своих дней она и её большая сисса Анди-Банни сидели бы здесь, дожидаясь посадки на пиратский корабль, который звал и звал, но не плавал.

– Мне придётся пить этот говняный пунш? Этот… – Аманда нахмурилась, силясь вспомнить. Потом морщины на лбу разгладились. – Этот «клопо-омор»?

Неуверенное, детское произношение слова заставило Лизи вновь рассмеяться. И вновь женщина в халате и с фотографией в руке повернулась к ним. Аманда порадовала Лизи, одарив женщину взглядом: «Чего таращишься, сука?» – а потом показав ей «птичку». [105]

– Придётся, Лизи?

– Никакого пунша, никакого «клопомора», я обещаю. А теперь просто думай о моём автомобиле. Ты знаешь, какого он цвета? Ты уверена, что помнишь?

– Кремового. – Губы Аманды стали чуть уже, а на лице появилось выражение «не-нужно-держать-меня-за-дуру». Лизи несказанно этому обрадовалась. – Я говорила тебе, когда ты его купила, что на таком цвете грязь видна лучше всего, но ты и слушать не стала.

– Ты помнишь наклейку на бампере?

– Шутка насчёт Иисуса? Рано или поздно какой-нибудь рассерженный христианин сдерёт её. Да ещё оставит на память пару-тройку царапин.

Сверху раздался голос мужчины, крайне недовольный:

– Если вам нужно поговорить. Идите. Куда-нибудь ещё. Лизи не стала ни поворачиваться, ни показывать «птичку».

– На наклейке написано: «ИИСУС ЛЮБИТ МЕНЯ, Я ЭТО ЗНАЮ, ПОЭТОМУ ЕЗЖУ БЫСТРО». Аманда, я хочу, чтобы ты закрыла глаза и увидела мой автомобиль. Увидела сзади, вместе с наклейкой. Увидела в тенях дерева. Тени двигаются, потому что день ветреный. Сможешь ты это сделать?

– Д-да… думаю, смогу… – Глаза сместились, чтобы ещё раз с вожделением посмотреть на корабль в бухте. – Думаю, да, и если благодаря этому удастся не позволить кому-то причинить тебе боль… Хотя я не понимаю, как эти может быть связано со Скоттом. Он уже два года как умер… впрочем… я думаю, он что-то говорил мне насчёт афгана доброго мамика, и я думаю, он хотел, чтобы я передала его слова тебе. Разумеется, я не передала. Я так много забыла о тех случаях… сознательно, полагаю.

– Каких случаях? Каких случаях, Анда?

Аманда посмотрела на свою младшую сестру так, словно та сморозила какую-то невероятную глупость.

– Тех случаях, когда я резала себя. После последнего случая… когда я чуть не вырезала себе пупок… мы были здесь. – Аманда надавила пальцем щёку, создав временную ямочку. – Что-то насчёт истории. Твоей истории, истории Лизи. И афгане. Только он называл его африканом. Он говорил, что это буп? Бип? Бун? Может, мне всё это приснилось.

Эта неожиданная новость потрясла Лизи, но не отвлекла от поставленной цели. И если она хотела вытащить отсюда Аманду (и себя тоже), действовать следовало незамедлительно.

– Сейчас речь не об этом, Анда, просто закрой глаза и постарайся увидеть мой автомобиль. Каждую деталь, какую сможешь вспомнить. Остальное сделаю я.

Надеюсь, подумала Лизи и, увидев, что Аманда закрыла глаза, последовала её примеру. Теперь она знала причину, по которой так пристально разглядывала автомобиль: чтобы они могли вернуться на стоянку, а не в комнату Аманды, которая немногим отличалась от тюремной камеры.

Она увидела свой кремовый «ВМW» (и Аманда была права, грязь на таком цвете очень уж выделялась), потом оставила эту часть «картинки» сестре. Сосредоточилась на том, чтобы добавить номерной знак 5761RD на пластине и piece de resistance [106] бутылку из-под пива «Северный волк», стоящую на асфальте чуть левее наклейки «ИИСУС ЛЮБИТ МЕНЯ, Я ЭТО ЗНАЮ, ПОЭТОМУ ЕЗЖУ БЫСТРО» на бампере. Лизи «картинка» показалась идеальной, однако воздух по-прежнему наполняли экзотические ароматы, а до ушей доносился какой-то необычный звук, как она предположила, шуршание парусины под лёгким ветром. И зад чувствовал прохладу каменной скамьи, вот Лизи и запаниковала: «А вдруг на этот раз вернуться не удастся?»

Потом, вроде бы издалека, донёсся раздражённый шёпот Аманды:

– Чёрт. Я забыла про эту грёбаную гагару на номерном знаке.

А мгновением позже шуршание паруса слилось со стрекотанием газонокосилки, потом исчезло. И стрекотание отдалилось, потому что…

Лизи открыла глаза. Она и Аманда стояли на автостоянке позади её «BMW». Аманда всё ещё держала руки Лизи, глаза её оставались закрыты, брови сдвинулись к переносице: Аманда по-прежнему держала в голове «картинку». Она была в ярко-зелёной пижаме, застёгнутой на липучки вместо пуговиц, но босиком, и Лизи уже знала, что увидит дежурная медсестра, когда вновь заглянет на веранду комнаты Аманды, где оставила Аманду Дебушер и её сестру Лизи Лэндон: два пустых стула, две чашки из вощёной бумаги, одну пару шлёпанцев и одну пару кроссовок с носками.

А потом, и много времени на это не уйдёт, медсестра поднимет тревогу.

Вдалеке, в стороне Касл-Рока и Нью-Хэмпшира, громыхнуло. Приближалась летняя гроза.

– Аманда, – позвала Лизи, и у неё появился новый страх: сейчас Аманда откроет глаза, а в них будет та же пустота, ничего, кроме бездонных океанов пустоты.

Но глаза говорили о том, что Аманда полностью отдаёт себе отчёт, где находится, хотя и ошарашена случившимся. Она оглядела автомобильную стоянку, «BMW», сестру, наконец перевела взгляд на себя.

– Перестань так сильно сжимать мне руки, Лизи. Они чертовски болят. И мне нужна одежда. Эта жуткая пижама просвечивает, а на мне нет трусиков, не говоря уже о бюстгальтере.

– Одежду мы купим, – ответила Лизи, а потом, охваченная паникой, хлопнула рукой по правому переднему карману брюк, облегчённо выдохнула: бумажник на месте. Но облегчение длилось недолго. Брелок охранной сигнализации и ключ зажигания, которые она положила в левый карман – знала, что положила, всегда клала, – исчезли. Не перенеслись вместе с ней. Лежали сейчас или на веранде, примыкающей к комнате Аманды, вместе с кроссовками и носками, или…

– Лизи! – вскрикнула Аманда, схватив сестру за руку.

– Что? Что? – Лизи огляделась, но, судя по всему, на автостоянке они были одни.

– Я действительно пришла в себя! – просипела Аманда. В её глазах стояли слёзы.

– Я знаю. – Лизи не могла не улыбнуться, пусть и тревожилась из-за того, что лишилась доступа к «BMW». – И это прекрасно.

– Пойду за одеждой. – Аманда решительно двинулась к зданию «Гринлауна», и Лизи едва успела схватить её за рукав. Для женщины, только что лежавшей в коме, большая сисса Анди-Банни проявляла удивительную живость: прямо-таки форель на заходе солнца.

– Забудь об одежде, – отрезала Лизи. – Если ты туда вернёшься, я гарантирую, что тебя оставят там как минимум на ночь. Ты этого хочешь?

– Нет!

– Хорошо, потому что ты мне нужна. К сожалению, ехать нам придётся на городском автобусе.

Аманда чуть не сорвалась на крик:

– Ты хочешь, чтобы я ехала в автобусе в таком виде? Да выгляжу как грёбаная стриптизёрша!

– Аманда, у меня нет ключа от автомобиля. Он или н веранде рядом с твоей комнатой, или на скамье… ты помниш скамьи?