Плющ (ЛП) - Кинг Стивен. Страница 13

Может, ты помнишь, что в одном из писем шесть недель назад я упомянул Хекслера. Херб отклонил его книгу «Двадцать цветов-телепатов в саду», чем вызвал наплыв параноидальных писем, наполненных искренней ненавистью. Шутки в сторону, его кровавый побег создал в нашем издательстве атмосферу беспокойства и тревоги. Сегодня вечером после работы мы пропустили немного с Роджером Уэйдом в «Четырех папашах» (Роджер заявил, что владелец ресторана, добродушный человек по имени Джинелли [65] с тихим голосом и необыкновенными, веселыми глазами, является мафиозником), и я рассказал ему о сегодняшнем послеобеденном визите Херба ко мне. Я обратил внимание, что забавно видеть его таким напуганным (при его суровом экстерьере Джон Пайне неандерталец превращается в Уолтера Митти [66]), с чем Херб согласился. Затем после краткого принужденного и явно искусственного диалога он спросил меня, где можно было бы достать оружие. Озадаченный — иногда ваш покорный друг по переписке «тормозит» при проведении очевидных параллелей, моя дорогая — я назвал магазин спортивных товаров в пяти кварталах отсюда, на пересечении Парковой и 32-й улиц.

— Нет, — сказал он нетерпеливо. — Мне не нужен дробовик или что-то подобное. — Тут он понизил голос. — Мне нужно нечто, что я могу носить с собой.

Роджер кивнул и сказал, что Херб побывал в его кабинете около двух, пытаясь добыть информацию по этому же поводу.

— Что ты ему сказал? — спросил я.

— Я напомнил ему, что в этом штате установлено чертовски суровое наказание за ношение незарегистрированного оружия без разрешения, — ответил Роджер. — На что Херб выпрямился в полный рост (1 м 70 см) и произнес: «Роджер, для собственной защиты человеку не нужно ничье разрешение».

— А потом?

— Потом он вышел из кабинета. Попытался добыть оружие через тебя. Вероятно, и через Билла Гелба также.

— Не забывай о Ридли, — сказал я.

— Ах, да, есть еще Ридли.

— Который вполне мог бы помочь ему.

Роджер заказал другую порцию бурбона, [67] и я, было, подумал, что он выглядит намного старше своих сорока пяти, как вдруг он внезапно ухмыльнулся той озорной покоряющей усмешкой, которая так очаровала тебя, когда ты познакомилась с ним на том приеме в июне прошлого года у Гаана и Нэнси Вильсонов в Коннектикуте, помнишь?

— Ты уже видел новую игрушку Сандры Джексон? — спросил он. — Хербу, если он так ищет черный рынок оружия, следовало обратиться именно к ней.

Роджер громко расхохотался, что так редко случалось с ним в последние восемь месяцев или около того. Услышав его смех, Рут, я снова понял, как сильно я люблю и уважаю его — он действительно мог бы стать видным редактором, возможно, даже уровня Максвелла Перкинса. [68] Это явное недоразумение, что он заканчивает карьеру, находясь за штурвалом такого прохудившегося судёнышка, как «Зенит Хаус».

— Она приобрела что-то под названием «Друг на черный вечер», — сказал он, по-прежнему смеясь. — Серебряного цвета и размером почти с минометный снаряд. Эта чертова вещичка занимает всю ее сумку. К затупленному концу встроен электрический фонарь. А с клиновидного конца при нажатии кнопки выбрасывается облако слезоточивого газа; только Сандра сказала, что доплатила десять баксов, чтобы баллончик со слезоточивым газом заменили «хай-про» газом, своеобразной версией мейса. [69] В середине этого устройства, Джонни-малыш, находится кольцо, при срывании которого раздается мощная сирена. Я не стал просить показать, как это действует. Пришлось бы эвакуировать целое здание.

— Судя по твоему описанию, она может использовать его как фаллоимитатор, когда рядом с ней не будет грабителей, — сказал я.

Он зашелся в истеричном хохоте. Я присоединился к нему, потому что его смех был заразителен, но я также забеспокоился за него. Он вымотался до предела и очень близко подошел к краю, а постоянное разрушающее содействие родительской корпорации стало действительно его доставать.

Я спросил его, разрешены ли законом штучки вроде «Друга на черный вечер».

— Я не юрист, поэтому не могу сказать наверняка, — ответил Роджер. — По моему мнению, женщина, которая пользуется баллончиками со слезоточивым газом против потенциальных грабителей или насильников, не нарушает закона. Но игрушка Сандры, заряженная гибридом мейса… Нет, я не считаю, что это разрешено.

— Но она приобрела ее и теперь таскает с собой, — сказал я.

— Помимо всего прочего, она кажется вполне невозмутимой, — согласился Роджер. — Забавно, она была так напугана, когда генерал присылал свои анонимки, а Херб, казалось, вряд ли сознавал… по крайней мере, пока не пострадал водитель автобуса. Думаю, ее тревожил тот факт, что она никогда не видела его.

— Да, — подтвердил я. — Она однажды призналась мне в этом.

Роджер уплатил по счету, не позволив мне заплатить за свою половину.

— Это месть людей-цветов, — сказал он. — Сначала Детвейлер, безумный садовник из Сентрал-Фолс, затем Хекслер, безумный садовод из «Дубовой бухточки».

Мне пришло в голову то, что английские писатели детективных романов любят называть «неприятным началом» — разговор о несопоставлении очевидных вещей. Проницательный Роджер заметил выражение моего лица и улыбнулся.

— Не думал об этом, да? — спросил он. — Конечно, это всего лишь случайное стечение обстоятельств, но этого оказалось достаточно, чтобы в голове Херба Портера зазвучал параноидальный перезвон; иначе я не вижу причины, почему он так обеспокоен. У нас тут зарождается начало хорошего романа для Роберта Ладлэма. [70] «Садовое что-то такое». Всё, пошли отсюда.

— Схождение в одной точке, — произнес я, когда мы вышли на улицу.

— А? — Роджер был похож на человека, вернувшегося с другой галактики.

— Садовая конвергенция, [71] — сказал я. — Идеальное название для книги Ладлэма. Даже для ее сюжета. Выясняется, что Детвейлер и Хекслер на самом деле братья, нет, учитывая их возраст, точнее, отец и сын, нанятые НКВД. [72] И…

— Мне надо на автобус, Джон, — сказал он, но не грубо.

У меня есть недостатки, милая Рут (а кому лучше тебя знать?), однако осознание ситуаций, в которых я становлюсь скучным, к ним не относится (кроме случаев, когда я навеселе). Я увидел, как он направился к автобусной остановке, и зашагал домой.

Напоследок он сказал, что следующей новостью о генерале Хекслере будет, скорее всего, сообщение о его поимке… или его самоубийстве. И Херб Портер почувствует разочарование, смешанное с облегчением.

— Нам всем нужно тревожиться не из-за генерала Хекслера, — сказал он. Его небольшая порция хорошего настроения улетучилась, он сгорбился и, стоя на автобусной остановке с засунутыми в карманы плаща руками, казался меньше ростом. — А из-за Харлоу Эндерса и остальных счетоводах. Они убивают ручками с красными чернилами. Когда я думаю о Эндерсе, у меня возникает желание заиметь «Друга на черный вечер» Сандры.

На этой неделе моя книга не продвинулась ни на йоту, и если взглянуть на мое послание, то становится понятным почему. Весь словесный поток, который сегодня должен был быть направлен на написание моего романа «Месяц май», вместо этого был израсходован здесь. Но если я пространно и в мельчайших подробностях всё описываю, не своди это лишь к моей болтливости: за последние шесть месяцев или около того я превратился в подлинного мистера Одиночество. Лучше говорить с тобой, чем писать тебе, а еще лучше видеть тебя, а еще лучше прикасаться к тебе и быть рядом (уф! ах!), но что поделать. Знаю, ты занята и напряженно учишься, но долгие периоды отсутствия общения с тобой сводят меня с ума, что отягощается Детвейлером и Хекслером. Люблю тебя, дорогая.