Социальное прогнозирование - Бестужев-Лада Игорь Васильевич. Страница 51
Можно, конечно, дернуться «влево» и в одночасье покончить с насквозь криминализированной экономикой.
Достаточно вновь призвать к власти коммунистов. Но тогда мгновенно попадешь из Колумбии в КНДР с тамошним массовым голодом и террором. Образно говоря, снова вернешься в 1984 год, откуда снова дорога либо к 1991-му, либо к 1937-му.
Можно дернуться и «вправо», призвав к власти наших доморощенных нацистов. Тогда попадешь в Сараево, точнее, в Косово. И ужасы Гражданской войны 1918– 1921 гг. померкнут в сравнении с новой войной. Тем более что НАТО и прочие супостаты отнюдь не останутся в стороне, помогут стереть русских с лица земли, как сербов в Косово.
А нет ли альтернативных путей в будущее? Ведь не одна же Россия пытается выйти из казарменного положения. Чтобы не говорить о Венгрии, Чехии, Словении и других сравнительно более развитых странах, давайте вспомним о Словакии – отсталом захолустье Чехословакии, еще весь десяток лет назад неотличимой от Закарпатной Украины и вообще от СССР. Словакия и сегодня отстает от Чехии. Но – гораздо меньше, чем мы от Словакии. В чем дело?
Прежде всего, конечно же, дело в политике, в структуре и характере высшего, правящего класса. (Этому мы посвятим следующую лекцию.) Кроме того, Словакии не надо было, в отличие от СССР, тратить на «оборонку» 88 копеек с каждого рубля национального дохода. Не надо решать колоссальный сложности проблему ставшего ненужным в прежнем объеме военно-промышленного комплекса, составляющего три четверти национальной экономики. Мы ее решили хищнически: вместо конверсии на мирные рельсы развалили ВПК и раздали задарма оставшиеся жирные куски кучке «новых русских», которые постарались сделать из этих кусков возможно больше миллиардов долларов, переправленных на тайные счета в зарубежных банках. Навести порядок в этой сфере не поздно и сейчас, но это – особая проблема.
Главное же, Словакия, как и все цивилизованные страны, сделала упор на массовое предпринимательство, способное дать рабочие места растущим десяткам процентов трудоспособного населения – не только самим предпринимателем, но и их наемным работникам. Однако простым указом-приказом массовое предпринимательство не возродишь. Для этого необходима специальная экономическая политика режима наибольшего благоприятствования массовому предпринимателю.
Вновь обратимся к воображению читателя и попросим его представить себе следующую невообразимую ситуацию. Допустим, все до единого американские избиратели в пику бывшему СССР единогласно решили преобразовать США в новый СССР. Все конгрессмены единогласно утвердили соответствующие поправки к Конституции США, подтвержденные президентом. Частная собственность упраздняется. Все фермеры объединяются в «колхозы» и ставятся под контроль вашингтонских чиновников. Все корпорации упраздняются и образуют учреждения, работающие по плану и по решениям вашингтонских чиновников. Вместо Штатов образуются союзные республики «Новая Испания», «Новая Африка», «Ирокезия» и пр., причем белых «англоязычных» всюду ставят на положение турок в Германии. Что получится?
Получится СССР № 2, но только ценой нескольких десятков миллионов расстрелянных или посаженных в концлагеря и ценой полного расстройства экономики, на развалинах которой со временем вырастет нечто, напоминающее советскую экономику 70-х годов. Нечто подобное происходит сегодня в республиках бывшего СССР – только в обратную сторону: от СССР к США 1930-х годов, а во многом – и к США образца второй половины XIX века.
Разберемся в этом процессе детальнее. Давно известно: чтобы человек начал как следует трудиться, необходимо какое-то побуждение, стимул. Безразлично, какой: позитивный, в расчете на материальное или моральное поощрение либо негативный, из страха перед нежелательными последствиями. Позитивный «работает» сравнительно слабо, потому что, по русской пословице, из спасибо шубы не сошьешь, богатым тоже вряд ли станешь (для этого нужен, как минимум, обман или удачная игра – биржевая или любая другая азартная, а как норма – преступление). Остается негативный, а позитивному отводится роль чисто вспомогательного. Долгие тысячелетия человечество решало эту проблему жесткой регламентацией – ритуализацией труда. За соблюдением ритуалов строго следило всесильное в тех условиях общественное мнение окружающих. Оно жестоко карало за малейшее отступление от принятых стереотипов – вплоть до травли, изгнания, линчевания. Опыт показал, что эффект стократно усиливается, когда подкрепляется идеологией, сурово осуждающей леность, недобросовестный труд. Истории известны две наиболее развитые идеологии подобного типа: «конфуцианская», породившая «трудоголизм» (по аналогии с «алкоголизмом» – «заболевание трудом», превращение труда в самоцель, в высшую добродетель), современного Китая, Индокитая, Кореи, Японии; «протестантская», породившая такой же «трудоголизм» в странах северо-западной Европы и Северной Америки. Все остальное на этом фоне выглядит, мягко говоря, чтобы никого не обижать, гораздо менее трудолюбивым. История человечества знает также попытки преодолеть леность и недобросовестность людей принуждением. Но эти попытки не дали желаемых результатов, потому что ответом на принуждение была имитация труда: человек вроде бы работает, а результаты – плачевны. Именно на этом обанкротились сначала рабовладельцы, потом феодалы. Но затем было совершено открытие, которое заставило более или менее добросовестно трудиться самых недобросовестных. Был открыт, наряду с другими рынками, рынок труда. Предлагай, как продавец, свои рабочие руки. Может быть, кто-нибудь купит их. Если же покупка оказывается неудачной – от нее просто отказываются, и продавец становится безработным. Предложение всегда и всюду намного превышает спрос. Как уже упоминалось, работы не хватает, как минимум, каждому десятому даже в странах с высокоразвитой экономикой и почти каждому третьему в слаборазвитых странах. Так что приходится, как говорят русские, выкладываться (сами они очень не любят этот глагол) – иначе уйдешь отдыхать без денег. Ничего более эффективного человечество не придумало. И, казалось, не надо придумывать: эффект поистине колоссальный!
Однако нашлись люди, которые вознамерились перекрыть и этот эффект. Вместе со всеми рынками они упразднили и рынок труда. Позитивный и негативный стимулы поменяли местами: первый сделали основным, второй – вспомогательным (максимальная санкция – официальное замечание). Страх перед безработицей тоже упразднили вместе с самой безработицей: дали каждому конституционное право на труд и даже больше – рабочее место согласно полученному образованию. Труд объявили «делом чести, доблести и геройства», награждая за него орденами и медалями как за подвиги на войне. И были уверены что при таких условиях люди станут большими «трудоголиками», чем китайцы или японцы.
Они жестоко ошиблись. Люди охотно (поначалу) шли на собрания, где оживленно обсуждали, как лучше работать. Но работали все хуже. Часто опаздывали или не выходили на работу совсем (зарплата-то все равно гарантирована, сохранение рабочего места – тоже). На работе часами шли перекуры и чаепития: идут как бы по инерции и по сей день, куда ни загляни. А то, что производилось, ужасно по качеству. Пришлось срочно заменять позитивные стимулы негативными (хотя лозунги о «доблести и геройстве» оставались в силе до полного краха в 1991 г.), причем в наиболее грубой, примитивной форме: страхом перед тюрьмой и расстрелом. Естественно, последовала защитная реакция – самая бессовестная имитация труда. Она подписала смертный приговор коммунизму. Так же, как ранее рабовладению и феодализму.
Можно сколько угодно спорить о преимуществах капитализма или социализма. Но факты – упрямая вещь. И они налицо.
Факт № 1. Толпы вполне работоспособных праздношатающихся на улицах всех без исключения городов бывшего СССР в рабочее время. И кучки часами блудословящих, где придется, на предприятиях. В Москве на 10 млн. населения таких праздношатающихся было не менее 2 млн., из них только половина – пенсионеры, а также свободные от работы или приехавшие в Москву в отпуск, остальные – сбежавшие с места работы или учебы: почти каждый пятый из работающих или учащихся! Можно возразить, что праздношатающихся и блудословящих не меньше в каждом городе мира, начиная с Нью-Йорка. Но там их «подкрепляет» высокая эффективность труда остальных. Ничего подобного нет и быть не может при «социализме».