Светящийся - Кинг Стивен. Страница 1

Стивен Кинг

Светящийся

Часть I

Предварительный материал

1. Деловая беседа

Джек Торранс подумал: Спесивый чинуша.

Впрочем, в его положении просителя, надо признаться, любой, окажись он сейчас по другую сторону стола, был бы неприятен. А уж Ульман, низкорослый человек с суетливыми движениями, характерными для толстяков, особенно. Пробор на его голове выглядел безупречно, темный костюм был строгий, но спокойного тона, — богатым клиентам Ульман как бы внушал: я именно тот, кто может решить ваши проблемы; подчиненных же высокомерно предупреждал: отстань, если у тебя нет ко мне важного дела. В петлице его лацкана торчала красная гвоздика, вероятно, затем, чтобы на улице никто из встречных не принял Стюарта Ульмана за гробовщика.

Ульман задал вопрос, которого Джек не расслышал. Плохо дело — Ульман не из тех, кто легко прощает такие промашки. Наверняка отложит в памяти этот факт, чтобы извлечь его впоследствии.

— Простите, что вы сказали?

— Я спросил: супруга в курсе ваших намерений поступить к нам на работу? И нужно принять во внимание сына, конечно… — он глянул на заявление, лежавшее на столе, — … Дэниела. А жену не страшит такая перспектива?

— Венди — необыкновенная женщина!

— Сын тоже необыкновенный?

Джек не смог сдержать удовлетворительной улыбки.

— Мы с Венди так считаем. Для своих пяти лет он совершенно самостоятельный мальчик.

Ответной улыбки со стороны Ульмана не последовало. Он сунул заявление Джека в папку, папку — в ящик. На крышке стола теперь были лишь пресс-папье, телефонный аппарат, настольная лампа с абажуром и коробка для исходящих и входящих бумаг, впрочем, обе ее части были пусты.

Ульман подошел к шкафу, стоявшему в углу.

— А сейчас, мистер Торранс, мы рассмотрим план отеля.

Он выложил на блестящую поверхность стола пять больших листов ватмана. Джек встал рядом и пытался разглядеть их из-за плеча Ульмана, вдыхая запах ульманова одеколона. Все стоящие мужчины носят одежду из английской кожи или не носят никакой — пришло ему на ум без всякой причины, но он тут же взял себя в руки, чтобы не заржать. Из соседней комнаты доносились слабые звуки убираемой со стола посуды.

— Верхний этаж, — сказал Ульман отрывисто. — Мансарда. Там нет ничего, кроме свалки заброшенных вещей. С конца второй мировой войны «Оверлук» несколько раз менял хозяев, и каждый из них считал своим долгом отправить вещи своего предшественника в мансарду. Я распорядился поставить там мышеловки и рассыпать крысиный яд. Горничные утверждают, что слышали там какое-то шуршание. Я не поверил им, но нельзя оставлять крысам ни единого шанса — в отеле не должно быть ни одной крысы.

Джек, подозревавший, что ни один отель в мире не обходится без нескольких крыс, промолчал.

— Конечно, вы ни в коем случае не должны позволять сыну играть в мансарде.

— Естественно, — расплылся Джек в лучезарной улыбке. Унизительное положение. Неужели этот самодовольный чинуша думает, что он позволит своему сыну играть в крысиной мансарде, забитой старым хламом и еще бог знает чем.

Ульман сунул лист под стопку других.

— «Оверлук» располагает ста десятью помещениями для гостей, — продолжал он менторским тоном. — Здесь, на четвертом этаже, находятся тридцать из них. Десять — в западном крыле, в том числе президентские апартаменты, десять — в центре, остальные — в восточном крыле. Из окон каждого номера открывается великолепный вид.

Неужели нельзя обойтись без рекламной болтовни? Но он опять промолчал, ему нужна работа. Ульман положил план четвертого этажа под стопку других, и они приступили к изучению следующего плана — третьего и второго этажей.

— Вот здесь располагается сорок номеров: тридцать двойных и десять одинарных. На втором этаже — еще по двадцать тех и других в каждом крыле плюс бельевые на обоих этажах и кладовка в конце коридора второго этажа, восточное крыло. Есть вопросы?

Джек покачал головой. Ульман смахнул планы третьего и второго этажей.

— Теперь уровень первого этажа. Холл. В центре находится административная стойка, за ней — служебное помещение. По обе стороны от стойки располагаются помещения общего пользования: в западном крыле находятся столовая отеля и салон для отдыха, в восточном — банкетный и бальный залы. Есть вопросы?

— Только по поводу подвала. Для смотрителя этот этаж самый важный. Место действия, так сказать.

— Это вам покажет Уотсон. План висит там, в котельной. — Ульман внушительно нахмурился, демонстрируя, что его, управляющего, не касаются такие мелочи, как котельная или ремонт труб. — Однако было бы не худо поставить там пару-другую мышеловок. Минуточку…

Он достал из внутреннего кармана пиджака блокнот, нацарапал что-то на листочке (с грифом «Управляющий делами Стюарт Ульман», напечатанным жирным шрифтом), вырвал его и вложил в коробку для исходящих бумаг. Блокнот сразу же исчез в кармане, словно по мановению волшебника. Такой вот фокус: ты его только что видел, Джеки-бой, а вот его уже и нет. Ну и ловкач этот Ульман.

Потом они уселись на свои места по обе стороны стола — дознаватель и допрашиваемый, проситель и работодатель. Ульман скрестил руки над пресс-папье — невзрачный лысоватый человечек в банкирском костюме с цветком в петлице и в скучном сером галстуке. К другому лацкану был пришпилен значок с надписью мелкими золочеными буковками: «Администрация».

— Говоря откровенно, мистер Торранс, я не взял бы вас на работу, но Альберт Шокли — влиятельная личность, он владеет акциями отеля, к тому же член Совета директоров. Однако Шокли далек от гостиничного бизнеса и сам охотно признается в этом. Он четко и недвусмысленно выразил свое пожелание, чтобы вас приняли на должность смотрителя, и я не могу игнорировать его указание. Однако, будь я свободен в своем выборе, я бы вас не принял.

Джек сцепил пальцы рук, лежавших на коленях, и крепко сжал их.

Ах ты, лощеный, спесивый чинуша!

— Я полагаю, вы не очень высокого мнения обо мне, мистер Торранс,

Лощеный, самодовольный чинуша, вот ты кто!

но мне абсолютно наплевать на это. Как бы вы ко мне ни относились, я вынужден заметить, что не считаю вас пригодным для такой службы. Во время сезона — с пятнадцатого мая до конца сентября — отель «Оверлук» обслуживают сто десять служащих, заметьте, по одному на каждый номер. Как я подозреваю, многие из них считают меня сукиным сыном. И, вероятно, не ошибаются в оценке моего характера. Чтобы управлять отелем должным образом, я вынужден бывать сукиным сыном.

Он подождал ответа, но Джек ограничился лучезарной улыбкой, ехидно обнажившей все тридцать два зуба.

— «Оверлук» был построен в 1907–1909 годах. Ближайший город — Сайдвиндер, в сорока милях отсюда, но дорога туда бывает закрыта с конца октября или с ноября по апрель. Построил отель человек по имени Роберт Таунли Уотсон, дед одного из наших служащих. Здесь останавливались Вандербильды, Рокфеллеры, Асторы и Дюпоны. В президентских апартаментах проживали четыре президента: Вильсон, Гардинг, Рузвельт и Никсон.

— Я бы не гордился пребыванием здесь Гардинга и Никсона, — пробормотал Джек.

Ульман слегка нахмурился, но пренебрег замечанием.

— Отель оказался не по средствам мистеру Уотсону, и в 1915 году он продал его. Отель продавали в тысяча девятьсот двадцать втором, двадцать девятом, тридцать первом годах. Он пустовал до конца второй мировой войны, пока его не купил и основательно не обновил Хорейс Дервент, изобретатель-миллионер, пилот, кинопродюсер и антрепренер.

— Фамилия мне знакома, — заметил Джек.