Столкновение миров - Кинг Стивен. Страница 107

Это был небольшой обморок, и Ричард быстро пришел в себя, стоило Джеку пощипать нежные перепонки между большим и указательным пальцами. Он ни за что не станет говорить о том, что происходит снаружи, в действительности притворяясь, что не знает, о чем говорит Джек.

Они осторожно передвигались по коридору к лестнице.

Проходя общую комнату, Джек просунул туда голову и свистнул.

— Ричард, ты только посмотри!

Ричард с неохотой заглянул. Общая комната напоминала развалины. Стулья опрокинуты. Подушки на тахте вспороты. Масляный портрет Старины Тейера на задней стене изувечен. Кто-то нарисовал пару дьявольских рогов, выглядывающих из-под его аккуратных седых волос, кто-то другой пририсовал ему под носом усы, а третий ногтем или чем-то острым выцарапал в промежности огромный фаллос. Стекло в шкафу с памятными подарками было разбито вдребезги.

Джека мало беспокоило выражение наркотического, не верящего своим глазам, ужаса на лице Ричарда. В каком-то смысле Ричарду легче было бы воспринимать эльфов, выстроившихся вдоль и поперек корпусов в блестящие, неземные соединения, или драконов над двором, чем это постепенное разъедание Тейерской школы, которую он так хорошо знал и любил… Ричард неколебимо верил в благородство и добропорядочность Тейерской школы, несомненный оплот мира, в котором ни на что нельзя было положиться… «Даже на то, — подумал Джек, — что отец выйдет из шкафа, в который он зашел».

— Кто это сделал? — гневно спросил Ричард. — Те уроды сделали это, — ответил он сам себе. — Вот кто.

Он посмотрел на Джека, и облако большого подозрения стало наползать на его лицо.

— Это, должно быть, колумбийцы, — внезапно заключил он. — И это что-то вроде войны из-за наркотиков, Джек. Тебе это не приходило в голову?

Джек с трудом подавил готовый было вырваться смех. Вероятно, только Ричард Слоут мог выдумать подобное объяснение, что это были колумбийцы. Тейерскую школу в Спрингфилде, штат Калифорния, захлестнули кокаиновые войны. «Элементарно, мой дорогой Ватсон: у той проблемы 7,5 % решения».

— Я думаю, все возможно, — ответил Джек. — Давай-ка глянем, что там наверху?

— Ради Бога, зачем?

— Ну… может быть, мы найдем еще кого-нибудь, — сказал Джек. В действительности, он в это не верил, но нужно было что-нибудь сказать. — Может быть, кто-то там прячется. Кто-то, такой же нормальный, как и мы.

Ричард посмотрел на Джека, затем на кавардак в общей комнате. Его лицу снова вернулось выражение непокидающей боли, выражение, в котором читалось: «На самом деле я не хочу смотреть на все это, но по какой-то причине оказывается, что это все, на что Я ХОЧУ смотреть именно сейчас». Это была горькая неизбежность, словно откусить лимон, царапнуть ногтями о доску или зубьями вилки о фарфоровую раковину.

— В стране свирепствуют наркотики, — особым лекторским тоном произнес Ричард. — Только на прошлой неделе в «Нью Рипаблик» я прочитал статью о распространении наркотиков. Джек, все те люди на улице, вероятно, находятся под действием наркотиков. Может быть, они кайфуют, может быть, они…

— Идем, Ричард, — тихо сказал Джек.

— Я не уверен, что смогу взобраться по лестнице, — отозвался Ричард с едва уловимой жалобной ноткой в голосе.

— Ну, хорошенько попытайся, достойно доброму, старому студенту Тейера, — сказал Джек, продолжая вести его в том же направлении.

Как только они добрались до лестничной площадки третьего этажа, в ненарушаемую, почти бездыханную тишину, царящую в Нельсон Хаусе, просочился звук. Снаружи рычали и лаяли собаки. Похоже, что теперь их не десятки, не дюжины, а сотни. Колокола в часовне сорвались в непристойный, дикий звон.

Звук колокола приводил этих чудовищных, мечущихся по двору собак в полное бешенство. Они бросались друг на друга, перекатываясь по траве, которая начинала приобретать вид рваной, запущенной и неухоженной. Кусали все, что попадалось на пути. Так Джек увидел, как одна из них атаковала вяз. Другая бросилась на статую Старины Тейера. И когда ее кусающая, щелкающая пасть натолкнулась на бронзу, в разные стороны из пасти брызнула кровь.

Джека чуть не стошнило, он отвернулся.

— Идем, Ричард, — сказал он.

Ричард поплелся за ним с явной неохотой.

На третьем этаже их ожидали беспорядочные горы перевернутой мебели, разбитые вдребезги окна, валяющиеся повсюду клочья набивки, рассыпанные кучи одежды.

Весь третий этаж был окутан облаками пара и пропитан теплой влагой, словно тропический лес во время дождей. По мере их приближения к двери с табличкой «Душевые» жар достиг уровня сауны. Легкий туман, который встретил их на лестнице тонкими стелющимися вниз струйками, сгустился в плотную, непроницаемую пелену.

— Стой здесь, — сказал Джек. — Подожди меня.

— Конечно, Джек, — невозмутимо ответил Ричард, поднимая интонации голоса настолько, чтобы его можно было услышать сквозь барабанящий звук душевых. Его очки запотели, но он и не пытался их вытереть.

Джек распахнул дверь и вошел. Стоял густой, пропитанный влагой жар. Его одежда мгновенно пропиталась потом и влагой. Опоясанная плиткой комната была наполнена ревом и барабанящим стуком воды. Все двадцать кранов в душевой были включены, и работающие распылители всех двадцати были направлены на гору лежащей посреди комнаты одежды. Вода просачивалась сквозь эту безумную гору, но только очень медленно, поэтому в комнате все плавало. Джек снял башмаки и обошел комнату по кругу, проскальзывая под душем так, чтобы остаться максимально сухим, а также, чтобы не обвариться. Тот, кто включил все эти краны, явно не позаботился о кранах с холодной водой. Один за другим, Джек выключил все. Для чего он это делал, ему было непонятно, совершенно непонятно, и он ругал себя за то, что попусту тратит на это время, вместо того, чтобы подумать, как выбраться отсюда, из Нельсон Хауса и прочь с территории Тейерской школы, прежде чем «топор палача» обрушится на них.

В этом не было никакого смысла, за исключением, может быть, того, что Ричард был не единственным человеком, который стремился упорядочить весь этот хаос… создать из хаоса порядок и сохранить его.

Он вернулся в коридор, но Ричарда не было.

— Ричард? — Он чувствовал, как сердце выпрыгивает из его груди.

Молчание.

— Ричард!

В воздухе висел ядовито-тяжелый запах пролитого одеколона.

— Ричард, какого дьявола, где ты?

Кто-то схватил Джека сзади рукой за плечо, он пронзительно вскрикнул.

— Не понимаю, почему ты так завопил, — говорил позже Ричард. — Это был всего лишь я.

— Я просто нервничаю, — еле слышно ответил Джек.

Они сидели на третьем этаже, в комнате мальчика со странным созвучным именем — Альберт Хамберт. Ричард рассказал ему, что Альберт Хамберт Пузырь был самым толстым мальчиком в школе, и Джеку нетрудно было в это поверить; его комната битком была набита удивительным разнообразием еды — это была копилка ребенка, самым страшным кошмаром которого было не вылететь из баскетбольной команды или провалить очередную контрольную, а не найти ночью чего-либо сладенького и вкусненького. Вот это все и было разбросано вокруг. Стеклянная банка с «Пухом алтея» была разбита, но Джек никогда особенно не жаловал «Пух алтея», он обходил своим вниманием и лакричный крем. На верхней полке в шкафу Альберта Пузыря была припрятана целая упаковка этого деликатеса. На верхней половине вскрытого ящика было написано: «Дорогому сыночку от любящей мамочки в День Рождения!»

«Некоторые любящие мамочки отправляют упаковочки с лакричным кремом, а некоторые любящие папочки отправляют блейзеры от братьев Брукс, — устало подумал Джек. — Если в этом и есть какая-то разница, то один только Джейсон знает о ней». Они обнаружили в комнате достаточное количество еды, чтобы устроить некое безумное подобие ужина — «Слим Дримз», острые ломтики, картофельные чипсы. Теперь они доедали пачку печенья. Джек забрал из коридора стул Альберта и сел возле окна. Ричард сидел на кровати.