Тьма, — и больше ничего - Кинг Стивен. Страница 13

— Мама много говорила о жизни в городе. — Генри вздохнул. — Ей хотелось открыть там магазин.

— Правда? — Зеленые глаза шерифа уставились на него. — Что ж! Но для этого требуются деньги, так?

— Она унаследовала землю от отца, — вставил я.

— Да, да. — Шериф застенчиво улыбнулся, будто совсем забыл об этом. — Может, оно и к лучшему. Лучше жить в пустоши, чем со сварливой, злой женщиной. Книга Притч. Ты рад, что она уехала, сынок?

— Нет. — Глаза Генри наполнились слезами.

Я мысленно благословлял каждую слезинку.

— Ладно, ладно. — Шериф сочувственно покивал, а потом, опираясь руками на пухлые колени, заглянул под кровать. — Вроде бы там женские туфли. На широком каблуке, удобные для ходьбы. Она же не могла убежать из дома босиком, так?

— Она обычно ходила в холщовых туфлях. Они тоже пропали.

Конечно, пропали. Выцветшие, зеленые, которые она называла садовыми туфлями. Я вспомнил о них, перед тем как начал засыпать колодец.

— Ага! — кивнул шериф. — Еще одна тайна раскрыта. — Он вытащил из кармана жилетки серебряные часы и взглянул на них. — Пожалуй, мне пора. Время поджимает.

Мы направились к крыльцу. Генри вновь шел последним, возможно, чтобы никто не видел, как он вытирает слезы. Мы сопроводили шерифа к седану «максвелл» со звездой на дверце. Я уже собирался спросить его, хочет ли он взглянуть на колодец, когда он остановился и с пугающей добротой посмотрел на моего сына.

— Я заезжал к Коттери, — сообщил он.

— Да? — переспросил Генри. — Правда?

— Я же говорил, что теперь останавливаюсь чуть ли не под каждым кустом, но всегда пользуюсь туалетом, если знаю, что хозяева содержат его в чистоте и можно не волноваться из-за ос, дожидаясь, пока из моего крантика вытечет жидкость. Коттери очень чистоплотные. У них такая симпатичная дочь. Почти твоего возраста, так?

— Да, сэр. — На последнем слове Генри чуть возвысил голос.

— Нравится она тебе, правда? И ты ей, судя по словам ее мамы.

— Она так сказала? — спросил Генри, явно удивленный и при этом довольный.

— Да. Миссис Коттери сказала, что ты тревожишься из-за своей мамы и что-то говорил насчет этого Шеннон. Я спросил, что именно, а она ответила, что у нее нет права об этом рассказывать, но я могу спросить у Шеннон. Вот я и спросил.

Генри смотрел себе под ноги.

— Я сказал ей, чтобы она никому не говорила.

— Ты же не будешь из-за этого обижаться на нее, так? — задал вопрос шериф Джонс. — Когда большой дядька со звездой на груди спрашивает такую малышку, как она, что ей известно, малышке трудно удержать рот на замке, правда? Ей ничего не остается, как сказать, разве нет?

— Не знаю. — Генри по-прежнему смотрел себе под ноги. — Вероятно. — Он не играл несчастного — он был несчастным, пусть события и развивались, как мы рассчитывали.

— Шеннон говорит, твои отец и мать крепко поругались из-за продажи этих ста акров, а когда ты взял сторону отца, миссис Джеймс достаточно сильно тебя ударила.

— Да, — сухо ответил Генри. — Она слишком много выпила.

Шериф Джонс повернулся ко мне:

— Она напилась или просто была навеселе?

— Где-то между, — ответил я. — Если бы напилась, то продрыхла бы всю ночь, вместо того чтобы встать, собрать чемодан и тихонько, как вор, выскользнуть из дома.

— Вы думали, она вернется, как только протрезвеет?

— Да. До асфальтовой дороги больше четырех миль. Я не сомневался, что она вернется. Но должно быть, кто-то ехал мимо и подвез ее к себе до того, как у нее прочистилась голова. Наверное, водитель какого-нибудь грузовика, которые курсируют между Линкольном и Омахой.

— Да, да, и я бы так подумал. Уверен, вы услышите о ней, когда она свяжется с мистером Лестером. Если она собирается начать новую жизнь в городе, если она так решила, ей понадобятся деньги.

Что ж, он тоже это знал.

Шериф вновь пристально посмотрел на меня.

— У нее были деньги, мистер Джеймс?

— Ну…

— Давайте не будем стесняться. Признание полезно для души. Католики в этом правы.

— Я держал жестянку в комоде. Примерно двести долларов, чтобы платить сборщикам урожая, которые приступят к работе в следующем месяце.

— И мистеру Коттери, — напомнил Генри. Повернувшись к шерифу Джонсу, он добавил: — У мистера Коттери есть жатка «харрис джайант» для кукурузы. Почти новая. Классная штуковина.

— Да, да, видел у него во дворе. Большущая мерзавка, да? Деньги из жестянки исчезли, так?

Я кисло улыбнулся — только в действительности улыбался не я: Коварный Человек правил бал с того самого момента, как шериф Джонс подъехал к колоде для колки дров.

— Она оставила двадцатку. Щедро, ничего не скажешь. Но именно двадцатку Коттери берет за использование жатки, так что все в порядке. Что же до сборщиков урожая, я думаю, Стоппенхаузер из банка выдаст мне краткосрочную ссуду. Если только он не в долгу перед «Фаррингтон компани». В любом случае лучший помощник у меня есть. — Я попытался потрепать Генри по волосам. Он, смущаясь, отпрянул.

— Пожалуй, мне есть что сообщить мистеру Лестеру, так? Ему все это не понравится, но если он умен, а он считает себя умником, то поймет: ему остается только ждать, когда она появится у него в офисе, и это произойдет скорее раньше, чем позже. Пропавшие обычно появляются, когда у них заканчиваются зелененькие, да?

— По моему опыту, да, — ответил я. — Если вы закончили, шериф, мы с сыном вернемся к работе. Этот бесполезный колодец следовало засыпать тремя годами раньше. Моя старая корова…

— Эльпис. — Генри говорил как во сне. — Ее звали Эльпис.

— Эльпис, — согласился я. — Она вышла из амбара, забралась на крышку, а дерево не выдержало. Мне пришлось ее пристрелить. Пойдемте за амбар, и я покажу вам — эта ленивая тварь теперь в колодце. Мы собираемся похоронить ее там, где она сейчас и лежит, и отныне я буду называть старый колодец «Дурь Уилфреда».

— Что ж, я бы посмотрел, но у меня встреча со старым, вечно недовольным судьей. В другой раз. — Кряхтя, шериф уселся за руль. — Спасибо за лимонад и гостеприимство. Вы бы могли его и не проявлять, учитывая то, с чьей подачи я сюда приехал.

— Все нормально, — ответил я. — Каждый должен выполнять свою работу.

— И нести свой крест. — Проницательный взгляд шерифа сместился на Генри. — Сынок, мистер Лестер сказал мне, что ты явно что-то скрывал. Он в этом не сомневается. И ты скрывал, так?

— Да, сэр, — ответил Генри все тем же бесстрастным и каким-то жутким голосом. Словно все его эмоции улетучились, как и напасти, лежавшие в сосуде Пандоры, когда она его открыла. Да только у Генри и у меня надежды не осталось: дохлая Эльпис лежала на дне колодца.

— Если он спросит меня, я скажу ему, что он ошибался, — продолжил шериф Джонс. — Адвокату компании не обязательно знать, что мать мальчика подняла на него руку, когда была пьяна. — Он пошуровал под сиденьем, достал длинный S-образный инструмент, хорошо мне знакомый, и протянул Генри: — Не побережешь спину и плечо старику, сынок?

— Да, сэр, конечно. — Генри взял ручку и направился к переднему бамперу «максвелла».

— Береги запястье! — прокричал Джонс. — Она лягается, как бык! — Потом повернулся ко мне. Блеск заинтересованности ушел из глаз. Вместе с зеленью. Теперь они выглядели тусклыми и серыми, как вода в озере в пасмурный день. Это были глаза человека, который мог чуть ли не до смерти забить бродягу, найденного в грузовом вагоне, и спать спокойно, нисколько об этом не жалея. — Мистер Джеймс, должен вас кое о чем спросить. Как мужчина мужчину.

— Хорошо. — Я пытался приготовиться к следующему вопросу, который, я в этом не сомневался, вот-вот должен слететь с губ шерифа: «В вашем колодце есть еще одна корова? По имени Арлетт?» Но я ошибся.

— Я могу передать по телеграфу ее имя и приметы, если будет на то ваше желание. Она не уедет дальше Омахи, правда? У нее всего сто восемьдесят зеленых. Женщина, которая всю жизнь вела домашнее хозяйство, понятия не имеет, как прятаться. Вряд ли она отправится в восточную часть города, где дешевые пансионы. Я могу сделать так, что ее приведут к вам. Притащат за волосы, если вы захотите.