Черный дом - Кинг Стивен. Страница 18

Но главный его страх вызван тем, что этот сукин сын ему просто не по зубам. И он убьет третьего ребенка, четвертого, а может, одиннадцатого и двенадцатого.

Видит Бог, он затребовал помощь. И получил ее… в какой-то степени. К делу приписали двух детективов из полицейского управления штата, к расследованию подключился агент ФБР из Мэдисона (правда, неофициально, поскольку это дело подпадает под юрисдикцию полиции). Но даже в помощи со стороны Дейлу видится что-то сюрреалистическое. Возможно, дело в странном совпадении фамилий. Агента ФБР зовут Джон П. Реддинг. Детективов из центрального управления – Перри Браун и Джеффри Блэк. То есть в его команде появились Покрасневший, Коричневый и Черный. Цветной отряд, как называет их Сара. Все трое ясно дают понять, что их дело – только помощь, во всяком случае пока. Ясно дают понять, что на капитанском мостике лишь он, Дейл Гилбертсон.

«Господи, как же мне хочется, чтобы Джек помог мне в этом деле, – думает Дейл. – Я бы тут же сделал его полицейским, как в старых добрых вестернах».

Когда Джек впервые появился во Френч-Лэндинге, почти четыре года назад, Дейл не знал, как ему относиться к человеку, которого его подчиненные сразу же окрестили Голливудом. Но к тому времени, когда они вышли на Торнберга Киндерлинга, да, безобидного, неприметного Торнберга Киндерлинга, вот кто никак не тянул на убийцу, он уже точно знал, с кем имеет дело. Этот парень был лучшим детективом, с которым ему доводилось общаться, детективом от бога.

Единственным детективом от бога, вот что ты имел в виду.

Да, все так. Единственным. И хотя они разделили славу поровну (по настоянию пришельца из Лос-Анджелеса), именно мастерство Джека позволило выйти на преступника. Он действовал, как знаменитые книжные детективы… Эркюль Пуаро, Эллери Куин, словно был одним из них. Разве что не полагался только на дедукцию, не ходил, постукивая себя по виску, не говорил о «маленьких серых клетках». Он…

– Он слушает, – бормочет Дейл и встает. Направляется к двери черного хода, потом возвращается за «дипломатом». Чтобы положить его на заднее сиденье своей патрульной машины до полива цветов. Не хочет, чтобы ужасные фотографии находились в доме дольше необходимого.

Он слушает.

Как слушал Дженну Мэссенгейл, барменшу из «Гриль-бара». Дейл понятия не имел, почему Джек проводил столько времени с этой маленькой шлюшкой. Ему даже приходила мысль, что мистер Лос-Анджелес старается затащить ее в постель, чтобы по возвращении домой рассказать друзьям с Родео-драйв, что он отведал сладенького в Висконсине, где воздух свежий, а ноги длинные и сильные. Но Джек тратил время на другое. Он слушал, и в конце концов она поделилась с ним тем, что он ожидал услышать.

«Да, сэр, люди становятся такими забавными, когда выпьют, – рассказывала Дженна. – Есть тут один парень, который после пары стаканчиков начинает зажимать себе ноздри…» И она показала, что делает этот парень: зажала ноздри между большим и указательным пальцами, развернув руку ладонью к собеседнику.

Джек, по-прежнему улыбаясь, маленькими глотками пил газировку.

«И всегда выворачивая ладонь? Вот так?» – Он повторил движения руки официантки.

Дженна улыбалась, уже влюбившись в детектива: «Именно так, красавчик… ты все схватываешь на лету».

Джек: «Иногда случается. И как зовут этого парня, дорогая?»

Дженна: «Киндерлинг. Торнберг Киндерлинг. Только после стаканчика-другого, начав зажимать нос, он просит, чтобы все звали его Торни».

Джек (все улыбаясь): «Он пьет джин «Бомбей», не так ли, дорогая? С одним кубиком льда и капелькой горькой настойки?»

Дженна со сползающей с лица улыбкой, в изумлении, словно столкнулась с экстрасенсом, читающим мысли: «Как вы это узнали?»

Как он это узнал, особого значения не имеет, потому что слова Дженны становятся последним элементом картинки-головоломки. Дело закрыто, игра закончена, застегивай молнию ширинки.

И в итоге Джек улетел в Лос-Анджелес с арестованным Торнбергом Киндерлингом, безобидным, очкастым, проживающим в Сентралии агентом страховой компании, клиентами которой были окрестные фермеры, страховавшие в ней свое имущество, с Торнбергом Киндерлингом, который, казалось бы, не мог шугануть и гусыню, не сказал бы «говно» даже с набитым им ртом, в жаркий день постеснялся бы попросить стакан воды в незнакомом доме, но убил двух проституток в Городе ангелов. Торни никого не душил, пользовался ножом фирмы «Бак», который купил, это позже выяснил Дейл, в магазине «Спортивные товары Лафэма», расположенном рядом с баром «Сэнд», главным злачным заведением Сентралии.

К тому времени вину Киндерлинга уже удалось доказать проведенным анализом ДНК, но Джека обрадовало известие о том, что установлено место приобретения орудия убийства. Он лично позвонил Дейлу, чтобы поблагодарить его. Дейла, который не бывал западнее Денвера, этот звонок вежливости тронул до глубины души. В ходе расследования Джек не раз и не два говорил, что любых доказательств вины может оказаться недостаточно, если у преступника черные душа и сердце, а именно с таким в лице Торни Киндерлинга они и столкнулись. Он, разумеется, пытался симулировать безумие, и Дейл – он очень надеялся, что его вызовут в качестве свидетеля, – радовался, как ребенок, узнав, что присяжные ему не поверили и приговорили к пожизненному заключению без права досрочного освобождения.

Но как он и Джек сумели этого добиться? Что послужило главной причиной? Умение Джека слушать. Вот и все. Слушать барменшу, которая привыкла к тому, что мужчина смотрит на ее грудь, тогда как слова если и влетают в одно ухо, то лишь для того, чтобы тут же вылететь из другого. А кого слушал Джек Голливуд до долгих бесед с Дженной Мэссенгейл? Похоже, какую-то проститутку с Сансет-Стрип [31]… а скорее далеко не одну. («Как бы их всех обозвать? – рассеянно думает Дейл, вытаскивая из гаража поливочный шланг. – Выводок ночных бабочек? Бригада постельных тружениц?») Никто из них не сумел опознать Торнберга Киндерлинга, потому что Торнберг, приезжавший в Лос-Анджелес, разительно отличался от Торнберга, колесившего по фермам округа Каули и Миннесоты. Лос-анджелесский Торнберг носил парик, контактные линзы вместо очков, маленькие усики.

– Но самый удачный ход – темный тональный крем, – говорил Джек. – Благодаря этому Торнберг легко сходил за местного жителя.

– Учась в средней школе Френч-Лэндинга, он все четыре года занимался в драматическом кружке, – мрачно ответил ему Дейл. – Я узнавал. Поверишь ли, этот подонок играл Дон Жуана.

Именно усилия по изменению внешности стали причиной того, что присяжные не поверили в безумие подсудимого. А вот про привычку зажимать ноздри двумя пальцами, выворачивая ладонь, Торни забыл. Наверное, потому, что проделывал это неосознанно. Автоматически. Какая-то проститутка запомнила эту особенность, упомянула вскользь, Дейл в этом не сомневался, точно так же, как Дженна Мэссенгейл, но Джек услышал.

Потому что слушал.

«Позвонил, чтобы поблагодарить, что удалось выяснить, откуда взялся нож, потом, чтобы сообщить о решении присяжных, – думает Дейл, – но второй раз он еще что-то хотел. И я знал, что именно. Даже до того, как он открыл рот».

Потому что, пусть он и не детектив от бога, как его друг из Золотого штата, Дейл все же заметил, как поразил молодого человека Западный Висконсин. Джек влюбился в округ Каули, и Дейл поставил бы немалую сумму на то, что имела место быть классическая любовь с первого взгляда. Именно об этом, несомненно, говорило лицо Джека, когда они ездили из Френч-Лэндинга в Сентралию, из Сентралии в Арден, из Ардена в Миллер. На нем отражались радость и благоговейный восторг. Дейлу Джек напоминал человека, который приехал в новые для себя края, чтобы обнаружить, что вернулся домой.

– Слушай, до чего же мне здесь нравится, – как-то сказал он Дейлу, когда они ехали в старом патрульном «каприсе» [32] Дейла, где постоянно что-то ломалось, даже клаксон. – Ты хоть понимаешь, до чего здорово здесь жить, Дейл? Должно быть, это один из самых прекрасных уголков мира.