Гарри Поттер и Орден феникса (с илл. из фильма) - Роулинг Джоан Кэтлин. Страница 97

Профессор Макгонагалл смотрела на него сквозь перекошенные очки так, словно увидела нечто ужасное.

— Я не вру, и я не сумасшедший. — Голос Гарри взвился до крика. — Говорю вам, я видел, как это случилось!

— Я верю вам, Поттер. Надевайте халат — мы идем к директору.

Глава 22

БОЛЬНИЦА СВЯТОГО МУНГО

От радости, что она восприняла его всерьез, Гарри мигом спрыгнул с постели, натянул халат и нацепил очки.

— Уизли, вам тоже надо пойти, — сказала профессор Макгонагалл.

Мимо безмолвных Невилла, Дина и Симуса они вышли за ней из спальни, спустились по винтовой лестнице в гостиную, откуда через портретную дверь вышли в освещенный луной коридор Полной Дамы. Гарри боялся, что паника его в любую секунду может прорваться наружу; ему хотелось бежать, звать Дамблдора. Мистер Уизли истекает кровью, а они степенно шагают по коридору. Что, если эти зубы (он старался не думать: «Мои зубы») ядовиты? Они прошли мимо Миссис Норрис, которая обратила на них свои глаза-лампы и тихо зашипела, но профессор Макгонагалл сказала: «Брысь!» — и кошка шмыгнула в темноту. Через несколько минут они остановились перед каменной горгульей, сторожившей вход в кабинет Дамблдора.

— Летучая шипучка, — сказала профессор Макгонагалл.

Горгулья ожила и отскочила в сторону, стена позади нее разошлась, открыв каменную лестницу, непрерывно бегущую вверх наподобие спирального эскалатора. Они стали на движущиеся ступени, стена за ними закрылась с глухим стуком, и лестница понесла их наверх тугими кругами. И вот блестящая дубовая дверь с латунным молотком в виде грифона.

Хотя было уже за полночь, за дверью слышался многоголосый гомон. Как будто Дамблдор принимал не меньше дюжины гостей.

Профессор Макгонагалл трижды стукнула молотком-грифоном, и голоса разом смолкли, словно их выключили. Дверь сама собой открылась, и следом за Макгонагалл Гарри и Рон вошли в кабинет.

В комнате царил полумрак; непонятные серебряные приборы не жужжали и не пыхали дымом, как обычно, а стояли неподвижно и безмолвно; портреты прежних директоров и директрис дремали в своих рамах. Спрятав голову под крыло, спала на своем шестке за дверью чудесная красно-золотая птица, большая, как лебедь.

— А, это вы, профессор Макгонагалл, и... — Дамблдор сидел за письменным столом в кресле с высокой спинкой; он наклонился вперед, и на него упал свет свечей, освещавших разложенные на столе документы. На нем был великолепно расшитый пурпурно-золотой халат, надетый поверх белоснежной ночной рубашки, но выглядел Дамблдор нисколько не сонным. Пронзительный взгляд голубых глаз остановился на профессоре Макгонагалл.

— Профессор Дамблдор, — сказала она, — у Поттера был... был кошмар. Он говорит...

— Это не кошмар, — перебил Гарри.

Профессор Макгонагалл обернулась к нему и слегка нахмурилась.

— Хорошо, Поттер, сами расскажите директору.

— Я... я правда спал, — сказал Гарри. Он был в ужасе и отчаянно хотел все объяснить Дамблдору, однако его задело, что тот смотрит не на него, а на переплетенные пальцы своих рук. — Но это был не обычный сон... это было на самом деле... я видел, как это произошло... — Он глубоко вздохнул. — На отца Рона, мистера Уизли, напала гигантская змея.

Произнесенные слова как будто еще отдавались в комнате и звучали немного нелепо, даже смешно. Наступила пауза; Дамблдор откинулся в кресле и задумчиво смотрел в потолок. Бледный, потрясенный Рон переводил взгляд с Гарри на Дамблдора.

— Как вы это увидели? — спокойно спросил Дамблдор, по-прежнему не глядя на Гарри.

— Не знаю... — сердито ответил он (не все ли равно?). — Ну, мысленно, что ли...

— Вы меня не поняли, — все так же спокойно сказал Дамблдор. — Я спрашиваю, помните ли вы, откуда наблюдали за этим нападением. Стояли рядом с жертвой или видели сцену сверху?

Вопрос поразил Гарри, он изумленно уставился на директора — как будто он все уже знает...

— Я был змеей. Я видел ее глазами...

Стало тихо. Потом Дамблдор, глядя теперь на побелевшего Рона, резко спросил:

— Артур серьезно ранен?

— Да, — с силой произнес Гарри. Почему они никак не раскачаются, неужели непонятно, сколько крови потерял человек, если бок ему прокусили такие длинные зубы? И почему Дамблдор не удостоит его взглядом?

Но Дамблдор встал с такой внезапностью, что Гарри вздрогнул. Директор обратился к одному из портретов, висевшему под самым потолком.

— Эдвард! — властно произнес он. — И вы, Дайлис!

Волшебник с землистым лицом и короткой черной челкой и его соседка, пожилая ведунья с длинными серебряными локонами, как будто бы крепко спавшие, мгновенно открыли глаза.

— Вы слушали? — спросил Дамблдор. Волшебник кивнул, волшебница сказала:

— Естественно.

— Он рыжий, в очках, — сказал Дамблдор. — Эдвард, вам надо поднять тревогу, позаботьтесь, чтобы его нашли наши люди...

Оба кивнули и боком ушли из своих рам, но не появились на соседних портретах (как это обычно бывало в Хогвартсе), а просто исчезли. На одной картине остался только задник — черный занавес, а на другой — красивое кожаное кресло. Гарри заметил, что другие директора и директрисы, мирно дремавшие и похрапывавшие самым натуральным образом, нет-нет да и поглядывали на него украдкой из-под полуопущенных век. Теперь стало ясно, кто здесь разговаривал перед их приходом.

— Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, — сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо гостей к великолепной птице, спавшей возле двери. — Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах.

— Но мистер Уизли мог быть где угодно! — сказал Гарри.

— Садитесь, пожалуйста, все трое, — сказал Дамблдор, словно не слыша его. — Эдвард и Дайлис могут на несколько минут задержаться. Профессор Макгонагалл, будьте любезны, вызовите стулья.

Профессор Макгонагалл вынула из кармана халата волшебную палочку и взмахнула ею. Из воздуха возникли три деревянных стула с прямыми спинками, совсем не такие, как уютные ситцевые кресла, которые наколдовал Дамблдор в Министерстве, когда слушалось дело Гарри. Гарри сел и через плечо наблюдал за Дамблдором. Тот гладил пальцем Фоукса по золотой хохлатой голове. Феникс сразу проснулся, поднял красивую голову и блестящими темными глазами смотрел на Дамблдора.

— Нам будет нужно предупреждение, — очень спокойно сказал Дамблдор птице.

Вспышка пламени, и феникс исчез.

Дамблдор стремительно подошел к одному из тонких серебряных приборов (назначения которых Гарри до сих пор не знал), перенес его на стол, сел и легонько постучал по нему концом волшебной палочки.

С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зеленого дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошел ровной струей, она сгущалась и закручивалась в воздухе... и вот уже вылепилась из нее змеиная голова с разинутой пастью.

«Не подтверждение ли это моего рассказа», — подумал Гарри и посмотрел на Дамблдора в надежде увидеть по его лицу, что это так. Но Дамблдор не поднимал головы.

— Конечно, конечно, — бормотал он, по-прежнему наблюдая за дымом без малейшего удивления. — Но сущности разделены?

Вопрос прозвучал для Гарри загадкой. Между тем дымная змея немедленно превратилась в две змеи, обе сворачивались и извивались в полутьме. С видом мрачного удовлетворения Дамблдор слегка постучал по прибору палочкой; позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали.

Дамблдор перенес аппарат обратно на тонконогий маленький столик. Гарри увидел, что многие прежние директора на портретах проводили его глазами, но, заметив, что Гарри смотрит на них, тут же прикинулись спящими. Гарри хотел спросить, для чего предназначен странный серебряный прибор, но в это время справа под потолком раздался крик: волшебник по имени Эдвард, слегка запыхавшийся, снова появился в своей раме.