Геном - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 41

– Почему вы так нас ненавидите? – прошептала Джанет. – Больше чем Чужих… Мы ведь хотели счастья для всех!

– Джанет, вас никто не ненавидит, поверь. Может быть – жалеют…

– За что нас жалеть?

– Ваша психика изменена генными инженерами…

– А твоя – нет? – Джанет рассмеялась, села на кровати. – Друг-спец, ты исковеркан куда сильнее меня. Ты ведь даже любить не умеешь.

– Ну и что?

– Как «ну и что»? – Негритянка развела руками. – Глупый, глупый пилот… Ты трахаешься, испытываешь оргазм и считаешь, что в этом и заключаются отношения между мужчиной и женщиной?

– Почему же. Глубокая личная симпатия, теплые отношения…

– Засунь эту личную симпатию глубоко в теплую задницу! Да ты куда больший урод, чем я! Мне велели ненавидеть Чужих – и я их ненавижу. Пусть я тысячу раз не права, но ничего не потеряла, лишь обрела. Пусть даже я обрела ненависть! Ясно? А ты, ты все потерял! Половину мира! Ким, эта бедная девочка, смотрит на тебя влюбленными глазами и волочится следом как хвостик. Ты этого просто не замечаешь.

– Я замечаю, Джанет. Несколько часов назад мы занимались сексом, и оба…

Джанет Руэло, палач Чужих с карантинной планеты Эбен, залилась смехом.

– Господь разгневанный! Ну как объяснить слепому цвет заката? Алекс, ты знаешь, что на Эбене пилоты умели любить?

– Глупо. Полное единство с кораблем возможно лишь при отсутствии привязанности к людям.

– Ерунда! Просто все взаимосвязано. И любовь, и ненависть. Невозможно лишить человека любви, не дав взамен хотя бы суррогата. Для пилотов этот суррогат – слияние с кораблем, для следователей и налоговиков – экстаз от постижения истины. Когда-нибудь и для всех остальных придумают замену.

Джанет подумала секунду и добавила:

– Кроме солдат, вероятно. Для них любовь необходима как альтернатива рабочей ненависти к врагу. Мы все были солдаты… и потому все умели любить.

Алекс молчал. Невозможно спорить со спецом, отстаивающим свою специализацию. Да ведь в чем-то она и права – виртуальный мальчик Эдгар тоже говорил о биохимических цепях.

– Джанет, что мы будем делать?

– Ты поверил, что раса Цзыгу вовсе не союзник людей?

– Они временный союзник, – поправил ее Алекс. – Больших иллюзий я и не строил.

– Я не стану более их провоцировать.

– Это твое слово?

– Слово спеца, друг-спец.

– Поклянись мне как своему капитану.

Джанет улыбнулась:

– Зачем?

– Дай мне военную присягу Эбена.

Лицо женщины дрогнуло.

– Друг-спец, я больше не гражданка Эбена. И остатки нашей армии закупорены на планете.

– Что это меняет?

Джанет отвела глаза. Неохотно признала:

– Ничего…

– Дай мне присягу как капитану.

– Именем разобщенного человечества… – Джанет осеклась. Ее губы дрожали.

– Продолжай, – безжалостно потребовал Алекс. Добавил, смягчая свой тон: – Я вынужден просить об этом, подруга-спец.

– Именем разобщенного человечества, которое властвует над звездами, служением Господу нашему, предками и потомками своими, клянусь… – Она помедлила, формулируя фразу. – Клянусь, что не причиню никакого вреда Чужим Зей-Со и Сей-Со, временно находящимся на одном со мной корабле, не буду выказывать им своих подлинных чувств и не помешаю покинуть корабль живыми и неповрежденными.

На взгляд Алекса, клятва была всеобъемлющей. Ну, или близкой к этому.

– Спасибо, Джанет. Прости, что я потребовал этого.

– Ничего, капитан. – Как ни странно, но Джанет говорила искренне. – Ты снял с меня ответственность, переложив на себя. Теперь я считаю, что нахожусь в боевой обстановке, и должна скрывать от Чужих свои эмоции.

– Спасибо… – Алекс склонился, целуя ее в губы. Он надеялся, что поцелуй будет коротким, несущим в себе лишь благодарность и симпатию.

Не получилось.

Джанет обвила рукой его шею, прижала к себе. Ее поцелуй был не столь утонченно-искусным, как у Ким, но зато куда более своеобразным. Алекс почувствовал, что невольно отвечает на движения ее губ. С усилием отстранился:

– Джанет, если Ким узнает…

– Не бойся. – Женщина улыбнулась. – Мы обговорили с ней этот вопрос.

– Что?

– Я сразу объяснила, что ты привлекаешь меня как мужчина. Ким согласилась, что я имею на это право.

Алекс с трудом сдержал смех. Он не умеет любить, но считает себя обязанным хранить верность подруге. Ким сходит с ума от любви, но разрешает ему спать с Джанет…

Это было совсем по-другому. Джанет не строила иллюзий в его отношении и не требовала больше, чем он мог дать. И пусть ей недоставало генетически вложенного искусства гейши, но ее обычный, человеческий опыт оказался достойной заменой. Все совсем иначе, они и внешне были полной противоположностью: хрупкая светленькая нимфетка и крупная чернокожая женщина.

Разве что выкладываться в сексе ему пришлось одинаково энергично.

– У меня есть еще четверть часа, – предупредил Алекс, когда они отдыхали. – Потом пора в рубку.

– Сейчас…

Джанет достала сигареты, раскурила пару, протянула одну Алексу, другой жадно затянулась сама.

– Мне было очень хорошо, – проводя ладонью по черному, блестящему от пота бедру, сказал Алекс. – Ты великолепна в постели, Джанет.

– Лучше, чем Ким? – усмехнулась женщина.

– Наверное, да… за счет возраста. У нее слишком мало опыта, и это чувствуется, несмотря на все старания

– Лет через пять она меня заткнет за пояс, – усмехнулась Джанет. – Ну и пускай… Да, Алекс, я должна была сразу тебя предупредить…

– О чем?

– Я не блокировалась от зачатия. Есть вероятность, что я забеременею.

Алекс помолчал, прежде чем признаться:

– Как необычно. У меня еще не было такой женщины.

– Возбуждает? – усмехнулась Джанет.

– Да, – честно признался Алекс. – У меня трое детей, но все по предварительной договоренности. Двое мальчишек по государственной разнарядке, они в каком-то интернате на Земле, и дочка от… от одной хорошей подруги. Я ее регулярно навещаю.

– Спецы? – полюбопытствовала Джанет.

– Про пацанов не знаю, если честно. Наверное, да, у меня хороший генотип. А дочка специализирована как следователь.

– Бедная…

Алекс промолчал. Снова вступать в спор о том, насколько важно умение любить, ему не хотелось.

– У меня пятеро, но никто не специализирован на профессию с потерей основных эмоций, – сообщила Джанет.

– Ты вроде бы говорила о четверых…

– Пятый на Эбене. Если он остался жив, конечно. Но я предпочитаю думать, что жив… я бы почувствовала его смерть.

– Почувствовала? Такая специализация? – заинтересовался Алекс.

Женщина засмеялась:

– Нет, что ты. У нас есть такое поверье… что мать чувствует, живы ли ее дети.

– Очень романтично, – согласился Алекс. – Архаично, но мило.

– Мы во многих вопросах придерживались старинных обычаев. Например, трех первых детей я родила лично.

Сказано это было небрежным тоном, но у Алекса по коже пробежали мурашки.

– Зачем? – только и спросил он.

– Традиция. Тебе стало неприятно?

– Нет… не очень. В конце концов, треть населения так и рождается. Я даже умею принимать натуральные роды, на случай непредвиденных происшествий в полете, но это неожиданно. – Он принужденно рассмеялся: – Может быть, ты их еще и выкармливала?

– Да. Всех пятерых. Хотя бы по разу – каждого.

Алекс вздрогнул:

– У тебя не блокирована лактация?

– Нет. Воин с Эбена – боевая единица сам в себе. Женщина должна быть способна рожать и выращивать будущих воинов без посторонней помощи.

– Ни черта себе… – Алекс покосился на ее пышные груди. Он относил их размер на счет генетической модификации или особенностей телосложения… но теперь понятно.

– Прости, я должна была предупредить… – задумчиво сказала Джанет. – У многих этот факт моей биографии вызывает отвращение. Я давала своим детям поглощать собственную плоть… понимаю, это шокирует.

Алекс вслушивался в собственные ощущения. Потом, отчаявшись разобраться в сумбурных мыслях, посмотрел на Беса. Результат его смутил.