Журнал «Если», 2005 № 02 - Бейли Дейл. Страница 22

Мутти передернуло от отвращения.

Но Гай знал: Мутти — это легкая болтовня. Мутти — это занятные слухи, непонятные термины. Это культ здоровья, тысячи полезных советов. Это салоны красоты и странные заведения, в которых собираются ее подружки. Клуб любителей гинф-альманахов? Это все тоже она.

И декоративная каллиграфия.

— У гаммельнского дудочника, Гай, фальшивая генкарта! — Мутти сразу увлеклась, зеленые глаза восторженно распахнулись. — Елин так утверждает. Я ей верю. Помнишь, Гайя изобрела бульон с протертыми овощами? Трансгенные продукты. Отто смеялся, что их даже крысы не жрут. А я до сих пор заказываю такой бульон. И к нему коричневый рис. — (Видимо, этого было достаточно, чтобы наслаждаться без перерыва). — А этот дельта-псих поссорился с Гайей. Отто никогда не любил Гайю! — Нежные капельки пота легкими жемчужинками выступили над левой бровью Мутти. — У Отто фальшивая генкарта. Представляешь, он утверждал, что Носителей не существует, что они придуманы пропагандой. — Она ужаснулась. — В салоне "Завтра" он перед всеми нес эту чушь. Все знают, что Носители соберутся в Экополисе. Референдум состоится, когда все Носители прибудут в Экополис. Это совсем особенные люди, Гай. Они не знают, какая информация вложена в их подсознание, но в день Референдума они все по команде, по некоему ключевому слову как бы проснутся. — Зеленые глаза Мутти расширились, в них засверкали яркие искры. — А Отто урод. Он думает, что все это пропаганда. И утверждает, что близок конец света. Понимаешь? Уроды об этом говорят, и Цаальхаген это подхватывает.

— Забудь о дудочнике.

— И правда. Ну его! Существует столько чудес! Вот одно, — она снова провела его рукой по теплому выпуклому животу. — Всего лишь несколько аминокислот. Елин мне растолковала. Эссенциальные жирные кислоты. То, что мы называем витаминами. Вода, кислород.

— В его молекулярной форме, — улыбнувшись, помог Гай.

— Ну да, в молекулярной. Усвояемые углеводы. Вот и все. Из такого простого набора, Гай, я сама синтезирую настоящего здорового человека!

Синтез, которым Мутти так гордилась, конечно, был по силам и самым недалеким уродам, но Гай не стал ее разочаровывать. Об ограничении рождаемости толкуют пока втихомолку. Официально женщин призывают рожать, это все-таки снимает опасность вырождения.

— Референдум могут провести уже в следующем году, — завелась Мутти. — Все зависит от Носителей, успеют ли они собраться. Мне показывали одного в толпе. Ох, Гай! Он шел в черной накидке, в черном клобуке, как древний монах. — Она уже не хотела видеть противоречия между сказанным и словами, произнесенными чуть раньше. — Неизвестно, кто является Носителем, но мне кажется… Ну не знаю… Елин говорит, что Большой Совет налаживает отношения с уродами… Разве так можно? — Мутти задрожала от негодования. — Почему мы не закроем разделительные линии? Пусть уроды ищут свой Абатон. Старший брат болен.

Пристрастие Мутти к слухам было необыкновенным. Гай подозревал, что к некоторым из них она сама имела прямое отношение.

— Я назову сына Стефаном, — погладила Мутти себя по животу. — Ты знаешь, что отец Стефана возглавил Отдел картирования?

Гай знал.

Но дружба с кибернетиком не Заслуга.

Отец еще не родившегося Стефана действительно возглавил Отдел картирования, но какое отношение это могло иметь к Подарку? По слухам, картографы работают в прямом контакте с сотрудниками Отдела Z, самого секретного, самого загадочного из отделов Совета, но официально это никем не подтверждено.

— Я обожаю туффинг, — радовалась Мутти. Зеленоватые глаза поблескивали теперь влажно. — Это здорово; откликаться на зов, посылать зов собственный. Я люблю гулять по Верхним набережным. Там не так людно. Вдруг приходит желание, Гай, и твой костюм начинает светиться. Эти милые нежные накидки со светящимися рукавами. Я сама выбрала Стефана. Там, на Верхних набережных. Я захотела его, и он ответил. Как жалко, что Гайя этого не застала. Туффинг — это чистота. Ничто не испортит впечатления. Мы с ней были самыми красивыми женщинами Экополиса, правда, Гай? Мы хотели, чтобы ты полетел на Марс. Такая программа! Я помню все назначенные маршруты. Теперь ее закрыли еще на пять лет. Значит, надо прибавить столько же, потому что в будущем придется наверстывать упущенное время. Ты бы уже мог побывать на Марсе. Мы бы тобой гордились, — Мутти свято в это верила. — Почему мы отдали Остальной мир уродам? — она выразительно повела плечом. — Зачем мы позволяем уродам безнаказанно плодиться? Миллиард против семи. Они, как мухи, облепили все Языки. Неужели мы никогда не вернем Территории?

Конечно, Мутти прекрасно знала, что любое намерение вернуть хотя бы ничтожную часть Территорий мгновенно вызовет вполне адекватный ответ, и шаткое, с таким трудом добытое равновесие рухнет. Все равно она хотела изменений.

— Ты видишь, как я живу? Кристаллы в стакане, серебряные цветы. Вот темная платина, вот сплавы, каких не существует в природе. Но я хочу пространств, Гай, больших пространств! Чувствовать себя уверенно! Един говорит, что Есен-Гу занимает самое скромное место на планете. Почему?

— Над этим думают, Мутти.

"Она уже сегодня повернет мои слова по-своему. — (Гай знал). — Она уже сегодня передаст повернутое своим подружкам. А у них тоже свой взгляд. У них тоже свое понимание. Не удивлюсь, если по Экополису пойдет слух о новом Отделе, где умные головы думают о возвращении Территорий".

— Мне пора. Она кивнула.

Она и не планировала долгой встречи.

— Гай, это правда, что у Языка вкус банана?

Он с изумлением уставился на Мутти. Кажется, он сам задавал такой вопрос уроду.

— Един утверждает, что у Языка вкус банана. Я ей верю. Все равно главное — рожать, — пришла к справедливому выводу Мутти. — Здоровых, крепких младенцев. Дети вырастут и вытеснят уродов. Как-то ко мне заезжал знакомый техник с Масляных заводов, — она счастливо покраснела. — У него руки сильные. Он прямо мне сказал, что мы вернем Территории.

В представлении Мутти далекие Территории выглядели, видимо, прямым продолжением Экополиса. Чистые набережные, обсаженные живыми деревьями. Темного серебра беседки, увитые живым плющом. Ужас как интересно оказаться на кудрявой полянке, как это показывают в топографических сценах. На специально обработанной, конечно. Мутти ведь не знает, как в Остальном мире все это выглядит. Как и От-то, она никогда не видела плотных зарослей, напитанных влажной гнилью, невидимой пыльцой, омертвелой заразой. Даже фосфоресцирующие керби для нее джунгли. А бледные корни, свисающие с размытых обрывов? А пески, взрытые насекомыми? Тучи гнуса, ядовитые гады?

Гай вспомнил плотную толпу, разворачивающуюся на площади.

На самом деле как бы единое движение всегда складывается из множества отдельных. Это только в камерах слежения толпа разворачивается в некоем едином изумляющем ритме, словно воронка водоворота. Семь лет назад Гайя, его сестра, прилетела из Ацеры — с одной из самых отдаленных южных Станций. Чем она там занималась? Не сильно она была разговорчивой, когда тема касалась ее работы. Давняя, свято соблюдаемая традиция — возвращаться с Территорий непременно на площадь Согласия. Ни одного КПП, никаких постов и таможен. Ничто в сердце Экополиса не должно напоминать о печальном соотношении миллиард против семи.

Плотная толпа. Медлительные потоки. Попавшая в объектив Гайя. Летящий холодок легкого платья. Толпа раздавалась перед лазоревым холодком. Восхитительная норма! Но потом появился слепец. Он вызывающе стучал палкой. Всего лишь короткий серый плащ выше колен — ни сумки, ни карманов, ни мешка на поясе.

Это всех обмануло.

Даже невидимую охрану.

Стуча палкой, слепец приблизился.

"Вам на эскалатор?" — голос Гайи зафиксировала камера.

"Конечно", — слепец высокомерно кивнул. Черные очки недобро (так всегда потом казалось Гаю) сверкнули. Он поднял руку, но не протянул ее Гайе, как этого следовало ожидать, а что-то швырнул в толпу.