Застава - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 22

Когда развалившееся на кусочки государство билось в агонии, когда возникали новые границы и правительства, безумствовали банды головорезов и шайки мародеров, когда цена человеческой жизни упала до нуля, железнодорожники ухитрились выжить, отстоять свои права – и добиться новых. Когда власть на местах более-менее окрепла, сделать что-либо было уже невозможно – любая попытка обуздать железнодорожников, подмявших под себя всю необходимую им инфраструктуру, от угольных шахт и до сталеплавильных заводов, грозила жестокой и беспощадной блокадой. А существовать друг без друга территории Центрума не могли.

В России, когда развалился Советский Союз, было что-то подобное. Железные дороги сшили трещавшую по швам страну и не дали ей развалиться окончательно. Только у нас власть опомнилась быстрее и поумерила аппетиты своим спасителям.

Рядовые граждане железнодорожников любили. Попасть к ним на работу было мечтой многих. Рабочие мечтали стать хотя бы кочегаром или обходчиком. Инженеры и ученые стремились на заводы, производящие паровозы и вагоны. Учителя хотели учить детей железнодорожников, а врачи – работать в их больницах. И даже отпрыски богатых и знатных родов по всему Центруму мечтали занять видное место в руководстве железной дороги (кто-то искренне считал это хорошей карьерой, а кто-то, наверняка, рвался туда по заданию властей). У железнодорожников не было армии, но они имели право на ношение оружия и пользовались им без зазрения совести. У них была своя служба безопасности, свой суд и своя тюрьма – разумеется, это была тюрьма на колесах, тюремный поезд с веселым названием «Стук-постук». Руководство железнодорожников, кстати, тоже не сидело на месте – по всему Центруму курсировали три роскошных поезда, в которых обитали Старший Машинист, Старший Диспетчер и Старший Инженер. Поездам было запрещено одновременно находиться на одной территории, а охране их позавидовал бы и парламент Клондала. Ходили слухи, что где-то далеко в глубине Пустошей (места назывались разные) у железнодорожников есть свой тайный город, уютный как райский сад. Там живут железнодорожники-пенсионеры и семьи высшего начальства. Там ведутся самые секретные исследования, там стоят в ожидании приказа сверхмощные бронепоезда, способные при необходимости ехать по земле, а не по рельсам, там живет таинственный Старший Кочегар – который и правит всей дорожной империей. Так ли это или нет – я не знал. Но стариков-железнодорожников я в Клондале действительно не встречал, так что слухи могли и не врать.

Свою монополию железнодорожники берегли ревниво. Во всех крупных городах они бесплатно строили детские железные дороги – маленькие паровозики и пара вагонов катались по узкоколейному пути, но это было единственное, что они выпустили из рук. Да и то с понятной целью – отбирать талантливых ребят, имеющих склонность к железнодорожному делу. Ну и крупным шахтам-заводам могли построить крошечные пути, содрав за это немалые деньги. Единственным исключением был узкоколейный бронепоезд, построенный и переданный пограничной страже. Поездная бригада, впрочем, на нем все равно была железнодорожная, «арендованная». Да и отношения между нами и железнодорожниками всегда были более теплыми, как и положено организациям, пытающимся сохранить свою независимость от окружающего мира.

Вот эти дружелюбные отношения и были теперь для нас камнем преткновения. С одной стороны – с железнодорожниками Клондала мы были друзьями. С другой стороны, если Главный штаб обратился за помощью не только к местным властям, но и к начальству железнодорожников, то и они нас могут мигом арестовать.

Клан наемников, хоть и работающий на железку, но прямо к ним не относящийся, мог быть нашим спасением. С другой стороны – наемник потому и наемник, что работает за деньги, продаст – и глазом не моргнет. Но вроде как я с Эйжел в хороших отношениях. Но при этом – в свое время наш любовный роман разбился о быт… о скрипящую кожу, наручники, кляпы, плетки и все прочее, что нравилось Эйжел.

В общем – выхода не было. Надо было рисковать.

Казармы наемников, что-то вроде бесплатной гостиницы при железной дороге, стояли недалеко от станции, на территории, арендованной железкой у города. И паровозники, и городские власти твердо считали, что казармы – под их юриспруденцией. Поэтому ни те ни другие туда не лезли, а порядок поддерживали сами наемники – отставники-военные с Клондала, горные кланы с окраин Краймара, чуть цивилизовавшиеся кочевники с Пустошей (большинство из них никто в здравом уме не рискнул бы нанять в качестве охраны, но было несколько родов, которые на протяжении нескольких поколений продавали свои ружья и кровь за деньги, придерживаясь странного, но все-таки понятного кодекса чести), беглецы из Сургана – последнее время власть на этой территории становилась все авторитарнее и авторитарнее, многим это не пришлось по душе. Народ там менялся постоянно, от разнообразия лиц, одежд и вооружений рябило в глазах – так что я рискнул пойти в казармы, особо не маскируясь. Какой-нибудь дурацкий капюшон на голове или попытка загримироваться привлекли бы внимание куда с большей вероятностью.

Так что я совершенно открыто, неторопливо и даже вежливо кивая встречным, прошел мимо рядов старых двухэтажных домов из красного кирпича, где селились наемники, пропустил выходящую из кабака «Шпалы и гравий» пьяненькую компанию и вошел внутрь. Это был именно кабак, не чинный паб из центра Клондала и даже не забегаловка с рабочей окраины. Пиво здесь, конечно, тоже пили, но предпочитали напитки крепкие и действенные – водку (лучшую, на мой взгляд, делали в Оннели и Аламее, хоть и она отдавала сивухой), «граппу» и крепленые вина из Джаваля, самые дешевые сорта клондальского «виски». Вышедшая компания была как раз из уроженцев Джаваля, нечастых гостей среди наемников – смуглые, черноволосые, говорливые, как все южные народы.

Внутри «Шпал и гравия» было накурено и шумно. Как и положено в подобном месте. Добавить какую-нибудь драку со швырянием стульев, битьем бутылок и стрельбой из револьверов – получился бы салун времен Дикого Запада. Но драк здесь не бывало никогда. Если вокруг все вооружены и умеют пускать в ход оружие – достаточно одной потасовки с перестрелкой, чтобы народ потерял к ним вкус на долгие годы. Если уж кому-то было невтерпеж выяснить отношения – люди уходили на пустыри вдоль железки. Иногда с таких разборок возвращались не все.

На самом деле все места, где собираются по-настоящему опасные люди, абсолютно безопасны. Конечно, если соблюдать принятые там правила поведения.

Я прошел к барной стойке – никто даже не повернул головы в мою сторону. Любопытствовать, во всяком случае открыто, здесь тоже не принято. Во-первых, можно встретиться взглядом с врагом – и тогда уж точно придется выяснять отношения. Во-вторых, многие из присутствующих имели с законом сложные отношения, но сдавать их никто, конечно же, не собирался. Куда проще честно ответить полиции «нет, никого не видел, сидел в углу и пил», чем открыто врать.

– Виски, – сказал я, кладя на стойку купюру в двадцать талеров. В Клондале параллельно ходили деньги бумажные и из драгоценных металлов. Теоретически, курс был одинаков. На практике – ассигнация в двадцатку стоила десять серебряных талеров и всего пять золотых. Какого дьявола власти Клондала терпели такие странные курсы, я не знал. Может быть, это как-то было связано с тем, что государственным чиновникам, как правило, деньги выдавались «металлом»?

Но даже двадцать талеров – это пять золотых. Это серьезные деньги, можно кутить в кабаке весь вечер, да еще и угощать окружающих пивом.

– Что еще? – не поднимая глаз, спросил бармен, молодой и франтоватый парень. «Шпалы и гравий» были семейным бизнесом, кабак принадлежал его отцу.

– Ничего.

– Сдачи нет, – буркнул бармен, что было явной и откровенной ложью.

– И не надо.

– Так не бывает, – по-прежнему не глядя на меня, ответил бармен. – Что еще?

– Эйжел из клана Тай-Клёус.