«Л» – значит люди (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 48

– Потому, что это мой долг, и потому, что вы просили, и потому, что мне захотелось взглянуть на человека, сумевшего сделать то, что сделали вы. Удовлетворены?

Землянин слабо кивнул.

– Тогда встречный вопрос: зачем вы меня звали?

С минуту Демченко молчал. Потом спросил:

– Бой еще идет?

– Да. Мы только что догнали десант.

– Мне страшно умирать одному, – просто сказал наводчик. – Наверное, это признание не украшает офицера, но теперь уже все равно. А самый бесполезный человек во время боя – капитан. Вы можете посидеть со мной без ущерба для крейсера.

Виктор вздрогнул.

– Я не хотел вас обидеть. Вы хороший капитан, Виктор. Вас не оскорбит, что я называю вас по имени?

– Нет. На моей планете нет фамилий.

– Алькор-туманный?

– Да. Как вы уцелели, Демченко?

– Излишняя дисциплинированность. Я был единственным, кто надел перед боем скафандр. Там же жуткая теснота, в боевых постах… – Теперь он говорил очень тихо, и Виктору приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. – А когда я очнулся и увидел, что поганец несется на нас… Честь планеты. Я же единственный землянин на корабле, я обязан был сделать больше, чем другие…

– Я представляю вас к ордену Солнца, Демченко. Уж на это капитан еще нужен. – Виктор попробовал улыбнуться.

– Мне уже не надеть никакого ордена. А Солнце… Оно всегда со мной. А вы видели Солнце, капитан?

Виктор покачал головой.

– Даже смешно… Мы воюем во имя Земли и именем Земли. Усмиряем колонии, требующие независимости, мотаемся из одного конца Галактики в другой… Умираем и убиваем… То есть убиваем и умираем… – Демченко на секунду прикрыл глаза, облизнул губы. – А Землю, Солнце видел только я, один из всего экипажа…

– Земля – это символ, Демченко. Колыбель всех планет, всех цивилизаций. Наш флаг, если хотите.

– Для меня Земля – это не флаг. Это голубое небо… вы знаете, как красиво, когда небо… да, у вас оно тоже голубое. Это зеленые леса. Это снег и холод… И раскаленный жарой песок тоже… Это мой город… Города могут быть красивыми, когда им больше тысячи лет, когда один город не похож на другой…

Одна из трубочек, впившихся в тело Демченко, запульсировала, впрыскивая в кровь лекарство, и голос наводчика окреп.

– Знаете, я рос в маленьком городке. Вокруг тайга, лес на сотни километров. Город старый-престарый, каменные дома, бетонные дороги… кроме станции космической связи – никаких следов цивилизации. На любой планете таких городов тысячи. А для меня он единственный.

– Я понимаю, – осторожно сказал Виктор. – Для меня, например, есть лишь один островок из тысяч островов Алькора-туманного… А для Ольсона – один из этажей мегаполиса в Порт-Альве. А для Карлоса – одна из башен кланового замка на Кориане.

– Я вообще попал в космос случайно. Не проходил ни по здоровью, ни по интеллектуальным тестам – все показатели средние… Но очень уж рвался. И смог всех переубедить.

– Это счастье для крейсера, что смогли, – искренне сказал Виктор.

– Да… Знаете, как я решил, что непременно буду офицером космофлота, стану защищать Землю от врагов? Обыкновенная мальчишеская мечта, только у других это проходит, а у меня осталось. Вы не играли в детстве в космическую войну?

– Играл.

– Вот и я играл… Я жил в старом доме, ему лет триста, не меньше. А напротив стояло совсем уж древнее здание, там, конечно, никто не жил. Из кирпича… Знаете, что это такое? Да, в отсталых колониях иногда строят из него… Однажды мы играли, что на наш город напали космические захватчики.

Меня поставили охранять наш дом. Ну я и додумался – залез в эту кирпичную развалину, поднялся на крышу. Там по краям крыши были маленькие башенки, не представляю, для чего их сделали… Я подергал на одной дверь – она отлетела, там все уже проржавело насквозь. Вошел. Маленькая комнатка, по стенам узкие окошки, как амбразуры. Лучшего и не придумаешь. Весь наш двор был виден как на ладони. Я встал у окна с пистолетом и жду. И вот пока стоял там, словно случилось что-то. Смотрю с высоты на город, на полоску леса вдали, на серую трубу гравиантенны… И чувство, что я действительно все это защищаю. Это словами не выразишь.

Демченко замолчал, и Виктор тихо спросил:

– А потом?

– Потом мои друзья вбегали во двор, а я палил по ним с крыши. У нас были игрушечные пистолеты, стреляющие ампулами с краской. Так полдвора забрызгало красным, словно действительно шел бой. А они даже не могли сообразить, откуда по ним стреляют… Правила у нас были строгие: те, в кого попала хоть капля краски, садились и ждали конца боя. Зеленая трава, дорожки из белого кварцевого песка, десяток неподвижных пацанов, ждущих конца игры… И все в красных пятнах. Это было так похоже на настоящую войну, которую мы только в кино и видели, что мне стало страшно. Я даже радоваться своей победе не мог. – Демченко перевел дыхание и закончил: – С этого все и началось, с детской игры… И теперь должно кончиться…

Он вдруг дернулся и судорожным рывком повернул голову вбок. Его тошнило. Виктор потянулся было к нему, но из стены уже выскользнули гибкие щупальца манипуляторов, подхватили тело наводчика. Через минуту Демченко снова лежал неподвижно.

– Капитан, вас кто-нибудь ждет дома?

Виктор кивнул:

– Ждут. – Он вспомнил низкое серое небо, и шум набегающих на берег волн, и мелкую привычную морось, беззвучно ложащуюся на скалы. – У нас нет семей в земном понимании, но…

– А меня ждет только Земля.

Демченко улыбнулся и закрыл глаза. А в стене отчаянно заверещал зуммер, снова выметнулись манипуляторы. Коснулись тела наводчика – и медленно поползли обратно.

В рубке было тихо. Почти половина кресел пустовала – командиры расходились. На экранах внешнего обзора плыли розовые, нежно мерцающие облачка пыли. Секунду Виктор постоял, глядя на экраны, потом спросил:

– Вы дали им сигнал о спуске шлюпок?

– Дали, – с готовностью произнес кто-то.

– Ну и?..

– Лотанцы гордый народ. Они умеют воевать до конца.

Розовые облачка на экране медленно угасали. Виктор сел в свое кресло, включил общую трансляцию. Произнес, наклоняясь над микрофоном:

– Экипаж крейсера «Рубеж», за мужество и героизм, проявленные в бою с превосходящими силами противника, я благодарю вас от имени Центрального Штаба… и от себя лично. Весь личный состав будет представлен к наградам. Именем Земли!

– Во имя Земли… – разноголосо отозвались наушники, лежащие на краю пульта.

Крейсера редко садятся на планеты. Им тесно даже на самых больших космодромах, их двигатели выжигают леса и отравляют атмосферу даже на самом тихом режиме. Но иного пути для высадки десанта крейсер не имеет…

Они опустились в лесу на маленькое озерцо. Вода закипела, колонной белого пара поднялась в небо, навстречу серой металлической громаде. Когда опоры коснулись дна озера, лишь черные, обугленные рыбы напоминали о том, что еще недавно в маленькой котловине были вода и жизнь.

С высоты главной рубки Виктор видел место приземления во всех деталях. Серовато-белесое, в черных кляксах, дно озера. Опоясывающее озеро, выжженное до белизны, кольцо пепла. Черные, как бы съежившиеся, скелеты деревьев. А за ними, до самого горизонта, до недалекого городка, вначале робко, а затем все более торжествующе зеленели уцелевшие деревья.

– Мы неудачно сели, – ни к кому не обращаясь, сказал Виктор. Он посмотрел туда, где на стыке зеленого леса и голубого неба вставали кажущиеся отсюда игрушечными дома. – Город лежит между нами и станцией связи, придется идти через него…