Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 61

– Дева несчастна в любви, – говорит Лореаса. – А теперь, коли ты стар и мудр, ответь: есть ли на свете такой человек, который может пренебречь Девой Сновидений?

Кодор хмурится.

– Возможно, у него уже была любимая невеста или жена…

Лореаса усмехается.

– Кодор, ум Девы порождает все, чем мы живы. Как поется в молитвах: «руды и воды, травы и древа, рыбу и гада, зверя и птицу; солнце и звезды, ярость и нежность, войны и песни…» И рыцарь твой, и его невеста, и их любовь для Девы были бы только ее видением, полностью ей подвластным.

– Тогда я не понимаю. Как можно безответно влюбиться в собственное видение?

– Не в видение.

– Но… – начинает Кодор.

И вдруг умолкает. Несколько минут он остается недвижим. Людская женщина заподозрила бы, что старый муж уснул сидя. Лореаса не смотрит на него, но чувствует, как течет и вздымается его мысль, как рождается под нею догадка.

– Что есть реального для Девы? – наконец произносит Кодор; он размышляет вслух, и Лореаса не отвечает. – Величайшая Любовь в небе, Смертная Явь на земле, начальный тон песни, соединяющий миры, и другие Девы Сновидений…

И приходит молчание.

– Да, – говорит Лореаса наконец. – Это так. Она полюбила другую Деву.

Лесничий озадаченно покачивает головой. Снова вздохнув, Лореаса приподнимается и целует мужа.

– А я любила тебя, Кодор. Поэтому теперь я всего лишь некромантисса.

– Ну вот, – огорчается Кодор, – выходит, это я виноват.

Лореаса смеется.

– Я ни о чем не жалею. Не волнуйся об этом. Но я думаю о дочерях, – она слегка прикусывает губу и размышляет несколько мгновений. Потом продолжает: – Однажды Лореана и Лореада попытаются стать Девами Сновидений. И я не верю, что у них получится. Мне больно и стыдно оттого, ведь я мать, как я могу не верить в силы своих детей, но… мне кажется, что я желаю им повторения моей судьбы. Возлюбленных, детей и вечеров перед камином, а не вечных сновидений во имя Величайшей Любви… Есть ли в этом добро? Может, и нет.

– Ох, – только и отвечает Кодор и заворачивается в одеяло.

Подумав, он прибавляет:

– Но если весь наш мир поделен между Девами, где же им найдется место? Неужели Девы могут сражаться друг с другом?

Лореаса грустно улыбается.

– Когда появляется новая Дева, мир становится больше… Впрочем, хватит на сегодня сказок. Давай спать. Ты увидишь сон. Все, кто впервые слышит эту историю, его видят.

Кодор ложится и обнимает жену. Они засыпают, держась за руки.

Лореаса тоже видит этот сон – не свой, колыбельный и темный, а яркий, ошеломляющий сон Кодора.

На скале, возвышаясь над штормовым морем, под вихрями ледяных брызг стоит Дева. Рваные тучи стремительно проносятся над ее головой. Свистит могучий, жестокий ветер, губитель мореходов и кораблей. Дева Сновидений облачена в одежды из алой парчи. Ветер так силен, что тяжелая парча летит по нему, словно шелк. Смоляные кудри Девы развеваются, дико сверкают ее глаза. Она поет Сон Жизни, но нельзя различить звуки женского голоса – лишь голоса скал и туч, ветра и океана.

Огромный дракон мчится на зов Девы. Чешуя его цвета запекшейся крови, крылья свинцово блестят, а глаза изумрудные. Подлетев, он прижимается к скале, цепляясь за нее стальными когтями, и Дева ступает ему на темя. Дракон поднимает ее и уносит. Она стоит на его голове недвижимо, будто вросла в нее. Издалека она кажется огромным рубином в его короне.

Навстречу им сквозь смерчи и грозы стремится другой дракон. Тот, второй – светло-золотого цвета и блещет как солнце. У него нет крыльев. В воздухе его держат мудрость и волшебство. Он похож не на ящера, а на угря. На его гибкой шее сидит хозяйка.

Вторая Дева одета в тончайший шелк, но под ветром он неподвижен, словно тяжелая парча. Глаза Девы раскосы и непроницаемо-темны, как камни-гематиты. Узкое лицо излучает глубокий покой. Волосы ее собраны в тугую прическу и пронизаны золотыми шпильками. На кончиках шпилек сидят бабочки.

Разбиваются смерчи о цитадель тишины.

Тучи становятся легкими облаками.

Белое утро рассветает над городом. Серебряный колокольный звон плывет над домами. Принарядившиеся горожане стекаются с улиц к распахнутым дверям храмов. Лореаса идет, улыбаясь, голубая почетная лента перекинута через ее плечо. Иные встречные радостно приветствуют ее, и она отвечает поклоном; иные же торопятся отвести взгляд или даже перейти на другую сторону улицы, и этих Лореаса не замечает. Дочери-близнецы поглядывают на них свысока или вполголоса мурлычут насмешки друг другу на ухо. «Это неважно, – думает Лореаса, – это нестрашно». Королевский Лесничий и сам – не тот человек, который понятен и близок каждому. От того, что он обзавелся колдовской родней, репутация его не пострадала. Скорее наоборот: в последние годы Кодор пользуется все большим почтением.

И все же многие избегают некромантисс.

Сейчас Кодора и Геллены нет рядом. Отец проводил Геллену в храм немного раньше, чтобы она могла подготовиться. Сегодня Гелле поет в храмовом хоре. Лореаса представляет себе, как красавица Гелле станет славить Деву Сновидений, и цветные лучи, падающие сквозь витраж, окрасят ее белое платье в сказочные цвета. Она улыбается. Давно Лореаса даже в мыслях перестала называть Гелле падчерицей, она почти забыла, что Кодор был женат прежде.

Как жаль, что нельзя совсем забыть об этом… Всякий раз, когда близнецы запевают знакомые Сны или учатся новым, младшая сестра смотрит на них с неизбывной скрытой тоской. И волей-неволей Лореаса вспоминает, что Гелле – человек, прах земной, что ей никогда не суметь того же, ей нельзя даже думать о колдовской науке. Как восполнить это злосчастное неравенство? Чем заменить чудеса? Геллена умна и все понимает, она пытается справляться сама и утоляет тягу к знаниям, изучая добрые людские науки и ремесла. Родные помогают ей, как могут. Кто-то скажет, что они потакают ее капризам. Отцу уже не раз намекали доброхоты, что дочери его трудно будет выйти замуж: если математика и медицина еще могут пригодиться хорошей хозяйке, то механика и оптика девушку только испортят. Кодор в ответ им только хохотал и отвечал, что танцевать, шить и готовить его тринадцатилетняя дочь умеет лучше всех сверстниц в городе…

Было дело, Лореаса ставила ее в пример родным дочерям. Где еще увидишь такое прилежание!

А кроме того, она красива и скоро станет еще красивей.

Но однажды, поддавшись уговорам, добросердечная Лореана спела для нее платье из зеленой моховой парчи, украшенное лютиками и незабудками. Платье прожило несколько часов, а потом увяло. Геллена проплакала всю ночь, а наутро старалась не подавать виду, но глаза у нее были красные и опухшие… Лореаса отвела старшую дочь в спальню и там, не повышая голоса, отругала ее так, что под конец Лореану трясло. Но уже ничего нельзя было исправить.

Пускай священница никогда не пригласит некромантисс в храмовый хор. Геллена с радостью отказалась бы от этой привилегии ради возможности по-настоящему поддерживать песню Девы своим голосом…

Храм прекрасен. Чудится, будто он испускает золотое сияние, и если подойти поближе – станет соперничать с солнцем. Стройные контрфорсы похожи на стволы деревьев, легкие арки – словно сплетенные ветви, архивольты изукрашены листьями и цветами. Свет играет и искрится на витражах. Высокие своды расписаны чудесными картинами. В венце капелл позади хора выставлены дары, принесенные Деве мастерами. Самые разные вещи можно увидеть там: причудливые вышивки, танцующие заводные статуэтки, диадемы и кольца, вазы, картины и веера. Все эти прекрасные изделия мастера увидели во сне, и поэтому, изготовив, подарили Деве.

Горожане рассаживаются по скамьям. Кодор машет рукой с первого ряда, подзывая жену и дочерей. Геллена уже стоит в рядах хора, смущенная, напуганная и лучащаяся счастьем. Лореаса смотрит на нее с гордостью.

Когда начинается служба, она различает в сплетении мелодий уверенный голос Геллены. Та долго готовилась и не ударила в грязь лицом. Она талантлива… Взгляд Лореасы падает на регентшу хора. Регентша – мастерица своего дела, хор чутко отзывается каждому движению ее пальцев, но она уже совсем старушка. «Может быть, это выход? – с внезапной надеждой думает некромантисса. – Может быть, Гелле захочет выучиться музыке и стать регентшей церковного хора? Ей не откажут! И она сможет по-настоящему петь для Девы. Храм – место для людских, не запретных чудес».